Я. Хочу. Тебя. (СИ) - Шарм Кира

   Напрягаюсь, чувствуя, как по спине течет ручеек пота.

   Нику увидел и отлегло.

   Но!

   С Романом воевать? Если он отомстить решил всерьез?

   Это уже полный пиздец!

   Но Роман только хмыкает и тут же заводит мотор своей тачки.

   Точь-в- точь, надо сказать, такой же, как и у меня.

   – Все, Гудимов. Ты доигрался.

   Отпускаю его, позволяя начать мягко оседать мне под ноги.

   Его глаза, кажется, сейчас просто вылезут из орбит. Судорожно машет руками, с хрипами втягивая в себя воздух.

   Но, сука, не сдается. Хоть почти уже подох.

   ­ – Подписывай, Багиров, – хрипит, а глаза наливаются кровью.

   – Подписывай, сука. Иначе тебя здесь просто положат. Так расстреляют, что одни дыры только и останутся.

  – Да ты что?

   Ухмыляюсь, вздергивая брови.

   – А вот сейчас мы и посмотрим. Эй!

   Швыряю в главного его войска копию бумаг, выправленных Давидом.

   – Можете почитать, если умеете, конечно. Ваш хозяин остался с голой задницей. Ни хрена у него больше нет. И заплатить ему вам будет нечем.

   Спиной чувствую, как его бойцы начинают шептаться.

   Стволы уже опускаются.

   Вместо того, чтобы держать меня на мушке, начинают разбредаться между деревьями.

   – Вот так, Гудимов, – усмехаюсь, ловя его, пытающегося отползти, за шкирку.

   – Ты жизнь прожил, а так ни хрена ничего и не понял. Те, кто за бабло тебе служит, за бабло же тебя и продаст.

   – Сволочь, – харкает мне под ноги.

   – Я?

   Блядь, он меня искренне удивляет. Вот правда. Давно так не удивлялся!

   – Ты что? В детстве поговорок не учил? А в них, между прочим, народная мудрость. Не рой яму другому. Никогда не слышал, мммм? Ну тогда считай, что это карма. Ты у меня хотел все отобрать, а великая Вселенная подарила все твои богатства мне. Ты же, я слышал, просветлялся там. На Тибеты ездил. Тантрический секс практиковал. Когда на десятерых одну расписывал. Так что, считай, вот оно. Твое просветление.

   – Ни хера. У меня много еще чего осталось!

    Шипит, дико вращая глазами.

   – Я все равно тебя уничтожу, Багиров! Зря ты так зарвался!

   – Правда? Ах, точно! Совсем забыл!

   – Марат. Давай, - набираю номер друга.

   И уже через секудну даже глаза от наслаждения прикрываю. Оглушительный взрыв долетает даже сюда.

   – Это то, что у тебя оставалось, Гудимов. Фейерверк и впечатления городу надолго обеспечены. А теперь. Раздевайся.

   – Ты совсем охренел? Совсем берега попутал! Правильно говорят, ты полный беспредельщик, Багиров! Убить хочешь? Убивай! Но зачем издеваться?

Хочу по-настоящему тебя, Гудимов, с голой жопой оставить. Кто знает? Может, кто-то из твоих бойцов позарится? Ты же у нас любишь разные виды секса? Особенно группового, м?  А вообще. Убивать тебя не хочу. Не хрен мараться. Но ты на всю жизнь запомнишь, как это, девушек беззащитных красть и мучить!

А ни хрена в нем гордости нет.

   Понял, что без всего и без бойцов своих остался.

   Сразу сник.

   Плечи ссутулил.

   Дрожащими руками расстегивает рубашку.

   – Все снимай, - подгоняю.

   Задолбался я с ним разбираться.

   Ничтожество.

   Нормальный бы подыхал, а в лицо бы плюнул.

   А так даже размениваться не стоит.

   После такого даже если и был хоть один боец, который и без бабла его защитить был готов, то уже не осталось. Слабаков и жалких тряпок никто защищать не станет. Только плюнуть и растереть.

   Уверен.

   Ника моя и то себя с большим достоинством вела, когда этот ублюдок ее выкрал, чем этот!

   – На землю ложись, – приказываю жестко, когда Гудимов снимает последнюю тряпку.

   Яйца бы оторвал. Но противно прикоснуться.

   – Аааааа! Ты обещал!

   Орет, как свинья, которую режут.

   А я всего-то на руки ногой наступил.

   Чтоб не дергался. И не стрелял в спину.

