Подвластные дьяволу. Столкновение - Курбан Гереев

– Вы меня неправильно поняли! Я имел в виду то, что вы перевели стрелки на нас, на представителей власти.

– Вы представитель власти, но, извините меня за смелость, но никак не американского народа, а это разные вещи. А имел я в виду то, что очень жаль, что правду о чем-либо мы узнаем из совершенно чужих источников.

– Например…

– Пожалуйста! Например, правду о Сирии мы узнаем из уст президента России, а не от своего.

Мистер Мартин молчал и менял взгляды от одного собеседника к другому. Он думал о том, как бы Майкла не занесло в его умозаключениях.

– Лично я считаю, что было большой глупостью опубликовать ту статью в «New York Times». Из ваших слов следует, что и вы тоже не согласны с нашим президентом об исключительности нашей страны, нашего народа?

– А разве евреи уже покинули нашу планету, чтобы смело делать такие заявления? Исключительность, как говорят евреи, это сугубо их привилегия.

Джеймс Уолберг не скрывал своего удивления от сказанного Майклом и, услышав последние слова о евреях, улыбнулся. То же сделал и мистер Мартин.

– Браво, молодой человек! Отлично сказано! Вы умны не по годам…

В этот момент Майкл вспомнил последние слова профессора Брайта о силе, которая взяла под свою опеку всю систему государственного управления. «А ведь на самом деле… Ведь если поверить в его рассказ о тысячелетней власти масонов, то не может быть, чтобы и среди представителей как демократов, так и консерваторов, не было членов партии масонов. В этом имеется необходимость для создания баланса в правительственных дискуссиях». После некоторого молчания Майкл решил проверить, так ли это на самом деле. Его невозможно было остановить, и он продолжил разговор вопросом:

– Извините, сэр, вы улыбнулись, когда я сказал, что есть более исключительный народ…

– Да, матушка моя, царствие ей небесное, была еврейкой. А к чему это вы?..

– Видите ли, в чем дело… Недавно один мой знакомый упомянул в разговоре о некоей более могущественной власти, чем власть человеческая. И он мне рассказал об одной партии с многовековой историей. Вы ничего не слышали о ней?

– О партии я ничего не слышал, но о власти, стоящей выше человеческой, думаю, знают все. Это власть денег, власть капитала.

– Тогда поправьте меня, если я ошибусь… Через национальные революции и разрушение исторически сложившихся государств – к революции интернациональной и созданию масонского сверхгосударства…

Тут Майкл заметил, как сенатор Уолберг, краснея, прошептал последние слова девиза партии масонов. Значит, и в этом случае профессор оказался прав.

– Только ваши представители могут превозносить, восхвалять своего собеседника, чтобы завоевать у него доверие.

– Ну, это уже вы чересчур…

Мистер Мартин нахмурил брови, давая понять Майклу, что не стоит переходить рамки границ, но Майкл решил все же нанести последний удар этому объевшемуся на казенных харчах толстопузому негодяю.

– Повторюсь, сэр… Только такие, как вы, могут превозносить, восхвалять своего собеседника, чтобы завоевать у него доверие. И после этого обобрать его до последней нитки! Имею честь, сэр…

Майкл, уже не стал наблюдать за глазами мистера Уолберга, которые от удивления уже начали расширяться, а повернулся к мистеру Мартину и сказал:

– Мистер Мартин, разрешите мне хотя бы на некоторое время покинуть вечеринку, есть человек, которого я пригласил, а он не пришел. Мобильный телефон тоже не отвечает. Я хотел бы поехать туда и узнать причину.

Оставив сенатора Уолберга с открытым ртом одного, мистер Мартин взял Майкла за руку и отвел в сторону.

– Майкл, ты мне что-то не нравишься в последнее время. Что с тобой, какая муха тебя укусила? Ты решил сегодня разогнать всех наших гостей?..

«Если мистер Мартин не понял, о чем это я и куда я клоню, значит, он не имеет к ним никакого отношения. И слава Богу!» – промелькнуло у Майкла в голове.

– Поймите меня правильно, мистер Мартин…

– И слышать не желаю!.. Я никому не позволю испортить наше достижение, ты понял меня, малыш? А с твоей девушкой ничего не случится. Она, наверное, торопясь сюда, впопыхах забыла свой телефон дома.

– А как вы узнали, что этот человек, которого я жду – моя девушка?..

– Эх, Майкл, доживи до моих лет и сам научишься догадываться. Да придет она, не переживай. И вот еще что… Больше ни с кем долго не беседуй, понял? Или еще лучше – вообще ни с кем не беседуй!

– Понял, шеф!

