Дариар. Статус-кво (СИ) - shellina

меня разобрали на части, а затем не слишком умело собрали заново, еще сильнее повреждая то, что уже было повреждено до этого, причем во всем теле. Болела не только грудь. Если раньше боль в животе была не слишком сильная, то сейчас она усилилась в несколько раз и продолжала усиливаться. Если так пойдет и дальше, то очень скоро она станет настолько нестерпимой, что двигаться я точно не смогу.

Вытерев со лба проступивший холодный пот, я сделал очередной шаг, после чего меня качнуло, и ноги словно стали ватными. Единственное, что я успевал сделать это прислониться к стене и плавно опуститься на пол, прижав к груди колени.

Лорен тут же оказался рядом со мной и, взяв меня за руку, начал считать пульс.

— Что болит? — он заглянул мне в лицо, хотя не понятно, что именно он там пытался разглядеть.

— Больше живот, а так все, — еле проговорил я, разлепляя вмиг пересохшие губы. Похоже, что я ошибся, уже сейчас передвигаться, да даже элементарно говорить был не в состоянии. Боль была такой сильной, какую я не испытывал никогда в своей жизни. Не хотелось бы, чтобы те наемники, все же выполнили хотя бы одну часть из своего контракта, который подписали, хоть и посмертно.

— Плохо дело. — Он поднялся и внимательно посмотрел по сторонам. — Не следовало тебя в таком состоянии перемещать через телепорт. Я сейчас, только не отключайся. Думай о ромашках, бабах и деньгах, в общем, о всем чистом и светлом. Я разведаю обстановку и вернусь за тобой. Ты меня понял?

Я только кивнул. Перед глазами стояла пелена, которую, как бы я не пытался, но сморгнуть мне не удавалось. Дело дрянь. Боли я уже практически не чувствовал, была только слабость и хотелось дико спать. О чем там нужно думать? О бабах и ромашках? Образы в голове перемешались, но я почему-то зациклился на одном: на Алаэль. Я все никак не мог вспомнить, что понял тогда в таверне перед телепортацией, глядя на эльфийку. Думай, Кеннет, вспоминай. Это точно не даст тебе уснуть. Мысли путались в голове и скакали, как табун диких лошадей, но такой долгожданный ответ в голову так и не приходил. Иногда мелькали образы какой-то комнаты с молодым человеком, смутно знакомым, задумчиво смотрящим на какую-то большую живую картину. Я не заметил, как все же уснул, продолжая видеть странные картинки из чей-то другой жизни.

— Очнись, Кеннет, да очнись ты. — Я резко открыл глаза, отзываясь на довольно болезненную пощечину. Надо мной склонился Лорен и какой-то незнакомый мужчина. Удостоверившись, что я пришел в себя и все же не умер, мужчина присел на корточки, открыл большой черный чемодан и начал доставать оттуда какие-то предметы, но какие именно я разглядеть не смог, как бы не пытался. Пелена вместе с болью никуда не делась, поэтому я сейчас находился исключительно в роли статиста. Попытавшись приподняться, я ощутил всю глубину болезненных ощущений, которые мне совершенно не хотелось больше испытывать. Я обмяк и занял то положение, которое занимал минутой ранее.

— Лежите, не двигайтесь, — мужчина перевел на меня взгляд, но потом поднял голову и затравлено посмотрел на Лорена, который стоял, скрестив руки на груди, внимательно следя за действиями этого незнакомого мужчины.

— Кто это? — на грани слышимости спросил я у своего дружинника, который, как мне показалось, от неожиданного вопроса немного вздрогнул. Как только немного полегчает следует сразу же разобраться, что с ним происходит. Больше никаких отговорок с его стороны о его хорошем самочувствии я не приму. Руку свело судорогой, и я непроизвольно дернулся, от боли захрипев и закашлявшись. Оторвав руку ото рта, которой я чисто рефлекторно прикрылся, заметил капли крови. Не слишком радужная картина.

— Личный лекарь Дрисколла, — подождав, когда я немного приду в себя, ответил Лорен. Мужчину немного передернуло от звука его голоса, но он продолжал что-то усердно искать в своем чемоданчике. — Может уже начнете хоть что-то делать, кроме как делать вид, что впервые в жизни видите свои инструменты? — холодно спросил он у мужчины, который в ответ только вжал голову в плечи и начал более активно рыться в недрах своего скарба.

— Как ты уговорил его посмотреть меня? — прошептал я, прикрывая глаза. Меня снова клонило в сон, и на волне этого желания боль начала понемногу отступать.

— Это не важно, Кеннет.

— Для меня важно.

— Пообещал оставить в живых его семью, — равнодушно ответил он, я же резко распахнул глаза, глядя на совершенно без эмоционального Лорена Райса.

— Раньше ты не был таким, — снова приступ кашля уже более затяжной, нежели в первый раз, оставляющий на ладони кровавые сгустки.

— Раньше обстоятельства были другие. Кеннет, не отключайся, говори со мной, — Лорен снова склонился надо мною, положив руку на плечо. Кем бы не был человек, держащий меня сейчас за плечо, но это точно не был Лорен Райс. Тем не менее, я был уверен только в одном, что он так же, как и мой друг, сделает все, чтобы я не умер. Черные глаза с желтым ободком вокруг радужки смотрели на меня пристально, но я не отводил взгляда, понимая, что стоит мне только закрыть глаза, как я провалюсь в спасительное небытие. Что ж так больно. Я застонал и отвернулся от него, складываясь в позу эмбриона, пытаясь заглушить боль хоть ненадолго. Все, я больше не могу.

— Если он умрет, то я вырежу всех, кто вам дорог на ваших глазах, включая любимую собаку вашей дочери, которую я заставлю перед смертью ее съесть. Или вы не верите в исключительную серьёзность моих намерений? — где-то вдалеке раздался голос Лорена. Все равно. Пусть хоть весь замок вырежет, главное, чтобы мне помогли или оставили, наконец, в покое. Белая вспышка перед глазами и боль внезапно утихла.

— Обширное внутреннее кровотечение, разрыв селезенки, некроз кишечника и перелом пяти ребер, в добавок ко всему нарушение связей магических потоков, которые в данный момент восстановить не представляется возможным, — я приоткрыл глаза, где-то на грани сознания понимая, что у меня ничего не болит. Приподнялся на локте, разглядывая Лорена и лекаря, которые смотрели в фиолетовый светящийся кристалл. Я видел такие раньше. Кристаллы диагностики, которые показывают все ранения и травмы. Дорогой артефакт, не у каждого лекаря такие есть, даже в столице. — Я остановил кровотечение, дал заживляющий настой