Убить волка (СИ) - Priest P大

Он понимал, что втянул в это и мастера Ляо Жань. И все же, Гу Юнь не вернулся домой даже на Новый Год. Так почему Чан Гэн должен сейчас, в этот самый момент, после всего, протянуть руку помощи? Зачем?

Цао Нянцзы схватил Чан Гэна за руку:

— Старший братик, что нам делать?

Чан Гэн вырвался из пут своих запутанных мыслей и, немного поразмыслив, сунул руку в свою сумку. Выхватив оттуда горстку серебряных монет, он и бросил ее в сторону толпы.

— Ловите деньги!

По счастливому стечению обстоятельств, мастер Ляо Жань сбежал, иначе ему пришлось бы задуматься о том, чтобы отрастить волосы обратно.

Преследователи монаха остолбенели, завидев на земле разбросанную горстку серебра. И тут сработал их инстинкт - нужно было немедленно забрать эти деньги. Кто-то в толпе обмолвился, что эти деньги хотя бы в руках подержать можно, и тут же все отказались от поимки добычи за ту же цену. Собирая серебро, толпа весьма удачно преградила путь офицерам и мужчинам, которые уже успели отстать от монаха. В мгновение ока Ляо Жань исчез.

Чан Гэн улыбнулся и сказал:

— Нам тоже пора идти.

Взяв инициативу на себя, он окинул толпу пронзительным взглядом и уже приготовился уйти отсюда как можно подальше. Но тут с другого конца узкой улицы разнесся отзвук лошадиных копыт. Кажется, кто-то решил загнать их в тупик.

Подавая волю коню на оживленных торговых улочках шумного рынка, этот человек явно искал тут не занятие по душе, он прибыл сюда, чтобы кого-то арестовать.

— Старший брат, мы можем уйти через ту улочку, - предложил Гэ Пансяо.

— Нет, - вмешался Цао Нянцзы. - Мы должны стоять и ждать.

Звук лошадиных копыт подступил вплотную к толпе и несколько чинных, подтянутых мужчин, которые, похоже, явно были приближенными императорской армии, выстроились в ряд. Один человек из самого центра ровного ряда солдат вышел вперед.

Человек, которого Чан Гэн узнал бы, даже если бы он превратился в пепел.

Юноша был ошарашен. Он не ожидал, что маршал Гу проделает такой долгий путь с северо-западной границы, чтобы арестовать его.

А вот то, что Гу Юнь сделает с этими двумя, маршал старательно обдумывал всю дорогу. Для начала он снимет кожу с Ляо Жань, а затем заберет Чан Гэна и как следует его отшлепает.

Маленькое дерево вырастет изгибистым, если его изначально не выпрямить должным образом. Гу Юнь понимал, что он слишком избаловал этого ребенка. Способ воспитания почившего императора не сработал, а это значит, что придется воспитывать своего сына методами железного кулака бывшего Аньдинхоу.

Но стоило ему увидеть Чан Гэна, как пламя праведного гнева внутри него внезапно потухло.

Гу Юнь, сидя на лошади, почти не узнал Чан Гэна.

Мальчики-подростки меняются каждый день. Когда они жили в Яньхуэй, Чан Гэн всегда был под носом у своего ифу, поэтому его ежедневный рост не так явно бросался в глаза. Но можно было отметить, что, когда он подрастал, его штаны заметно становились короче. Теперь их разлука продлилась больше года, и Чан Гэн из мальчишки внезапно превратился в незнакомца.

Он уже почти сровнялся с высоким ростом Гу Юня, а его некогда хрупкое мальчишеское тело окрепло, и Чан Гэн стал походить на взрослого молодого господина. И лишь всего на мгновение в его глазах промелькнуло удивление, но оно почти тут же безвозвратно скрылось под тенью его едва постигнутого спокойствия.

Гу Юнь позволил своей лошади потоптаться на месте. С совершенно безэмоциональным выражением на лице он подумал: "Я не смогу поднять на него руку".

Дело было не в том, что маршал физически бы не смог этого сделать. Чан Гэн уже стал взрослым мужчиной и, если бы Гу Юнь применил такое наказание, предназначенное для маленьких детей, это был бы не урок, а унижение.

Время для Гу Юня шло быстро, безрадостно и совершенно бессмысленно. Маршал не видел разницы между годами минувшими и наступившим.