Мистер Мартин, оставив Майкла наедине со своими мыслями, вернулся к Джеймсу Уолбергу. Тот, наверное, ждал от мистера Мартина некоторых пояснений о последней выходке Майкла.

Майкл, оставшись один, думал о своем двуличии. Недавно он уже задумывался об этом. Какое чувство в нем возьмет верх: человеколюбие или равнодушие? Ему показалось, что настал момент, когда противодействие этих двух чувств в нем переросло в самый настоящий конфликт. Рано или поздно произойдет самое настоящее столкновение этих двух чувств. Надо принять решение и немедленно… Майкл еще некоторое время стоял в одиночестве, а затем, посмотрев еще раз по сторонам, повернулся и прошел к сцене и, не дожидаясь, пока закончится песня, взял микрофон.

Обращаясь к певице, улыбаясь, он сказал:

– Простите, мадам!..

После этого он поднес микрофон поближе и произнес:

– Разрешите!.. Уважаемые дамы и господа!

В зале все медленно, останавливая свои разговоры, стали поворачиваться к сцене. Не понимая, в чем дело, все присутствующие в зале обратили свое внимание на говорящего.

Майкл, постепенно повышая голос, продолжал:

– Я вас всех понимаю, закончили проект, вернули имя каналу, решили финансовые проблемы, все это хорошо, согласен! Но вот что хотел бы я вам сказать… Я не так уж и много прожил, но… Понимаете… Этот проект изменил мою жизнь, я надеялся, что он поможет и вам изменить свою жизнь к лучшему. Я переосмыслил многое и понял, что зло, окружающее нас, рукотворно! Я нахожусь здесь, и у меня возникает ощущение, что для вас все осталось как прежде. Неужели из всей этой истории с Александром Томсоном, или Халидом Абдулазизом аль-Халилем, вы не сделали для себя никаких выводов? Поймите же, наконец, мы сами, своими руками создаем зло и пытаемся заставить вкусить это зло всех, и друзей, и врагов! Потом мы удивляемся тому, что это же самое зло, как бумеранг, в многократном размере возвращается обратно к нам!

В зале уже было заметно волнение, некоторые недоумевали, а большинство из присутствующих решили, что эта речь Майкла также включена в программу вечеринки. А некоторые из присутствующих вообще воспринимали для себя выступление Майкла как развлечение.

Мистер Мартин догадывался, что у Майкла вот-вот произойдет нервный срыв. Он чувствовал это, но думал, что Майкл еще молод и здоровье его не подведет. Так, на всякий случай, он подошел поближе к Майклу.

– Остановись, оставь эту затею, малыш!.. – громко сказал мистер Мартин.

Майкл и не думал останавливаться и, отойдя чуть в сторону от шефа, продолжал:

– Остановитесь, господа! Творя зло, мы все являемся пешками в игре Дьявола! Мы уже настолько погрязли в этом дерьме, что кажется, будто и выхода уже нет! Но это ошибка! Выход есть, господа! Поверьте мне, вернитесь к Богу, и тогда Господь простит вам все!

Мистер Мартин поднялся на сцену и выхватил микрофон из рук Майкла. Решив взять все в свои руки, он, одной рукой придерживая Майкла, не допуская его к микрофону, другой рукой держа микрофон, улыбаясь, сказал:

– Простите, господа! У нашего героя была напряженная работа, сорвался! Бывает, господа!

Майкл уже кричал во весь голос:

– Мы все будем гореть в Аду, если не остановимся!..

Надо было срочно принимать меры. Мистер Мартин вместе с остальными схватили Майкла и потащили его к выходу, но Майкл отчаянно отбивался и кричал:

– …Дайте же мне сказать! Мы пешки в руках Дьявола! Мы пешки! Пешки!..

Охранники вместе с другими помогавшими мистеру Мартину людьми подошли к входным дверям и там отпустили Майкла.

Мистер Мартин уже не стал церемониться и, дав пощечину Майклу, закричал на него:

– Ты что? С ума сошел?..

Похоже, пощечина оказалась как нельзя кстати, она отрезвила Майкла вмиг, и он стал потихоньку приходить в себя.

– Оставьте меня! Идите вы все к черту!..

Майкл открыл двери и, хлопнув дверью, вышел из зала.

В зале после недолгого замешательства настало отрезвление. Мистер Мартин подошел к микрофону и, улыбаясь, громко обратился к присутствующим:

– Прошу прощения, дамы и господа! Бывает и такое! Мы позаботимся о нашем герое, отправим его на недельку куда-нибудь на острова, пусть там побегает по девочкам…

В зале многие стали смеяться, а мистер Мартин продолжал: