Мария Каллас - Клод Дюфрен

Далее Бинг напомнил истории с «Ла Скала», Венским оперным театром и совсем недавний случай, произошедший в Риме.

Само собой разумеется, что нью-йоркская пресса не могла пройти мимо этого инцидента. «Необузданная дива бросает вызов директору «Метрополитен»», «Циклон Каллас», «Ураган Каллас» — вот только некоторые заголовки газет, появившиеся после разрыва контракта Каллас с «Метрополитен-оперой». И только одна Максвелл примчалась на помощь своей подопечной и предала анафеме злого директора театра.

Возникает вопрос: действовал ли Менегини, как он утверждал в воспоминаниях, в соответствии с пожеланиями самой Марии? Конечно, певице пришлась не по душе перспектива петь, не переводя дыхание, в опере «Макбет» вслед за «Травиатой». И все же, когда 7 ноября она узнала новость о разрыве контракта с «Метрополитен-оперой» и затем сгоряча выступила с заявлением по этому поводу, было видно, что Мария не особенно обрадовалась этому событию. Могло ли случиться, что Менегини в погоне за деньгами и, как ему казалось, действовавший в интересах своей жены, спровоцировал этот достойный сожаления инцидент? Достойный сожаления еще и потому, что после Милана, Вены и Рима для Марии закрылась еще одна, и не самая узкая, дверь. Драматический парадокс: самой знаменитой певице в мире запрещено появление на некоторых из самых престижных оперных сцен.

Бурные овации, которые сопровождали выступления певицы в «Травиате» и «Медее» в Далласе, а также откровенная лесть некоторых партнеров по сцене помешали Марии оценить масштабы последствий этих повторявшихся досадных событий. Каллас, она ведь такая великая! Богиня, недосягаемая на вершине Олимпа! Казалось, между певицей и ее недругами яростные поклонники таланта Каллас возвели непреодолимый ров. Стоило ли тогда чрезмерно волноваться из-за того инцидента, который представлял, в сущности, такой пустяк по сравнению со всем остальным? И все же остается только сожалеть, что многие знаменитые оперные сцены оказались отныне закрытыми для Каллас. Кроме того, освободившись от некоторой опеки и покровительства, оперная дива, не отдавая себе отчет в том, что стала отдаляться от своего искусства и не соблюдать правила, которыми ранее неукоснительно руководствовалась, начала думать, что могла бы жить не только пением и для пения. Смертельная ошибка, последствия которой она осознает слишком поздно.

Что же до Менегини, то он совершил ошибку, которая впоследствии ему дорого обошлась. Он убедил Марию в том, что она может позволить себе делать все, что ей хочется.

Надо сказать, что ответственность за разрыв отношений с «Метрополитен-оперой» лежала не только на супругах Менегини. Если бы Рудольф Бинг оказался не таким упрямым, а более сговорчивым, он, безусловно, смог бы убедить певицу вернуться в театр. Он и сам это понимал, судя по его воспоминаниям: «Каллас и Караян были самыми аншлаговыми артистами за все время, пока я находился в «Метрополитен-опере». И за то, что с ними было поставлено так мало спектаклей, винить, кроме меня, некого. Каллас участвовала только в двадцать одном представлении».

Запоздалое раскаяние, высказанное, похоже, для того, чтобы почтить память ушедших.

История ссоры с Рудольфом Бингом все же имела счастливый эпилог. Несколько лет спустя — Менегини к тому времени уже получил отставку — Мишелю Глотцу, другу и советнику Марии, пришла в голову прекрасная мысль посадить за один стол певицу и директора «Метрополитен-оперы». В конце встречи они обменялись поцелуями. Эта история имела продолжение. Однажды вечером в 1968 году, когда Рената Тебальди готовилась к выступлению в «Метрополитен-опере» как исполнительница главной роли в «Адриенне Лекуврер», певица услышала стук в дверь и увидела на пороге своей гримерной Рудольфа Бинга, объявившего, что с ней хотела бы повидаться ее старая подруга. Тут вошла и сама «старая подруга»: это была Мария. Рената раскрыла ей свои объятия. Обе дамы стояли, крепко обнявшись, и не скрывали своих слез…

В заключение истории с «Метрополитен-оперой» следует заметить, что на этой сцене Мария еще два раза исполнит «Тоску» в марте 1965 года. К тому времени голосу оперной дивы уже не хватало былого мощного звучания. И все же никакая другая певица в мире не смогла бы создать столь неповторимый образ Тоски, как это сумела в то время сделать Мария.

Однако вернемся в 1958 год. Несмотря на все неудобства и разочарования, американское турне Марии продолжалось с огромным успехом. 8 ноября именно в Далласе, когда она исполняла партию Медеи, можно было сказать, что разрыв с «Метрополитен-оперой» удвоил ее силы и возможности. Никогда еще певица не пела с таким подъемом, никогда еще ее талант драматической актрисы не проявлялся с таким блеском. Упорное желание бросить вызов всему миру было отличительной чертой ее характера. Нам уже известно, как превратности судьбы подготавливали почву для ее будущих головокружительных успехов. Когда 29 ноября Мария закрывала гастроли по Соединенным Штатам концертом в Лос-Анджелесе, ей устроили грандиозный прием, свидетельствовавший о том, что легенду оперной сцены по-прежнему боготворила американская публика и оперная дива не понесла никакого урона от бурь, встречавшихся время от времени на ее пути.

Если Мария испытывала какие-либо сомнения относительно своей популярности, то достаточно было увидеть зрительный зал парижского театра «Опера» 19 декабря 1958 года, чтобы они полностью развеялись. После алжирского кризиса Франция стояла на пороге конституционных перемен… В тот вечер президент Французской республики Рене Коти в последний раз в этом качестве показывался на публике. Француз номер один уступал свое место самому знаменитому гражданину Французской республики. Генерал де Голль должен был войти в Елисейский дворец. Однако весь Париж спешил во дворец Гарнье вовсе не потому, что жаждал посмотреть в последний раз на добрейшего Рене Коти. По инициативе еженедельника «Мари Клер» в честь ордена Почетного легиона Мария Каллас должна была выступить в гала-концерте, после которого был намечен званый обед.

У меня перед глазами фотография, появившаяся на следующий день в «Фигаро» от 20 декабря. Зал театра «Опера», заполненный полностью от оркестра до балкона самой элегантной публикой, — зрелище не только впечатляющее, но и знаковое, которое свидетельствовало о мощной притягательной силе певицы. Это фото еще и источник ностальгии для современных любителей оперы, приходящих в залы, где царит дух разобщенности среди публики, которая чувствует себя много лучше, опустившись на ступеньки футбольного стадиона, чем сидя в кресле оперного театра… Другое фото: в конце представления Рене Коти склоняет голову перед примадонной, которая одаривает президента Французской республики своим чарующим взглядом на глазах у респектабельного Менегини.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});