Во времена фараонов - Леонард Котрелл

Действительно, толстая жена главного садовника фараона выпила слишком много вина. Многие гости тоже навеселе, но бедная Нозем напилась сверх всякой меры. Ее покачивает, она громко и часто смеется. Ее парик сбился на сторону, краска под глазами растеклась. Гости, сидящие рядом, смеются над ней, а когда раб наполняет ее кубок, она едва не роняет его на пол. Однако никто, даже Мериет, не шокирован ее поведением. Всегда на пиршестве кто-нибудь напьется. Но Нозем напивается раньше других. Раб стоит рядом с пей с кубком в руке и внимательно наблюдает за ней.

Но вот певцы-мужчины уходят, и появляется новая группа музыкантов. На сей раз это молодые девушки, одетые в коротенькие юбки с бахромой и с бусами на шее. Затем выходят двое — юноша и девушка. Они идут слегка танцующей походкой. Юноша подходит к девушке и опускается перед ней на колени, вытянув руки. Девушка делает вид, что хочет убежать. Тогда он поворачивается к ней спиной и прячет лицо в ладонях. Она легкой, походкой возвращается к нему. Он поворачивается к ней, встает и начинает петь. Девушки аккомпанируют ему на флейтах и лирах.

Сестра[30] —на другом берегу.Преграждая дорогу любви,Протекает река между нами.На припеке лежит крокодил.

Вброд я иду по волнам,Пересекая течение.Храбрости сердце полно.Тверди подобна река.

Среди слушателей воцаряется тишина. Все сидят с кубками в руках, и взгляды их полны сентиментальности. Некоторые положили руки на плечи друзей. В темных углах обнимаются пары.

Любовь укрепляет меня, —Как от воды заклинанье,Пропетое девой.Я вижу ее приближенье — и руки простер.

Синухет, сын главного министра и Тии, сидит рядом с родителями. Он смотрит через весь ярко освещенный зал, мимо певцов, на группу людей, окружающих везира. Одна пара темных глаз смотрит прямо на него. Это глаза Тахает. Встретившись с ним взглядом, она отворачивается и начинает забавляться цветком лотоса, который держит в тонких пальцах. Но Синухет не спускает с нее глаз.

Сердце взыграло,Как бы имея вечность в запасе.Царица моя, подойди,—Не медли вдали от меня!Ее обняв, я ощущаю Ответное объятье рук ее,Напоминающее негу Пунта,[31]Смолою благовонной умащенье.(Пер. В. Потаповой)

Певец закончил песню. Раздается взрыв аплодисментов. Снова слышатся звуки флейт и лир. Девушка-певица робко и кокетливо выходит вперед. Она поет, обращаясь к юноше:

Брат мой, приятно мне купатьсяВ твоем присутствии.Ведь ты можешь смотреть на мои прелестиСквозь тончайшую тунику из царского льна,Когда она становится влажной.Иди ко мне со своей красной рыбой,Которая так красиво лежит на моей ладони.Иди и смотри на меня.

В этот момент раздался шум. Это Нозем свалилась со стула. Муж помог ей подняться, но у нее начался приступ рвоты. Некоторые гости засмеялись. Раб кинулся к ней с чашей. Нозем попробовала подняться, но ноги ее подогнулись, и она растянулась на полу, толкнув жаровню с углями, которую поставили в углу для обогрева (ночью стало холодно). Раскаленные угли рассыпались по комнате. Одна из дам вскрикнула и отпрянула назад, опрокинув стул. Рабы бросились тушить пожар. К ним присоединились некоторые гости. С ними побежал и Синухет. Но его не интересовал пожар. Он добежал до колонны, закрывшей его от везира и его жены. Тахает, которая тоже выбежала вперед, чтобы посмотреть на это зрелище, вдруг оказалась рядом с ним. Не говоря ни слова, он обнял ее и поцеловал. Все это заняло одну секунду. Она вырвалась из его объятий и вернулась к родителям. Юноша медленно побрел к своему стулу в противоположный конец зала. Все в порядке! Даже Тии ничего не заметила.

