Другие: Она родная (СИ) - Мэйз Евгения

— Что с ним может случиться? — Тицид засыпал в кресле, но время от времени открывал глаза, натыкаясь взглядом на маячившую Кэш.

— Иди спать. Твоя комната на втором этаже!

— На чердаке, как у летучей мыши?

— На втором этаже, — терпеливо повторила Кэш. — Там очень тепло, даже жарко.

Он ушел. Кэш злилась на Алекса за то, что он не предупредил ее ни о чем и воспользовался ее беспощностью. Она не могла отправиться за ним и помочь ему в его поисках. Кэш не понимала, что могло так задержать его.

“Может он отправился домой и спит уже себе преспокойненько?”

Она же тут мучается и накручивает себя! Бокал вина более-менее расслабил натянувшиеся нервы. Кэш уже выключила свет и захлопнула крышку ноутбука, собираясь ложиться спать. Она все тянула и тянула, ожидая неизвестно чего. Один взгляд в сторону окна и она не просто подпрыгнула от неожиданности, Кэш вскрикнула, зажав рот рукой.

— Твою ж за ногу!

В слабо освещенном прямоугольнике окна показалась рука и поскребла по стеклу, только потом в нем появился темный контур мужчины и лицо Алекса.

— Флагер! Проклятье!

Кэш уже отошла от первого испуга, от зашедшегося в громком стуке сердца, показывая ему на дверь.

— Что ты придумал?! Что за выходки?

Алекс не отвечал, прижимая ее к себе. Он стоял посреди коридора, источая холод, принеся на себе первые снежинки. Его покорили его объятия, что в отличие от прошлого раза не заставили ждать себя.

— Что с тобой не так, женщина? Это ведь романтика!

— Гитара и серенады — это…

— Прекрати ворчать!

— Тебя долго не было! Я беспокоила..

Алекс не дал ей договорить, возмутиться, обвинить, расспросить, сминая губы, целуя ее еще и еще раз, пока она не забыла обо всем. Его руки, тепло и запах, такой знакомый, терпкий, разбавленный слабой нотой парфюма — вот что стало занимать ее сознание, успокоило и захватило, заставив увериться, что все позади.

***

Кэш запрокинула голову, подставляя лицо под теплые струи воды. Вода смывала пот, следы бурной встречи и остатки пены, но не успокаивала ни тело, ни горящие щеки, ни разгоряченное сознание.

— Ты долго, — Алекс быстро оказался рядом с ней, с легкостью переступив через бортики старой ванны. — Я успел соскучиться.

Его руки легли ей на талию, соскользнули на живот, погладив его, и устремились наверх, подхватывая, умещая в ладонях и сжимая полные груди. Кэш улыбнулась, но все-таки покачала головой.

— Алекс, — проговорила она медленно, чувствуя, что теряет голову от этих простых прикосновений.

— Ммм?

— Мы Тицида разбудим.

Она не кричала и не стонала так как делала это у него дома. Подушка, матрас, одеяло, а еще его губы с готовностью впитали эти звуки, срывая их, смешивая с собственными стонами.

— Это его проблемы.

Они разобрались с криками, но кровать, вероятно собранная в прошлом веке или до рождения Христа всё никак не желала сдаваться и скрипела при каждом удобном и неудобном случае. Вся эта развалюха, смевшая называться домом, отказывалась вспоминать что такое молодость и хоть как-то сохранить тайну влюбленных, оповещая о ней всех на расстоянии ближайших миль.

— Ему давно пора найти подружку.

Он целовал ее плечи и шею, задевая мочки ушей, прикасаясь к ним, проводя губами по контуру уха.

— Я всего лишь соскучился, а не предлагаю продолжить.

Алекс отстранился, с удовольствием проведя по силуэту женщины, очерчивая плавные изгибы и радующие глаз, сердце и ладони окружности.

— Правда?

Искоса взглянув на него, Кэш потянулась, прижавшись на мгновение к его груди спиной, и, обвив одной рукой за шею, чмокнула в губы.

— Очень жаль.

Она как будто сдержала улыбку и, выпрямившись, принялась собирать волосы на плече. Вода хлестала в лицо мелким веером брызг, но совершенно не мешала видеть ее. Какое верное слово она подобрала получасом раннее — наваждение. Алекс и в самом деле одержим ею.

