Певец меча - Дженнифер Роберсон

Дел взяла у меня повод.

– Если мы будем стоять здесь, Тигр, мы никогда никуда не попадем.

Раздражение, как и дождь, никак не унималось. Я повернулся и пошел.

24

Справа от нас тянулся узкий каньон, по которому мы с жеребцом успели прокатиться два раза, в обе стороны. Слева над нашими головами поднималась серая унылая скала, блестевшая от бесконечного дождя, сыпавшего с неба. Скала выглядела так, словно кто-то высек ее из земли гигантским топором, оставив огромные зарубки и борозды, но грубые резкие контуры смягчали мох и упавшие листья, устилавшие всю скалу зелено-золотым ковром, отливавшим цветом увядшей сливы.

– Здесь даже цвета другие, – пожаловался я, шурша мокрыми от дождя листьями.

Дел посмотрела на меня, на скалу, на голые деревья, на листопад, на землю цвета меха выдры. Подумав, она кивнула.

– Они глубже, богаче, старше… Не такие неверные, как на Юге.

– Неверные? – я не понял, что она имела в виду.

– Да. На Юге цвета неуловимые. Их подчиняют себе капризы погоды. Самумы, переносящие пески на мили. Деревья и трава, скрывающие от мира каждую каплю воды. Солнце, крадущее жизнь отовсюду, и у людей, и у животных.

Я нахмурился.

– Ты мне как-то сказала, что Юг тебе нравится.

– Я его уважаю. Я восхищаюсь его силой, жестокой красотой, стремлением выжить. Но это… это… – одной рукой она обвела горы, каньон, лес. – Все это я знала с рождения. Это мои цвета и даже запахи. Аромат мокрой от дождя земли. Этот мир создал меня.

Что-то шевельнулось во мне. Такой крошечный маленький бутон, угрожающий распуститься.

– Ты говоришь так, словно собираешься остаться здесь навсегда.

Она резко посмотрела на меня и отвернулась.

Бутон распустился и показал мне все цвета моего страха.

– Баска… как только эта история закончится, мы вернемся на Юг. Я точно. А ты нет?

Она старательно избегала моего взгляда.

– Я еще не решила.

Женщины – стихийные создания. Они действуют руководствуясь эмоциями, а не логикой. Они имеют склонность принимать внезапные решения и даже если доказать им, что они совершенно неправы, они держаться за свои слова упрямо, просто для показухи, чтобы сохранить лицо и успокоить гордость. Они редко анализируют ситуации, да и не могут это сделать, поскольку видят лишь то, что хотят видеть. Они замечают что-то, у них появляется желание этим обладать и они это берут, а если не могут взять сами, находят мужчину, чтобы он получил это за них.

Они говорят первое, что придет в голову, а потом жалеют и отрицают, что когда-то это говорили.

Женщины – непостоянные создания.

Но у них есть много общего с мужчинами и я сразу понял, что скрывается за уклончивостью Дел, независимо от произнесенных ею слов. Дел сказала, что еще не решила, и я не сомневался, что решение готово.

Я застыл. Пришлось остановиться и жеребцу.

– Ты хочешь сказать, что протащила меня весь этот путь на Север из-за какого-то трижды проклятого кровного суда и не собираешься возвращаться домой?

Она ответила не сразу. После долгой паузы Дел тихо напомнила:

– Я дома, Тигр.

Аиды. Возразить нечего.

Я постарался говорить грубовато:

– Дел…

– Я сказала, что еще не решила.

– А когда ты решишь?

Она пожала плечами.

– Когда решу.

Она меня утешила. Сломанными ногтями я провел по старым следам от когтей. Пару дней мне некогда было бриться и щетина меня бесила.

– А когда, по твоему мнению, это случится?

– Я не знаю! – ее крик эхом отозвался в каньоне, карабкаясь по скалам и теряясь в деревьях. Жеребец насторожил уши.

– Угу, – сказал я. – Понятно.

Ее лицо яростно вспыхнуло.

– Откуда мне знать? – выдавила она. – Откуда мне знать, останусь ли я в живых после встречи с истойя и ан-истойя, кайдинами и ан-кайдинами. Я должна предстать перед ними и унижаться, вымаливать у них прощения, суда, кары. Как я могу сказать, что буду делать со своей жизнью, когда они могут не позволить мне сохранить ее.

– Ну, я думаю, они позволят тебе сохранить…

– Ты не знаешь точно, Тигр!

Я ее расстроил.

– Послушай, Дел…

– Нет! – бешено крикнула она. – Не опекай меня. Не успокаивай мой страх и не говори, что для него нет оснований. Не гладь меня по головке и не обещай все исправить. Не обещай разогнать тени, потому что ты не знаешь, что вызвало их.

Ну конечно всего этого я сделать не мог. Пока она меня об этом не попросила. А она не просила.

– Я не хочу потерять тебя, – сказал я. И тут же пожалел об этом.

– Я тебе не принадлежу, Тигр.

– Нет, – согласился я. – В последнее время нет. Ты и твоя одержимость локи…

Она выразила свое отношение к локи короткой грубой фразой на Южном.

– Думаю им бы это понравилось, – отметил я. – Ты же сама мне объясняла, что они… ну что их привлекают мужчина и женщина «в соединении», как ты выразилась.

– Так и есть, – только губы двигались. Зубы были крепко стиснуты.

– Ну тогда и волноваться не о чем, – я сладко улыбнулся. – Правильно?

Дел развернулась и пошла вперед.

Нас предупредил жеребец. Может быть к тому времени мы с Дел уже устали от ходьбы. Шли мы молча, каждому было о чем подумать. Мы просто не заметили. Гнедой, к счастью, заметил.

Уши повернулись вперед. Он глубоко вздохнул, шумно выдохнул, как делают лошади когда в чем-то сомневаются, и остановился так резко, что натянулся повод в моей руке.

Я почувствовал запах прежде чем увидел их самих. Я хорошо запомнил его – гнилую, мускусную вонь смерти – после недолгого плена в каньоне.

– Ты кажется говорила, что гончих здесь нет.

– Их и не было, – сталь запела – Дел вынимала из ножен меч. – Они ушли по каньону за тобой, а потом просто исчезли.

– Но теперь они вернулись.

Мы шли по полоске земли между каньоном и скалой. Нас окружали тонкие деревья, с голых веток капал дождь. Места для схватки было маловато, но гончие знали как использовать тесноту с выгодой для себя. От мокрых листьев шума меньше чем от сухих. Вода заглушала звуки, склеивала их, превращала землю в мокрый ковер, но и по нему гончие не могли передвигаться бесшумно, и я услышал их. Впереди, по бокам и сзади. На этот раз не каньон-ловушка. Они обойдутся и без него.

День, как всегда – по крайней мере для меня – состоял из всех оттенков серого, от пепельного до черного. А теперь еще добавились гончие: скучные грязно-серые шкуры с серебристыми пятнами, такие же как дождь, как скала, и взгляд остановить не на ком. В тишине звери скользили между деревьями, низко опустив головы и поджав хвосты. Гривы били по широким плечам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});