Чтоб знали! Избранное (сборник) - Михаил Армалинский

Она просыпается и идёт в туалет. Но прежде включает стерео, чтобы оно заглушало её звуки. Раковина в туалете засорилась, и Мэри, вместо того чтобы прочистить её или вызвать консьержа, просто перестала ею пользоваться. В раковине теперь лежит сумочка с косметикой, расчёска и прочие принадлежности для наведения красоты. Туалетная бумага на ролике кончилась, и на нём лишь картонная трубочка, на которую туалетная бумага была накручена. На полу стоит новый рулон туалетной бумаги, которым Мэри пользуется. Но, что самое интересное, Мэри не надевает его на держатель и не снимает с держателя старую картонную трубочку.

За всю свою жизнь и сотню с лишним любовников (по моим грубым подсчётам, ею не опровергаемым) Мэри ни разу не болела венерической болезнью, и даже никаких лишних выделений её пизда не исторгала. Вот что значит сопротивляемость организма и божественное провидение. Или врёт.

Она попросила преподавателей в колледже не показывать ей оценки за проекты, поскольку она считала, что ей не нужны чьи-то мнения о её работе и она сама может ориентироваться, сравнивая свою работу с работами других студентов, а также слушая разбор её работ преподавателями и студентами. И вот в первый раз за два года она вчера увидела сводную таблицу своих оценок и была удивлена неожиданно высокими оценками.

Этот семестр идёт у неё исключительно хорошо: все предметы ей нравятся, проекты интересные, она получила финансовую помощь, которой не ожидала. Я приписываю это отчасти своему появлению в её жизни, причём в день её рождения. Любопытно, что она думает по этому поводу. Но спрашивать об этом нельзя, нужно ждать её добровольного признания.

После долгого голодного перерыва Мэри снова начала работать. Получила первые деньги и сразу стала давать огромные чаевые в ресторанах. При первом удобном случае она шла делать причёску – тратила почти сто долларов, но никто, кроме неё самой, изменений в причёске не замечал. Волосы ей почти не стригли, и они так же свободно достигали плеч. Ей делали с волосами что-то электрическое, что якобы улучшало их фактуру.

Она сказала мне, что несчастна, и после этого у неё сразу улучшилось настроение до уровня счастья. Якобы потому, что она смогла сказать мне, что она несчастна.

Если женщина говорит мужчине, что она с ним несчастна, то, значит, она хочет с ним расстаться. Но Мэри не сказала, что она несчастна со мной. На это у неё духа не хватило. Она сказала, что она вообще несчастна, а значит, была оставлена лазейка для продолжения отношений, значит, мне намекнули, что у меня ещё есть возможность сделать её счастливой.

Я ей говорю много лишнего. Например, взялся за античную поговорку: «Тех, кого боги любят, они забирают молодыми». То же, мол, можно сказать и о чувствах: они должны обрываться в своём апогее и не приносить страданий своим схождением на нет.

В молодости, когда вся жизнь впереди, ощущение, что она кончается, возникает всякий раз, когда происходит разлука с возлюбленной. В зрелом же возрасте, когда жизни осталось меньше, каждая разлука даёт всё усиливающееся ощущение, что жизнь начинается сызнова, – к этому возрасту ты уже прекрасно понимаешь, что мир полон ждущих тебя женщин и каждая из них ознаменует возрождение свежести чувств. В отношениях между любовниками тот, кто ставит на вечность, – проигрывает, а тот, кто на их временность, – выигрывает. Проигрыш заключается в страданиях при наступлении конца, а выигрыш – в радости от предвосхищения новых встреч.

Это только видимость, что Мэри беспомощна, – она прекрасно о себе заботится и справляется с жизнью. Эта видимая беспомощность – её камуфляж для привлечения мужской заботы. И у меня возникает к ней жалость и желание ей помогать, и так я попадаю в капкан.

Я ушёл от неё, сижу дома и нервно думаю: с кем она сейчас ебётся? Она сидит у себя и думает: с кем я сейчас ебусь? А бывает, мы оба ебёмся с кем-либо и в такой момент задаём себе тот же вопрос уже с полным основанием, но с прохладцей, ибо весь жар его уходит в горячее тело рядом.

Мэри мне говорит, что любая реальность при близком рассмотрении имеет отвратительные черты. Поэтому она предпочитает не всматриваться, а смотреть на неё с прищуром, и от этого реальность становится радужной.

Когда у Мэри портится настроение, она замолкает и губы её кривятся и подрагивают. Плакать она не умеет, по крайней мере при мне. Она удерживает слёзы. Но если это ей не удаётся, то выливаются только одна-две.

