Обладатель великой нелепости - Борис Левандовский

Под вечер он оказался на парковой скамейке, уставший от бесцельной ходьбы, голодный и мучимый жаждой, где просидел до ночи, тупо наблюдая, как сгущаются тени между деревьями, и слушая высокий звон в опустевшей голове.

Когда в парке, который темнел загадочным оазисом напротив здания Университета имени Франко, не осталось ни души, он еще раз пересчитал все свои деньги. Их, как и раньше, было ровно двадцать восемь копеек…

Он превратил кулек с одеждой в импровизированную подушку, а скамейку – в диван, приобретая первый опыт бездомного бродяги. Уже скоро выяснилось, что по удобству парковая скамейка сравнима с прокрустовым ложем. Игорь проворочался на жестких деревянных брусках минут сорок, ощущая нарастающую боль во всем теле (в этом процессе активно участвовали еще и ушибы, полученные на кладбище), и решил переместиться на траву. Подходящее место он обнаружил всего метрах в шести-семи от скамейки; свет от паркового фонаря туда не доставал: он только сейчас понял, что выставил себя на обозрение случайных прохожих, когда устроился на прежнем месте.

Внезапно его взгляд о что-то зацепился и снова прыгнул к желтому пятну света под фонарем, сердце заколотилось почти у самого горла… Кажется, только что легкий ветерок проволок по земле какую-то странную цветную бумажку. Ему почудилось, что эта бумажка подозрительно смахивает на деньги, причем на купюру крупного достоинства – 50, а может быть, и все 100 гривен!

Он сорвался с места и бросился вслед за бумажкой, чтобы ее не унесло далеко от света, где он уже не сможет ее отыскать. Игорь лихорадочно шарил глазами по земле, изо всех сил напрягая зрение, и наконец (о чудо!) заметил предмет своих возбужденных поисков. Немного помятый листок, размерами действительно напоминающий денежную купюру, зацепился за нижнюю ветку небольшого куста.

Игорь поднял заветную бумажку и направился к фонарю с ожиданием игрока сделавшего самую крупную ставку в своей жизни. По пути он осторожно тер подушечками пальцев гладкую поверхность, пытаясь обнаружить характерную для денег шершавость, однако был настолько взволнован, что в один момент ему казалось, что это просто какая-то красочная обертка, в другой – действительно ему повезло найти нечто более ценное.

Оказавшись прямо под фонарем, он медленно раскрыл ладонь… Сердце замерло будто в сюрпляце – он до конца распрямил пальцы и правда увидел стогривенную купюру!

Но только на одну секунду – его желание на миг пересилило объективную реальность, и сознание выкинуло маленький фокус. Потому что в действительности на его ладони лежал цветной рекламный листок.

ЛИНЕКС – НОРМАЛЬНЫЙ СТУЛ У ВСЕЙ СЕМЬИ!

ТРЕБУЙТЕ В АПТЕКАХ!

… издевательски бодро гласили яркие буквы.

Он сплюнул на землю, как игрок, обнаруживший, что карточка с целиком угаданной комбинацией не была отправлена, смял идиотскую бумажку и швырнул в темноту.

А через секунду ему вдруг стало плохо по-настоящему – выглядывая из-под подошвы его левого ботинка, на него смотрел уголок зеленой бумаги с отчетливо различимой цифрой «5»…

Очистив пятидолларовую банкноту от кусочков налипшего дерьма, Игорь сунул ее в задний карман брюк, будучи абсолютно уверенным, что утром обнаружит там либо обертку от шоколада, либо, в лучшем случае, неудачную ксерокопию.

Затем вернулся к своей постели на траве и на удивление быстро уснул.

В последующие дни Игорь приспосабливался к своему новому статусу. Ночевал в парках, постоянно меняя место. Собирать бутылки поначалу было ужасно стыдно, он подрабатывал, разгружая ящики у магазинов – это позволяло ему посещать дешевую столовую один раз в день, иногда дважды – выручали пять долларов, найденные в первый памятный день его бродяжничества и, по счастью, оказавшиеся настоящими.

Дважды его били другие бродяги (впрочем, не то чтобы «били», скорее, прогоняли со «своих» мест; он же предпочитал с ними не связываться), один раз цеплялась милиция, в общем, с ним происходили все те обычные вещи, которые и должны происходить в жизни бродяги.

Через неделю скитаний он стал время от времени совершать одно и то же открытие: он свободен, вот теперь он действительно обрел свободу, он сам себе хозяин. Думать об этом ему нравилось, хотя он понимал, что расплачиваться за такую свободу приходится постоянным унижением и массой неудобств. Но иногда ему даже казалось, что он начинает понимать тех бродяг, которые не желают возвращаться к прежней «правильной» жизни, если им предоставляется такой шанс. Наверное, они уже просто не могут, потому что за два или три года успевают стать другими – прежде всего внутренне – людьми, играющими только по собственным правилам, или думающими, что это так.

Горечь обиды на жену бесследно исчезла. Он ее даже не прощал, скорее, его целиком поглотила новая жизнь; в первую неделю он не вспоминал об Александре, во всяком случае, не вспомнил о ней ни разу по-настоящему.

Однажды, примерно через две недели с начала его свободной жизни, он проснулся оттого, что какая-то старуха-бродяжка пыталась стянуть ботинки прямо с его ног. Благо вечером он не стал их снимать.

После этого эпизода он понял необходимость как можно скорее поменять способ ночлега. Еще ему припомнился один случай, о котором писали в газетах года три назад: несколько мальчишек-подростков нашли в кустах уснувшего пьяницу, обложили газетами и заживо сожгли. Бедняга, кажется, даже не успел придти в сознание. Впрочем, существовал и более глобальный вопрос – лето, как и все на этом свете, не длится вечно.

Он блуждал по городу без определенного маршрута – день выдался на редкость приятным для такого засушливого лета, облака укрыли Львов от солнца – пока не оказался в окрестностях огромного здания центрального универсама, носившего название города. Проходя по тенистой зеленой аллее между двумя длинными пятиэтажными домами, он увидел ключ, забытый кем-то из жильцов в замочной скважине дверей от подвала.

Так он нашел свое нынешнее пристанище. Он обнаружил два никем не занятых помещения без замков на дверях; одно ему вполне подходило.

Его нисколько не смутило то обстоятельство, что жилье в каком-то смысле было уже занято. Огромной матерой крысой и ее потомством.

С того дня в его бродяжнической жизни начался новый этап.

Правда, спустя два месяца его ожидала одна еще более знаменательная ночь, – когда он неожиданно откроет, что мир устроен куда сложнее, чем он себе представлял, и под покровом темноты способен скрывать свои особые тайны.

Насколько было возможно, он благоустроил свое новое жилье, перетаскивая по ночам разную утварь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});