Русская революция, 1917 - Александр Фёдорович Керенский

class="p1">Во время созыва в Москве Государственного совещания махинации заговорщиков в Ставке и в Петрограде уже развернулись в полную силу. Совещание предоставило им удачную возможность сопоставить собственные и правительственные силы, а в нескольких благоприятных для их замыслов случаях заговорить на совещании о диктатуре генерала Корнилова. Центральные комитеты различных участвовавших в заговоре военных организаций принимали абсолютно разные по тексту, но «случайно» абсолютно идентичные по содержанию резолюции. Казацкий Совет, Союз георгиевских кавалеров, Центральный комитет Союза офицеров и пр. объявили генерала Корнилова постоянным несменяемым главнокомандующим. Казацкий Совет даже пригрозил Временному правительству бунтом в случае смены Корнилова. С такой резолюцией представители Казацкого Совета явились ко мне. Нечего и говорить, что они получили заслуженный ответ.

21 августа во время реакционного «совещания общественных лидеров» Родзянко направил генералу Корнилову телеграмму, выражая от имени совещания поддержку принятых военными организациями резолюций.

В результате возникла впечатляющая картина: генерала Корнилова провозгласили постоянным и несменяемым главнокомандующим не только военные организации, представленные наиболее авторитетными офицерами, но и «здоровые», «политически зрелые» элементы во главе с председателем и членами Думы, представителями Государственного совета, дворянства, финансовой и промышленной аристократии, научных кругов, журналистами, наконец, двумя бывшими главнокомандующими — генералами Алексеевым и Брусиловым.

Легко представить, какое впечатление это произвело на генерала Корнилова с его наивной импульсивной натурой и отсутствием политической чуткости. Он воспринимал слова своих обожателей как истинный солдат: за словом должно следовать дело, обещания должны выполняться. К несчастью, не всегда так бывает: все эти громогласные резолюции, принятые высокими военными и общественными съездами, оглашавшиеся прославленными политическими ораторами, были просто словами. Слова, слова, одни слова! Эти люди толкали наивного генерала в пропасть, сами держась на краю, нисколько не собираясь рисковать собственной шкурой и следовать за ним.

Генерал Корнилов прибыл в Москву с большой помпой. На вокзале его встречала вся элита старой столицы. Богатые дамы в белом с цветами в руках склонялись перед ним, политики рыдали от радости. Офицеры пронесли «народного героя» на своих плечах до машины. В открытом авто, окруженном по старому царскому ритуалу экзотическим кавалерийским полком, генерал Корнилов проследовал с вокзала к Кремлю, к Иверскому храму. Вернувшись в свой вагон, принимал бесчисленные делегации и депутации, выслушивая сообщения о внутреннем положении в России, об экономической и финансовой ситуациях.

На улицах распространялись брошюры под заглавием «Корнилов, национальный герой». Они бесплатно печатались в британской военной миссии и доставлялись в Москву через английское посольство в Петрограде в вагоне генерала Нокса, британского военного атташе. Чуть позже из Англии приехал Аладьин, бывший член Первой Думы от партии трудовиков, уехавший в Лондон после ее роспуска в 1906 году. Он растерял весь свой политический багаж, превратившись из известного политика в весьма темного авантюриста. Этот продажный субъект привез генералу Корнилову письмо военного министра Соединенного Королевства лорда Милнера, в котором последний одобрял идею военной диктатуры в России и благословлял необходимые для ее установления действия. Письмо, естественно, сильно вдохновило заговорщиков. Аладьин, специальный посланник английского военного министра, занял в свите генерала Корнилова почетное место рядом с Завойко.

Как мы уже видели, московское совещание полностью обмануло ожидания заговорщиков. Им пришлось отказаться от плана мирного объявления военной диктатуры. По пути из Москвы в Ставку главнокомандующий в своем вагоне принял решение свергнуть Временное правительство вооруженной силой.

Глава 17

Мятеж генерала Корнилова

29 августа правительство вернулось в Петроград, а Корнилов отбыл в Могилев. 1 сентября началась новая германская атака на Северном фронте. Наша линия обороны была прорвана под Огре на Двине. 2 сентября пала Рига, Петроград оказался под угрозой. 3 сентября Временное правительство единогласно одобрило следующие меры: начать подготовку к переезду правительства и главных административных органов в Москву; перевести войска Петроградского военного округа в прямое подчинение главнокомандующему; образовать особую военную зону, включающую город Петроград с окрестностями, расположенные в которой войска подчиняются непосредственно Временному правительству; срочно отозвать с фронта в распоряжение правительства надежные войсковые части.

Эти меры были продиктованы как военными стратегическими соображениями, так и внутриполитическими причинами. Петроградский гарнизон распустился и не вызывал никакого доверия, а правительство первым делом должно было обеспечить упорядоченный и абсолютно четкий перевод государственного аппарата в Москву, намеченный на конец ноября. С другой стороны, имевшиеся у правительства сведения о настроениях офицеров, подтверждавшиеся новостями из Москвы, свидетельствовали о необходимости иметь в своих руках значительные вооруженные силы, способные отразить нападение справа, единственное, которое реально нам угрожало в начале сентября.

Сразу после заседания, где решено было вызвать войска, я послал в Ставку для исполнения правительственных решений управляющего Военным министерством Савинкова и полковника Барановского, начальника кабинета военного министра. По указаниям, которые я дал Савинкову перед отъездом, главнокомандующий пользовался правом решать, какие части отправить в Петроград, однако военный министр категорически настаивал на двух следующих условиях: не передавать в распоряжение Временного правительства корпус под командованием генерала Крымова и не включать в состав этого корпуса Кавказскую дивизию, известную под названием Дикая. У меня уже имелись точные сведения, что лично генерал Крымов и некоторые офицеры Дикой дивизии замешаны в военном заговоре. 6 сентября генерал Корнилов твердо обещал Савинкову выполнить эти распоряжения Временного правительства, о чем управляющий Военным министерством сообщил мне 7 сентября, вернувшись из Ставки. Однако в тот же день генерал Корнилов тайно от Временного правительства подписал специальный приказ о переходе Дикой дивизии под командование генерала Крымова.

Еще 22 августа (перед отъездом на совещание в Москву) Корнилов вызвал в Ставку 3-й казачий кавалерийский корпус во главе с генералом Крымовым. В момент отзыва корпуса с фронта генерала Крымова ждало назначение командующим 11-й армией в Галиции (по предложению генерала Деникина). И действительно, по представлению генерала Корнилова правительству, он такое назначение получил. Только вместо того, чтобы отправиться к своей армии, уехал по вызову в могилевскую Ставку, где ему была поручена совершенно особая задача: разработать план действий по взятию Петрограда.

7 сентября вернувшийся из Ставки управляющий Военным министерством доложил мне, что в распоряжение правительства направляется 3-й корпус, но без генерала Крымова. В тот же день по приказу Корнилова Кавказская Дикая дивизия двинулась на Петроград в авангарде противоправительственных войск под командованием генерала Крымова. Последний, к изумлению Временного правительства, определенно считавшего, что он находится на Юго-Западном фронте в 11-й армии, получил в тот день приказ генерала Корнилова (неофициальный) возглавить «особые войска, выступающие на Петроград».

Утром 8 сентября генерал Крымов, выполняя особые распоряжения главнокомандующего, направился из Могилева на Лугу для соединения с Дикой дивизией. Ночью 9 сентября в