Но он вдруг почувствовал сейчас всю жестокость тех времен. Маршал будто бы успел моргнуть всего один раз, а его маленький Чан Гэн уже так повзрослел. Гу Юнь осознал, что никогда больше не сможет наверстать каждый из упущенных им дней.

Гу Юнь наконец-то понял, что Чан Гэну уже пятнадцать лет, и совсем скоро ему уже будет шестнадцать. Через три-четыре года он переедет в резиденцию Ян Бэй-ван и смело сможет отказаться от покровительства всех тех, кто всё это время служил ему опорой, поддерживая. Но что такое "три-четыре года"? Возможно, этого бы с трудом хватило, чтобы Гу Юнь хотя бы раз навестил столицу. Получается, что все, что между ними случится за оставшиеся годы - это лишь единственная встреча?

Спустя целый год разлуки в израненное сердце маршала Гу наконец смогли проникнуть столь глубокие чувства, и он быстро среагировал на зов, поспешив на помощь.

Он спрыгнул со своей лошади, подошел прямо к Чан Гэну и спокойно произнес с мрачным выражением лица:

— Следуй за мной.

Чан Гэн не мог оторвать взгляда от прекрасного лица своего ифу, не смел даже на сантиметр посмотреть в сторону. На шее Гу Юня виднелась небольшая рана, которую он получил в пустыне на северо-западной границе. До сегодняшнего дня она еще не успела зажить.

Чан Гэн всеми силами пытался выдавить из себя хотя бы слово.

— Ифу, зачем ты пришел?..

Гу Юнь хладнокровно хмыкнул и мрачно двинулся прочь с рынка.

Даже его манера говорить полностью изменилась. Гу Юнь, превозмогая горечь мыслей, на мгновение задумался о том, что потерял что-то очень важное.

Офицеры и мужчины, подбежав к Гу Юню, спросили:

— Великий маршал, монах сбежал. Нам продолжать преследовать его?

— Преследуйте, - ответил Гу Юнь. - Объявите его в розыск по всему городу. Если он прыгнет в море - вытащите его обратно!

Все хором ответили:

— Вас понял!

Цао Нянцзы незаметно вцепился в рукав Гэ Пансяо. Он считал, что в этой ситуации им будет очень трудно защитить себя. У него не было другого выбора, кроме как беспомощно качать головой, надеясь, что мастер Ляо Жань сможет позаботиться о себе сам.

Чан Гэн и остальные последовали за Гу Юнем в резиденцию господина Яо. Мастер Яо старательно подготовился и заучил слова, чтобы должным образом поприветствовать высокоуважаемых гостей. Он встретил их вместе со слугами у входа в резиденцию:

— Его Высочество Четвертый Принц прибыл в мое убогое поместье, и моё скромное жилище озарилось светом, это большая честь! Пожалуйста, проходите внутрь, ваш верный слуга приготовил для Вашего Высочества вина и кушанья!

Он едва закончил говорить, Гу Юнь спокойно развернул к нему лицо, и господин Яо будто увидел лик самого владыки Ада Янь-ван [10] с суженными глазами и нахмуренными бровями. На нем ясно читалось: «Праздник? Какой еще праздник?! Просто не дай ему помереть с голоду!»

Всю ночь Гу Юнь никак не мог найти способ, как подобраться к Чан Гэну, чтобы поговорить с ним. Он сидел в своей комнате и осушал чашку за чашкой лоуланьского вина, которое он прихватил с собой. Через некоторое время кто-то постучался в дверь.

— Входите, - сказал Гу Юнь.

Осторожно толкнув дверь, в комнату вошел Чан Гэн.

— Ифу...

Гу Юнь не проронил ни слова, не издал ни единого звука, а на его лице застыли невысказанные эмоции.

Чан Гэн закрыл за собой дверь и опустил голову. Он как будто очень долго и с огромным трудом смотрел на Гу Юня.

— Ифу... - сказал Чан Гэн. - Я очень скучал по тебе...

Гу Юнь еще некоторое время молчал, но потом, наконец, вздохнул и сказал:

— Иди сюда, дай мне посмотреть на тебя.

Чан Гэн послушно подошел. Гу Юня окружил странный запах вина. Он был несколько сладковатым. Похоже, что это было западное вино. На плечах маршала держалась холодная, прочная железная броня. Она была неизменна годами. Чан Гэн считал, что он по-прежнему может оставаться сдержанным и спокойным, но юноша в очередной раз переоценил себя. Он не ожидал, что Гу Юнь действительно отправится в Цзяннань, чтобы отыскать своего приемного сына.