Джокер - Даниэль Дакар

— Я ничего не могу обещать вам, сеньор, — улыбнулась Мэри. — Но если мои обязательства перед другими людьми позволят мне выкроить время для танцев, я непременно буду на фиесте в посольстве.

— О, я ни в коем случае не смею настаивать, донья Мария, я понимаю, у вас сейчас много дел… но, возможно, вы согласитесь пообедать со мной сегодня? Разумеется, если его высокопревосходительство не возражает?

Возразить или согласиться Николай Петрович не успел, как и сама Мэри — за ее спиной прозвучал насмешливый мужской голос:

— Боюсь, сегодня вам не повезло, сеньор Вальдес: графиня уже обещала пообедать со мной!

Мэри, которая ничего подобного Василию Зарецкому не обещала, повернулась, чтобы поставить его об этом в известность, и наткнулась на многозначительный взгляд и едва заметное подмигивание.

— Увы, дон Хуан, штатская жизнь самым прискорбным образом повлияла на мою память — я стала забывать данные обещания, — проворковала она. — Сегодня действительно ничего не получится, так что нам с вами остается надеяться на встречу в пятницу.

Изящно выстроенной фразой она пресекла уже готовые вырваться у Хуана предложения об обеде завтра и с милой улыбкой взяла свояка под руку.

— Мы должны еще оставаться здесь или можем отправляться? Признаюсь, я так волновалась с утра, что была не в состоянии позавтракать…

— Мы можем идти. Моя машина ждет. Сеньор!

Вальдесу ничего не оставалось, как только щелкнуть каблуками, склонить голову и проводить взглядом удаляющуюся троицу. Сегодня сорвалось. Ну да ничего, будет и на нашей улице праздник.

— Уффф! Отвязались… — вздохнул Николай Петрович, когда они шли по аллее к выходу из дворцового парка. — Теперь можно и домой. Ты молодец, Василий, ловко окоротил этого болтуна.

— Но я действительно рассчитываю пообедать сегодня с Марией, Николай Петрович, — возразил Зарецкий. — Есть некоторые моменты, которые я хотел бы обсудить с ней не в стенах. Вы извините нас?

— Опять дела, — поморщился граф. — Ладно, что уж с вами делать. Но чтобы к ужину были! И Катя пусть подъезжает!

— Непременно, — кивнул Василий, и несколько минут спустя они с Мэри уже сидели в плавно скользящей над городом машине. К удивлению девушки, в дороге ее спутник не произнес и дюжины слов. Чем уж ему не угодила его же собственная машина, она уточнять не стала. Люди князя Цинцадзе крайне редко делают что-либо просто так.

Ресторан назывался «Подкованный ботинок». Усмехнувшись удивлению Мэри, Василий пояснил, что когда-то, до изобретения искусственной гравитации, по палубам кораблей и коридорам космических станций можно было передвигаться только в ботинках с магнитными подковками. И принадлежали эти ботинки в первую голову военным. Так что «Подкованный ботинок» — заведение, где собираются флотские. Дамы, по крайней мере в обеденное время, здесь бывают крайне редко, и с точки зрения конфиденциальной беседы это одно из самых спокойных мест в Новограде. Отдельный кабинет Василий заказал заранее, закуски уже были на столе. Некоторое время они оставались исключительно сотрапезниками, оставив собеседников на потом и обмениваясь только ничего не значащими фразами. Однако когда подали горячее, полковник Зарецкий решил все-таки начать серьезный разговор.

— Маша, а что ты думаешь о сеньоре Вальдесе?

— Ты привез меня сюда, чтобы поговорить о доне Хуане? — Мэри не скрывала своего удивления.

— Нет, я хотел поговорить о тебе. О твоих перспективах и видах на будущее. Но мне интересен твой взгляд на этого типа.

— Мой взгляд… — она ненадолго задумалась. — Я училась с ним на Картане и танцевала на Санта-Марии, но и то, и другое было достаточно давно. Что тебя интересует?

— Меня интересует, что он за человек. Пойми меня правильно, специфика работы… По моим наблюдениям, у сеньора Вальдеса слишком длинные уши…

— …которые торчат из самых неподобающих мест? — с невеселой усмешкой закончила Мэри. Зарецкий кивнул. — Это на него похоже. Хуан Вальдес любит и умеет производить впечатление этакого вертопраха. Думаю, ваше наружное наблюдение уже утомилось составлять список его пассий, а если он пропускает один бал, то только потому, что танцует в этот момент на другом, не так ли?

— Так, — согласился полковник, любуясь сосредоточенным лицом своей визави.

— Это маска, Василий. Прекрасно выполненная маска, настолько приросшая к лицу, что окружающим кажется, будто она и есть лицо. Но это не так, — она помолчала, подбирая формулировки. — Дон Хуан умен и хитер. Ему доставляет удовольствие ловля рыбы в мутной воде, причем он, не задумываясь, замутит воду сам. На Картане он натравил на меня двух типов просто для того, чтобы посмотреть на реакцию. Так и познакомились. Вот тебе, кстати, еще один штрих к портрету: каштаны из огня для сеньора Вальдеса всегда таскают другие. Если я правильно его поняла, он служит в посольстве на Кремле уже восемь лет, так вот что я тебе скажу. Во времена нашего совместного студенчества у Хуана Пабло Антонио Вальдеса были все задатки для того, чтобы стать законченной сволочью. И ничто так не развивает упомянутые задатки, как дипломатическая служба.

