Калгари 88. Том 5 - Arladaar

с разных ракурсов и более подробно!

Более ничего не оставалось делать…

… 27 февраля 1986 года, четверг, город Екатинск. Директор Уралвагонзавода Владимир Степанович Соколовский вечер проводил дома, в кругу семьи, как и положено примерному советскому человеку, коммунисту и семьянину. Правда, семья сейчас занималась житейскими делами — каждый своим. Жена смотрела по телевизору повтор «Песни-85», дочка слушала музыку на магнитофоне, закрывшись в своей комнате, а он сам расположился в кабинете. Кресло под торшером, любимая книга Ефремова и бутылочка «Юбилейного» на столе, халат и мягкие тапочки. Идиллия… И надо ж такому случиться, что эту идиллию совершенно беспардонно нарушил телефонный звонок. Судя по тому, что телефон звонил долго, подходить к нему не собирались ни жена, ни дочь. Да и звонили в это время обычно ему, если на заводе случался какой-нибудь форс-мажор. Например, поломка важнейшего оборудования или несчастный случай с рабочим. Отгоняя печальные мысли и желание перекреститься, Владимир Степанович вздохнул, отложил книгу и подошёл к импортному кнопочному телефону, висевшему на стене в просторном коридоре сталинки.

— Соколовский! — властно сказал Владимир Степанович, подняв трубку, как бы сразу намекая, что по легкомыслию беспокоить такого важного человека совсем не стоит. Однако, с большим удивлением, тут же узнал голос директора ДЮСШОР.

— Здравствуйте, Владимир Степанович. Это Каганцев, — голос директора был обеспокоенный. — Нужно поговорить о вашей дочери. О её подготовке к первенству.

— О дочери? Прямо сейчас? — растерялся Соколовский. — Это никак подождать не может?

— Нет! — решительно ответил Каганцев. — И вы человек занятой, вас днём не выловить, и я тоже. Давайте поговорим сейчас. Много времени это не займёт. Я приеду сам. Быстро.

— Ну… Хорошо… Жду вас… — обречённо сказал Соколовский и пошёл искать вторую рюмку.

Каганцев и в самом деле, приехал достаточно быстро. Услышав звонок в дверь через двадцать минут, Соколовский впустил нежданного гостя и пригласил его сразу в кабинет. Указал на кресло и, налив коньяк, подал рюмку гостю. Сам расположился в соседнем кресле.

— Слушаю вас, Владимир Иванович. Признаюсь, удивили, — начал разговор Соколовский. — С чем пожаловали?

— Помните, у нас был разговор на тему, что москвичи могут интриги начать плести? — спросил Каганцев, осторожно пробуя коньяк.

— Было такое, — подтвердил Соколовский. — Что-то случилось?

— Сегодня мне звонили из Москвы, — помолчав, сказал Каганцев. — Звонил наш бывший воспитанник. Мой воспитанник. Серёжа Николаев. Прошли с ним путь от третьего юношеского до мастера спорта. От детских соплей до побед на взрослых регионалках. Очень перспективный парень. Но, как и всегда это бывает, забрали в армию и сразу же открепили от нас в ЦСКА. Но Серёга связи с родным клубом не теряет. Не знаю уж, вернётся к нам из Москвы или нет, но нашу спортшколу, где провёл детство и юность, и первого тренера, забыть не скоро сможет.

Соколовский вдруг с удивлением увидел, как у Каганцева прервался и слегка дрогнул голос. По-видимому, очень дорог ему бывший ученик…

— В общем, позвонил мне Николаев и сообщил, что генерал Денисов, командир пятой дивизии ПВО, в которой он служит, отдал приказ повредить трубы испарителя на малой арене ЦСКА, где должно проводиться первенство СССР по юниорам, — тихо сказал Каганцев. — Николаев, естественно, отказался, хотя неподчинение приказу сулило ему большие неприятности. И не только отказался, но и поставил в известность меня, так как сразу сообразил, откуда ветер дует. Естественно, парень сразу сообразил, что это выпад против наших фигуристок. Арена от общежития, где живут спортсмены, в двух шагах. То есть нашим девушкам очень комфортно было бы. Сейчас некомфортно. Похоже, после отказа Николаева, Денисенко всё-таки нашёл исполнителя на это чёрное дело. Со вчерашнего вечера арена ЦСКА закрыта на ремонт на неопределённый срок, первенство перенесено в ледовый дворец «Крылья Советов», что на другом конце Москвы. Сейчас и Марине, и Люде придётся на общественном транспорте ездить через всю Москву. Как понимаете, это сильно скажется на результатах.

— Но это же настоящее вредительство! За это сажать надо! — негодующе сказал Соколовский, вскочил с кресла и стал прохаживаться туда-сюда. — Мы же в советской стране живём! Где милиция? Да тут… КГБ и ЦК надо подключать!

— Владимир Степанович… — ещё более тихо сказал Каганцев. — Вы понимаете — нужны веские доказательства, что это генерал заставил арену поломать? Кому поверят — сержанту Николаеву или генералу Денисенко? То-то и оно. Это всё равно что с ветряными мельницами воевать. Парень нас предупредил, что против девчонок плетутся интриги, — честь и хвала ему за это. Тем более, может быть не последняя провокация. Это нам, взрослым людям, надо решать, как мы своих детей отстаивать будем. С пацана спроса нет.

— А чего он прицепился-то к нашим? Генерал этот? — недовольно спросил Соколовский.

— У Денисенко дочь занимается фигурным катанием. Чемпионка Москвы. В ДЮСШОР ЦСКА учится. Вот вам и вся причина.

— Да как это возможно, чёрт возьми! — махнул рукой Соколовский, опять приходя в ярость. — Это же не спортивно! Бандитизм какой-то! Это же…

Хотел добавить что-то ещё, но вовремя осёкся, сообразив, что сам-то недалеко от этого генерала ушёл. Была б возможность — сделал бы то же самое. Например, не пустил мать Хмельницкой с работы, поболеть за дочь. Воспоминание было очень не красящее его, и о котором он всегда старался забыть. Но надо же… Всплыло в самый неудачный момент, когда стал рассуждать о низости генерала Денисенко.

— Значит, нужно девушек машиной обеспечить, чтобы они ездили на тренировки и соревнования! — решительно сказал Соколовский. — Это я возьму на себя. У меня есть в Москве, к кому обратиться с этой просьбой. Да и вообще…

Соколовский сделал абстрактный взмах рукой.

— Это не телефонный разговор. Пожалуй что, скатаюсь я в столицу завтра сам… Я не позволю, чтобы о мою дочь вытирали ноги…

… 28 февраля 1986 года, пятница. На тренировочном катке ДЮСШОР-1 города Екатинска радио рассказывало о героическом подвиге челюскинцев, но неожиданно передача прервалась. Прозвучало шесть коротких писков. Через короткую паузу радио заработало снова.

— Говорит Москва. Передаём сигналы точного времени, — спокойно сказала женщина-диктор. — Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени. В столице пятнадцать часов, в Ашхабаде — шестнадцать, в Ташкенте — семнадцать, в Караганде — восемнадцать, в Красноярске — девятнадцать, в Иркутске — двадцать, в Чите — двадцать один, во Владивостоке и