— Жаль? — он сжал ее бедра, прижимая к своим, — Ты серьезно? Очень не хочу, чтобы ты расстраивалась.

— Я пошутила, правда, — Кэш рассмеялась, оборачиваясь к нему, — Не думала, что тебя так просто раздра…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она не договорила, задохнувшись от наполнивших ее ощущений. В следующее мгновение, тело женщины оказалось зажатым между прохладным кафелем ванной и разгоряченным, заново вспыхнувшим от нахлынувшего желания телом мужчины.

— Алекс!.. — ее пальцы прочертили по стене, не обращая внимания на бугристую рельефность плитки. — Бог ты мой!

— Да, милая.

Он в очередной раз приподнял ее и отпустил, продолжая держать бьющееся тело женщины. Она много-много раз повторила его имя, все его вариации. Кэш просила, умоляла его не останавливаться и только сейчас, спустя несколько минут прошептала.

— Алекс…

— Мне так нравится, когда ты зовешь меня по имени.

Алекс отпустил ее, разворачивая к себе лицом, все еще поддерживая под поясницу. Он целовал искусанные, такие прохладные губы, пока она не ответила ему, не обвила руками шею и не притянула его к себе.

— Ты ненасытный.

— Я просто без ума от тебя, - проговорил он между поцелуями, — моя чудесно пахнущая, Булочка

Она улыбнулась этому прозвищу, так красиво, ярко, смущенно и как-то по-особенному нежно.

— Я люблю тебя.

***

— Пару часов, — попросила она его. — Иначе, весь день пойдет псу под хвост.

— Спи.

Он уже и сам провалился в сон, запечатлев последнюю картинку, образ расслабленной женщины на подушке рядом с собой. Внезапно что-то разбудило его, заставило открыть глаза и посмотреть перед собой.

— Кэш?

Девушка сидела на кровати, прикрывшись темными прядями волос. Она смотрела на него, как и в тот день очень внимательно и даже обеспокоенно.

— Что случилось?

На миг закралась мысль о сомнамбулизме, но Лекс откинул ее прочь. Бессмертные может и себе на уме, но с точки зрения физиологии полностью здоровы.

— Ничего не получится.

— Что?

Он не понимал, что случилось, встряхнул запястье, вспомнил что часы где-то на тумбочке, оглянулся и вновь перевел взгляд на нее.

— Который час? Ты ведь хотела поспать.

Он тоже. Только в планах у него были немного другие. Может это какой-то новый кошмар? Она что опять подумала, что спала?

— Около восьми.

— Я должна кое-что рассказать тебе. Не скажу и все повторится. Мне так кажется, что надо сделать это сейчас.

— Я весь во внимании, — наконец согласился он с одной стороны съедаемый любопытством, с другой обеспокоенный, с третьей сонный.

— Я ездила в Джуно, разбиралась со счетами в конторе Вольфгана. Времени было навалом, поэтому я решила прогуляться по городу. Мне не кажется это совпадением, но другого объяснения я найти пока не могу — я встретила Кристофера. Эти его замашки, и шмотки, и тачка, и бодигарды. Он вцепился мне в руку, а я сбежала.

— Что он делает здесь?

Алекс остался лежать на подушке, глядя на встревоженную женщину рядом с собой. На сердце наползла неприятная тень, обдав душу холодом. Так некстати вспомнилось ее кружевное белье, свои собственные терзания и эхо слов Тауба.

— Это может быть совпадением? Алекс?

Она замолчала, вглядываясь ему в лицо, а Алекс думал о том почему в ее голову полезли мысли о Кристофере.

— Ты не веришь мне, — она качнула головой, подняв лицо к дощатому потолку. — Я рассказываю, а ты мне не веришь. Почему?

— Твое белье.

Она застыла. Не поверила услышанному. Он видел, как она ущипнула себя, а потом как проснулась и делась куда-то прочь ее встревоженность, оставив место улыбке.

— Что прости? — она кашлянула, пытаясь таким образом скрыть рвущийся наружу смех.

— Я ревную и думаю, что в тот день, когда ты вернулась из Джуно на тебе было сексуальное белье, а теперь ты говоришь мне о Таубе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— О! Мой! Бог!

Они поменялись местами. Сначала в расстроенных чувствах сидела она, а теперь он лежит мрачнее тучи! Ей бы тоже стоило рассердиться, но не получается потому что смешно!