Однако один человек все-таки видел эту сцену. Это была Нофрет, старшая сестра Тахает. Она сидела чуть в стороне от родителей в окружении девушек из знатных семей, с которыми весь вечер проговорила о модах, мужчинах и обменивалась придворными сплетнями. В отличие от своих подруг Нофрет не очень интересовалась мужчинами. Ее больше интересовали их долншости. Это совсем не означало, что она была корыстной. Ей незачем было быть такой. Ведь она — дочь везира и жрица бога Амона — пользовалась привилегией идти впереди самого фараона, когда тот входил в храм царя богов. Всю свою жизнь она провела в обществе высокопоставленных царских чиновников, оплота царской власти. Когда она выйдет замуж, а рано или поздно она должна будет сделать это, то ее мужем будет один из этих чиновников.[32] В любом случае он будет очень знатным. И ее дети тоже со временем займут высокие посты. Вот почему ее удивила Тахает. Кто такой Синухет? Красивый юноша, из знатной семьи, не без таланта, но не имеющий никакого отношения к государственным делам. Таких, как он, у нее, Нофрет, могло быть человек двадцать. Вот и Сенмут, молодой военачальник отряда колесниц, влюбленно смотрит на нее. Глупец! Разве кто-нибудь слышал о том, чтобы дочь везира вышла замуж за воина?

Что же касается любви, то для этого существуют наложницы, женщины, подобные Мутардис, главной фаворитке ее отца. В этот момент вошла танцовщица в сопровождении молоденьких полуобнаженных девушек. На них были короткие льняные одежды, а грудь, руки и щиколотки украшали бусы. Одни несли тамбурины, другие — лютни. Их темные волосы украшали цветы, а глаза были сильно накрашены.

Гости захлопали в ладоши и привстали со стульев, когда Мутардис скользнула в центр зала. Ей было около тридцати. Кожа ее была темнее, чем у большинства подруг, так как в жилах танцовщицы текла нубийская кровь. Черный парик, ниспадающий на плечи, обрамлял ее холодное красивое лицо. Даже во время самых чувственных движений оно оставалось неподвижным. Казалось, оно не имело ничего общего с ее чувственным телом. Мутардис делала плавные, змееподобные движения. Бедра ее двигались в ритме музыки, который она время от времени отбивала кастаньетами. Она то запрокидывала голову назад, то наклоняла ее вперед, и тогда черные кудри закрывали ей глаза. Вот она распростерла руки, упала на колени и медленно поднялась, вибрируя при этом всем телом. А хор девушек тем временем исполнял древнюю песню:

Царская дочь, сладостная любовью,Прекраснейшая из женщин.Отроковица, подобной которой никогда не видели,Волосы ее чернее мрака ночи.Уста ее слаще винограда и фиников.Ее зубы ровнее, чем зерна.Они прямее и тверже зарубок кремневого ножа.Груди ее стоят торчком…

Рехмира внимательно наблюдает за танцовщицей, подавшись вперед на стуле. Тии говорит своему покорному мужу:

— Никто бы и не подумал, что у нее четверо детей от него.

Подперев подбородок руками, Сенмут думает о танцовщице, с которой он познакомился в Кадеше. Нофрет взирает равнодушно и отчужденно. Такое может нравиться только мужчинам.

Сладостная, сладкая любовью, говорит жрица Хатор Мутардис;Сладостная, сладкая любовью, говорит царь Менхеперра.Госпожа, сладостная любовью, говорят мужчины.Повелительница любви, говорят женщины.(Пер. А. Ахматовой)

Танец кончился. С последними звуками кастаньет и барабанов Мутардис выскальзывает из зала. Ее голова опущена, черные кудри закрывают лицо. Гости топают ногами и бьют в ладоши. Позем снова чуть не соскользнула со стула, но ее удержал муж. Мериет смотрит на своего супруга. Он улыбается и отводит в сторону глаза.

Пиршество близится к концу. В сопровождении двух молодых рабов в зал входит пожилой арфист. Он раскланивается направо и налево. Арфист слеп и уже много лет служит Рехмира. Он знает много песен, которые пели в Египте тысячу лет назад. Его отец был арфистом, и дед тоже. Он садится на почетное место рядом с хозяином и настраивает свой инструмент. В это время Сенмут наклонился вперед и передал Кепамоиу свиток папируса, который держал целый вечер.

— Передай это, пожалуйста, Нофрет, когда я уйду, — говорит он, робко заглядывая другу в глаза. Кенамон, ни слова не говоря, прячет свиток под тунику.

Звучит песня, которую пели на египетских пиршествах в незапамятные времена и которая записана на стенах многих гробниц. В ней ясно выражено сомнение египтян в существовании загробпой жизни, к которой они так тщательно готовились. Верховный жрец полагает, что эта песня немного греховна, но Рехмира она нравится.

Одни поколения проходят, а другие продолжают существоватьСо времен предков.Боги, бывшие некогда,Покоятся в своих пирамидах.Благородные и славные людиТоже погребены в своих пирамидах.Они строили дома —Не сохранилось даже место, где они стояли,Смотри, что случилось с ними.

Среди гостей воцарилась тишина. Мысли Рехмира витают далеко отсюда. Он думает о заброшенных гробницах, которые повстречались ему по пути, когда он плыл вверх по реке — пирамидах Хеопса, Хефрена, Джосера…