Час волка. Введение в хронополитику - Владимир Семенович Овчинский

выделил как отдельные экстремальные события большие войны, т. е. войны, где погибало более 1 % населения страны. Все другие войны он просто не учитывал. Расчеты Талеба показали, что между двумя большими войнами за последние 500 лет проходит период не более 100 лет. 100 лет – это предельный период между двумя большими войнами по классификации Талеба. В различные периоды времени срок между большими войнами был часто существенно меньше. Например, в XX веке между Первой и Второй мировыми войнами прошел только 21 год.

Таким образом, если интерпретировать расчеты Талеба под углом зрения больших войн, то налицо не резкое снижение, а увеличение из года в год риска большой войны. Согласно статистическим законам, каждый дополнительный год мира в рамках 100-летнего интервала повышает вероятность войны на следующий год.

Участники симпозиума в основном поддержали позицию Талеба. Однако по итогам обсуждения уже новый Директор национальной разведки Дэн Коутс распорядился через IARPA выдать дополнительный грант на разработку методологии вычислительного прогнозирования рисков глобального или крупномасштабного конфликта с участием вооруженных сил США в период с 2018 по 2035 год.

В рамках выполнения контракта коллектив во главе с профессором Аароном Клаусетом из университета Колорадо подготовил доклад «Тенденции в динамике и кровопролитности межгосударственных войн и возможности их количественного прогноза». Ниже приводятся ключевые выдержки из доклада.

С 1945 года было относительно мало крупных межгосударственных войн, особенно по сравнению с предыдущим полувековым периодом, на который приходятся две мировые войны. На основании этого факта ряд исследователей, во главе со С. Пинкером, выдвинули концепцию долгого мира и все более миролюбивого человечества. Она представляется весьма противоречивой. Аналитикам и прогнозистам военно-разведывательного сообщества необходимо ответить на несколько ключевых вопросов. Стоит ли ожидать в течение ближайших 15–20 лет возникновения крупного международного или глобального конфликта, который убьет десятки миллионов людей, как это случилось во Второй мировой войне? Насколько вероятно, что такое событие произойдет и какова динамика вероятности за годы, прошедшие после Второй мировой войны? Каковы основные социальные и политические факторы, которые определяют эту вероятность с течением времени?

Проведенное под руководством профессора А. Клаусета исследование берет за исходные данные перекрестно проверенную статистику из различных источников, касающихся периода с 1823 по 2017 годы. Главная задача статистического исследования состояла в подтверждении или опровержении на основании расчетов концепции длительного мира – общепризнанной схемы, состоящей в том, что после окончания Второй мировой войны или совсем не было крупных войн, или они не оказали заметного влияния на глобальную обстановку.

Расчеты показывают, что в среднем за период с 1823 по 2017 годы одна большая война происходила каждые 12,3 года. При этом, наименьший период между двумя большими войнами был 6,2 года, а наибольший – 79 лет. Авторы исключили из перечня больших войн две предельно кровопролитных войны: Ирано-Иракскую и Великую Африканскую. По мнению разработчиков, они имели локальный, а не мировой характер.

При этом не удалось выявить однозначной тенденции к увеличению сроков между крупными войнами. Например, в период с 1914–1939 годы наряду с Первой и Второй мировыми войнами было еще восемь крупных войн. Таким образом, большая война происходила каждые 2,7 года. Если же взять период с 1945 по 2017 годы, то за это время можно выделить только восемь крупных войн или одна война в среднем за 9,1 года. Однако в позапрошлом, XIX веке мы также можем заметить колебания, когда периоды более частых крупных войн сменялись периодами менее частых.

Если бы действительно удалось выяснить тенденцию постепенного, но неуклонного снижения числа крупных войн и стабильного увеличения сроков между ними, тогда, вероятно, концепция долгого мира, а соответственно снижения риска крупных конфликтов и глобальных войн была бы обоснованной.

Однако беспристрастный анализ показал, что число крупных войн, масштабы потерь и периоды между войнами за почти 200 лет не позволили выявить четких однозначных тенденций, а представляют собой флуктуации. По флуктуациям же, как известно, прогноз можно строить только в пределах размаха флуктуаций. Т. е. единственное, что можно утверждать на основании количественных методов, это то, что большие войны обязательно происходят в определенном интервале времени. Интервал зависит от периода, для которого анализируется частота войн и сроки между ними. Флуктуация в статистике измеряется размахом, т. е. расстоянием между максимальным и минимальным значением функции. Применительно к тексту, флуктуация это – разница между минимальным и максимальным сроками межу большими войнами за анализируемый период.

Общий вывод таков: результаты исследования статистически свидетельствуют о том, что усилия по укреплению мира, увеличение огневой мощи вооружений, рост международной торговли незначительно влияют на частоту войн. Периоды мира, в течение последних 200 лет нестабильны. Сроки между большими войнами то увеличиваются, то сокращаются без какой-либо статистической закономерности. Соответственно нет статистически значимых аргументов, свидетельствующих об ослаблении агрессивности человеческой цивилизации и отказе от войны как способе разрешения конфликтов.

Если проанализировать период с 1823 по 2017 годы, то выяснится, что нынешний долгий мир просто балансирует статистику, уравновешивая великое насилие, которое имело место в первой половине XX века. Т. е. если сравнить два века анализа: первый с 1823 по 1923 годы, а второй – с 1924 по 2018 годы – никакого снижения насилия и длительного безмятежного мира не наблюдается.

Финальный вывод таков: с вероятностью, превышающей среднюю, можно утверждать о неизбежности крупной кровопролитной войны с потерями населения как минимум двух из военных великих держав на уровне 1–3% от общей численности населения в период до 2035 года. Долгий мир, который продлится еще 20–50 лет, согласно статистическим выкладкам представляется абсолютно невероятным.

Не только обыватели, но и исследователи и политики склонны переоценивать значимость отсутствия глобальных межгосударственных конфликтов после Второй мировой войны. Причины этого, скорее всего, – в человеческой склонности преувеличивать нашу способность понимать сложность, а также предрасположенность к благоприятным прогнозам и подсознательном избегании возможности негативного развития событий.

В качестве наиболее опасных, чреватых развязыванием крупномасштабной, а возможно и глобальной войны, можно выделить следующие тенденции:

– рост национализма и протекционизма великих держав. Эти тенденции неизбежно приведут не к формированию замкнутых политико-экономических зон в мире, подобно зонам, которые существовали в Средневековье и охватывали Китай, Индию, мусульманские великие империи и Западную Европу, а к картине, схожей с миром начала XX века. Иными словами, весьма вероятное будущее, это – империализм, который придет на смену глобализму. Империализм же неизбежно ведет к мировой войной;

– появление принципиально новых, не менее смертоносных, чем ядерное оружие, типов вооружений, базирующихся на информационно-коммуникационных и геннобиологических технологиях, соответственно, кибероружия и биологического оружия. Если ядерное оружие находится на сегодняшний день только в руках государств, то новые виды вооружений при всем их