   – Обещал. Живи теперь. Посмотрим, чего ты на самом деле стоишь, – презрительно выплевываю, отправляясь к машине.

   А сердце срывается в бешеный галоп.

   Она!

   Наконец-то к ней прикоснусь! Вдохну любимый запах!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Аж руки дрожат, как у запойного алкаша в предвкушении! И внутри все гудит. Ревет. Громче самого мощного мотора!

  – Никкккка!

   Багиров далеко не отъехал. Совсем рядом тачка его стоит!

   – Никккка!

   Бросаюсь к ней, уже вышедшей мне навстречу.

   Обхватываю руками так, что боюсь, как бы не затрещали кости!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

   – Он ничего тебе не сделал?

   Жадно, пытливо, с болью впиваюсь в ее глаза.

   Девочка моя! Сколько натерпелась, маленькая!

   Я мараться не хотел, но если чем обидел, то вернусь! Вернусь и растопчу его! Раздроблю каждую кость и яйца точно отрежу!

   – Нет, – шепчет, качая головой.

   А я тону.

   Как дурак. Как сопляк последний тону в ее огромных глазах, что светят ярче изумрудов!

   Аж губы болят и внутри все сводит, так хочу впиться в нее. Вобрать в себя ее вкус. Слиться еще крепче.

   И не отпускать… Никогда больше не отпускать…

   Но сердце под ребрами рвано дергается.

   В последний момент.

   В полувдохе от ее губ останавливаюсь.

   – Никккка, – хриплю, чувствуя, как подкашиваются ноги.

   Вот сейчас я хуже Гудимова. Такой же беспомощный.

   – Ты правда хочешь быть со мной? Думала, чтобы от меня сбежать? Хочешь свободы?

   – С тобой…

   Всхлипывает, обвивая меня руками.

   – С тобой, Арман!

   – Смотри.

   Сердце реально проламывает ребра. Разрывает грудную клетку.

   – Это единственный шанс, Никккка! Пока я еще могу тебя отпустить! Потому что, если ты останешься, то больше не смогу! Никогда не смогу! Если решила, то скажи сейчас. Отпущу… Сдохну, но отпущу. Потом уже с мясом не оторвать будет!

   – Я люблю тебя, Арман. Люблю!

   Шепчет, а у меня перед глазами мутнеет.

   Вокруг все расплывается.

   Шатать начинает, как пьяного.

   – Я люблю тебя больше жизни, моя девочка, – еле выдыхаю в ответ.

   Впиваюсь в нее ртом.

   Жадно. До одури. До полного помутнения.

   Ребра изнутри царапает от того, как она распахивает мне свои губы. Как доверчиво прижимается, еще сильнее оплетая руками. И смотрит… Смотрит в самую душу. Еще сильнее этот крючок заталкивая. Так глубоко. Что уж точно. Никогда . До самой смерти не вытащить.

   И даже после. Подохну, а она во мне будет.

   Моя любимая! Единственная! Моя!

   – Я так боялась, что ты не придешь… Или что он… Он тебя убьет…

   – Глупая, – шепчу, гладя ее щеки пальцами. А у самого в глазах какая-то хрень щиплет.

   – Я за тебя все бы отдал. Все до последнего лоскутка. Даже если бы остался с голым задом и стал тебе ненужен.

   – Нужен! Ты очень мне нужен. Арман! Я… Я люблю тебя! Задыхаюсь от того, как люблю!

   – И я задыхаюсь, моя девочка! Значит. Мы задохнемся вместе! Потому что больше ни на шаг тебя не отпущу!

   – Эй, Багиров! А не слишком ли много для недостойной девки?

   Спина, в которую летят эти слова, превращается в камень. В сталь.

   – Градов. Драки так и не вышло, а я ведь уже настроился, – рычу, не отрывая взгляда от Ники. – Если я б не был за нее тебе должен, уже бы превращал твою мерзкую рожу в отбивную! Но еще одно такое слово, и я забуду, что я тебе должен, имей в виду!

– А что? У вас же все шлюхи и недостойны, кроме тех, с которыми у вас брачный договор. Разве это правило не для всех Багировых?

   – Ладно. За это прости. Был неправ. Но поверь. Мы с братьями уже неслабо расплатились за это.

   – Неужели Багиров способен извиняться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   – Знаешь, Градов. У тебя ложное представление. Если я неправ, с меня корона не свалится это признать. Ты мне лучше скажи, как тебе удалось Нику найти?