Предыдущие мужчины якобы не замечали смены её настроения. Это возмущало её – он, мол, от меня только ебли хочет. А я замечаю, пытаюсь вывести её из дурного настроения – ей это нравится, ей кажется, что я хочу от неё больше, чем ебли. Это хорошо, что ей так кажется.

Мэри ждёт телефонных звонков с таким же нетерпением и предвкушением, с каким я жду почты. Переступив порог своей квартиры, она бросается к ответчику и слушает ерунду, которую наговорили ей знакомые.

Мэри панически боится медведей. И поэтому всячески страшится леса. Когда я привёз её в лес собирать грибы, её охватила дрожь. Пришлось не отходить от дороги и идти вдоль неё. В детстве Мэри жила на берегу леса, и, чтобы она в него не убегала, родители стращали её медведями. Однажды она тайком погуляла в лесу, а вечером увидела медведя у мусорного ведра. Она подумала, что медведь пришёл за ней. Отец вытащил ружьё, выстрелил, промахнулся, и медведь уковылял в лес. С тех пор Мэри к лесу не приближалась, а играла только в поле.

Я с присущим мне интересом расспрашивал Мэри о разнице оргазмов в зависимости от того, во влагалище я у неё или в анусе. Достигался он в конечном итоге одним и тем же способом – стимуляцией клитора, – но ощущался по-разному. Мэри определяла оргазм, когда я у неё во влагалище, как sour, а когда в анусе – как thick. Я пытался понять, что значат эти определения. Sour я перевёл как «кислый», но тогда где же его традиционная сладость? А если перевести его как «мрачный», «недовольный», то тогда что же остаётся от наслаждения, которое Мэри, без сомнения, испытывала. Thick я перевёл поначалу как «толстый», но потом, уточняя, понял, что надо перевести как «густой». Густота появлялась как результат наполненности, а кислота как результат кисло-сладости? Быть может, когда Мэри сладко в теле, на душе у неё становится кисло?

Мэри купила мне зубную щётку на случай, когда я остаюсь у неё ночевать, – знак моего права на ночёвку. Было бы любопытно, если бы у неё был многоместный держатель для зубных щёток с надписями различных мужских имён. Каждый остающийся мужчина имеет свою личную щётку. Или ещё лучше – одна общая мужская щётка. Кто бы ни остался на ночь, утром получает одну и ту же щётку, думая, что она приготовлена специально для него.

Мэри рассказывает, что разговор с её подругами состоит прежде всего из подробного разбора их отношений с «текущими» и «истекшими» мужчинами. Собралось как-то их трое: Мэри, Конни и Шелли. Мэри и Шелли отозвались лестно об анальном сексе, а Конни плевалась и ужасалась. «Ну, и чем закончился ваш диспут?» – спросил я. «Все остались при своих мнениях, – сказала Мэри и добавила: – Не волнуйся, Конни не переубедила меня». А я подумал, что хорошо бы мне переубедить Конни. Но Мэри предусмотрительно держала своих подруг от меня в стороне.

Ночью Мэри проснулась от кровотечения – она побежала в туалет, и из неё выполз огромный кусок свернувшейся крови. Она увидела его, и у неё закружилась голова – она еле дошла до дивана и свалилась на него, не дойдя до кровати. Тут я проснулся и выскочил из спальни на шум. Я взял лёд из холодильника, приложил к её голове. Ей стало легче, и я отвёл её в постель, и когда Мэри легла, она улыбнулась. Она чувствовала спазмы, подобные родовым. Но крови больше не было. Наконец всё успокоилось, и Мэри заснула. Утром она была со мной особо ласкова в очевидную благодарность за моё ухаживание за ней.

– Как хорошо, что ты был здесь, – сказала она в конце концов.

– А почему бы тебе не приготовить своему мужчине завтрак? – предложил я.

За почти год нашего пребывания вместе я оставался у неё всего раз пять, да и то лишь в последние месяцы. И все эти разы она не предлагала приготовить завтрак, мы всегда шли в кафе. А тут она вчера сказала в разговоре с Конни, что истратила на продукты 80 долларов (а это для неё огромная сумма), таким образом, я знал, что у неё найдётся, что поесть. Мэри восприняла это с воодушевлением и стала возиться у плиты – как я люблю любовницу на кухне, которая приготавливает мне жратву! Простейшее, но важнейшее проявление заботы о тебе. И вот мы сидим вместе за столом – она по пояс голая, в ночной рубашке, обвязанной вокруг талии. Я в трусиках, чтобы не запачкаться о грязный стул. Говорим о том, о сём – приятно. Близость человеческая наряду с эротической. (Эротическую близость я считаю сверхчеловеческой.)