— Вот так припечатала, — покачал головой ошеломленный Зарецкий. — А мне показалось, что ты рада его видеть, хотел вот даже тебя предостеречь…

— Рада видеть? Безусловно. Одно другого не исключает, Василий. Дон Хуан мне нравится. Я буду пить с ним кофе, танцевать танго, выслушивать комплименты — почему бы и нет? Но я знаю — и не забуду, — что поворачиваться к нему спиной нельзя. И мне очень, прямо-таки категорически не нравится его интерес к деду.

— Ага! — оживился Василий. — Ты это поняла?

— Я что же, давала тебе основания считать меня глупышкой? — прищурилась Мэри. — Интерес Вальдеса ко мне… эээ… промежуточный. В отличие от большинства своих соотечественников, дон Хуан совершенно не сентиментален, и этот поток ностальгии по старым добрым временам показался мне странным. Люди меняются, но не настолько.

Полковник Зарецкий несколько раз соединил ладони в символических аплодисментах.

— Браво, Мария, браво. Не завидую я, однако, столичным мамашам…

— Столичным мамашам? При чем тут столичные мамаши? — искренне удивилась Мэри.

— Ну ты даешь! — развеселился Василий. — Чего надо Вальдесу она, видите ли, сразу смекнула, а такую простую вещь… Ладно, смотри. В Новограде разом, ниоткуда, появляется молодая, богатая, находящаяся в явном фаворе у его величества, а самое главное — незамужняя графиня. Маша, да ты хоть представляешь себе, какой после сегодняшнего приема воцарится переполох на столичном брачном рынке? Каждая маменька, имеющая дочку на выданье, незамедлительно придет в ярость от появления на горизонте опасной соперницы. Каждая маменька, у которой есть не пристроенный великовозрастный сын, столь же незамедлительно придет в восторг…

— И разумеется, — подхватила Мэри, — не найдется никого, кто взял бы на себя труд объяснить этим достойным женщинам, что замуж я не собираюсь. И в равной степени не представляю опасности для первой категории мамаш и совершенно бесполезна для второй. Веселая у меня жизнь начнется, ты прав. А кстати… молодая, в фаворе, незамужняя — это мне понятно. Но о своих финансах я на городских перекрестках не кричала.

— А это и не требуется, — улыбнулся ей свояк. — Ты, похоже, действительно не понимаешь. Дело даже не в том, что есть у тебя самой, хотя, думаю, о яхте все, кому это интересно, узнают в ближайшее время. И совершенно неважно, сколько в случае замужества выделит тебе семья Сазоновых. Выделит-выделит, не морщись, так положено. Но сегодня император признал тебя дочерью полковника и графа, погибшего на службе Отечеству. Стало быть, тебе причитается пожизненная пенсия с момента твоего появления на свет, ведь ты родилась уже сиротой. Тридцать три года, да еще с процентами! У меня при одной мысли о выражении лица начальника пенсионного департамента в минфине настроение поднимается!

Мэри фыркнула. Финансистом, в отличие от Лорены, она не была, но представить себе гримасу наставницы при известии о необходимости произвести крупные незапланированные выплаты могла без особого труда.

— Ну вот что, — сказал Василий, подводя итог. — Разговор у нас с тобой получился, и я этому рад. А теперь — не выкурить ли нам по сигаре?

— Выкурить, — улыбнулась Мэри, вставая. — Только… Ты сказал, что дамы бывают здесь редко, но дамская-то комната, я надеюсь, имеется?

— Конечно! — кивнул Зарецкий. — Когда освежишься — милости прошу в курительную. Кстати, в этом заведении неплохой выбор сигар.

— Не сомневалась в этом, — с этими словами Мэри вышла из кабинета, а полковник направился прямиком в курительную комнату.

Переступив порог, Василий понял, сразу и отчетливо, что до прихода Мэри надо что-то предпринять. Потому что первым, кого он увидел, был Никита Корсаков, прекрасно известный ему по записям, связанным с майором Гамильтон. Контр — адмирал стоял в углу, бледный и напряженный, и катал по скулам желваки сдерживаемой злости. Судя по его окружению, он обедал в обществе однокашников. Обычное дело, все флотские офицеры по прибытии в отпуск традиционно приглашали случившихся на планете однокурсников на обед. Но вот каким образом примазался к этой компании Семен Гармаш, было не вполне понятно. Должно быть, раньше пришел. Не то чтобы Василий хорошо знал этого хлыща. Гармаш служил в Адмиралтействе по снабженческой линии и однажды попал в поле зрения службы безопасности. Кстати, в ходе проверки выяснилось, что ушлый каплей невинен, аки новорожденный младенец. Гармаш не воровал, он просто ухитрялся всегда повернуть дело так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Это, надо сказать, в армии и во флоте приветствовалось всегда. Но еще во время расследования Зарецкому категорически не понравились ни манера снабженца разглагольствовать о людях и ситуациях, ни его привычка одеваться на грани пошловатой оперетты. Работу свою он делал идеально, у него имелись влиятельные покровители. Так что связываться с ним желающих не было — попробуй потом получить со складов что-то необходимое!.. И постепенно Гармаш уверился в полнейшей своей безнаказанности. А то, что он нес сейчас, вообще выходило за всяческие рамки.