Н.С. Хрущев - Владимир Шевелев

Накануне выступления Кеннеди госсекретарь Дин Раск вызвал советского посла Анатолия Добрынина и без каких-либо объяснений вручил ему текст заявления президента. Кеннеди объявил, что США устанавливают вооруженную блокаду Кубы поскольку она превратилась в «важную стратегическую базу» Советского Союза и представляет угрозу миру и безопасности для всех стран Америки. Во Флориду были переброшены значительные военно-воздушные и военно-морские силы США. В Карибском море начал крейсировать авианосец «Индепенденс», имевший на борту около сотни истребителей.

23 октября Москва выступила с резким заявлением, в котором установление морской блокады Кубы и досмотр судов рассматривались как «беспрецедентные и агрессивные действия», способные привести к развязыванию мировой ядерной войны. Вместе с тем наше руководство по-прежнему утверждало, что никакого наступательного оружия на Кубе нет. В тот же день советские газеты сообщали, что министр обороны маршал Малиновский доложил правительству об уже осуществленных мероприятиях по повышению боевой готовности Советской Армии.

Находившийся в то время в США Г. Большаков вспоминает, что в американской прессе начали появляться данные о радиусе действия установленных на Кубе ракет, перечислялись города, которые могли быть разрушены их ударом. В стране росла паника. Люди скупали пакеты с питанием «для бомбоубежищ», сухари, шоколад, консервы.

26 октября президент США распорядился разработать срочные меры в целях утверждения «гражданского правления» на Кубе после оккупации ее американскими войсками. Все было готово к началу военных действий, ждали лишь приказа Д. Кеннеди.

Вечером 26 октября президент США получил послание от Хрущева, где говорилось, что Советский Союз уберет ракеты, если США дадут гарантии не нападать на Кубу. Однако утром 27 октября советской зенитной ракетой над Кубой был сбит американский самолет У-2. Его пилот Р. Андерсон погиб. Обстановка накалилась до крайности. Пентагон все сильнее давил на Кеннеди. Тогда же Хрущев получает весьма эмоциональное послание от Ф. Кастро.

«Дорогой товарищ Хрущев!

Анализируя создавшуюся обстановку и имеющуюся в нашем распоряжении информацию, считаю, что почти неминуема агрессия в ближайшие 24–72 часа.

Возможны 2 варианта этой агрессии:

1. Наиболее вероятным является атака с воздуха по определенным объектам, имея целью только их разрушение.

2. Менее вероятным, хотя и возможным, является прямое вторжение в страну…

Если произойдет агрессия по второму варианту и империалисты нападут на Кубу с целью ее оккупации, то опасность, таящаяся в такой агрессивной политике, будет настолько велика для всего человечества, что Советский Союз после этого ни при каких обстоятельствах не должен будет допустить создания таких условий, чтобы империалисты первыми нанесли СССР атомный удар.

Если они осуществят нападение на Кубу — этот варварский незаконный и аморальный акт, то в этих условиях момент был бы подходящим, чтобы, используя законное право на самооборону, подумать о ликвидации навсегда подобной опасности...»

Максималист Ф. Кастро, одержимый «революционным нетерпением» и ненавистью к «американскому империализму», по сути дела, потребовал нанесения по США упреждающего ядерного удара. Хрущев так описывает в мемуарах этот эпизод:

«Фидель сообщал, что по достоверным сведениям, полученным им, США вторгнутся на Кубу через несколько часов… и предлагал, чтобы не дать вывести из строя нашу ракетную технику, немедленно нанести первыми ракетно-ядерный удар по США». Позднее Хрущев верно оценит этот порыв Ф. Кастро: «Фидель в то время был очень горяч… он даже не продумал очевидных последствий своего предложения, ставившего мир на грань гибели».

В ночь на 28 октября без всяких консультаций с Кастро Москва решает принять условия с Кеннеди, переданные через посла Добрынина: в обмен на вывод советских наступательных ракет США принимали на себя обязательства не нападать на Кубу. Вскоре московское радио открытым текстом передало послание Хрущева президенту Д. Кеннеди. А. Алексеев свидетельствует, что позднее, во время визита Ф. Кастро в Советский Союз в мае 1963 года, Хрущев рассказывал, что такая поспешность была вызвана полученными из США данными о принятом американским военным командованием решении начать 29 или 30 октября бомбежку военных объектов на Кубе, а затем и вторжении на остров. Именно тогда, говорил Хрущев, мир висел на волоске.

Утром того же дня Хрущев направил Кастро послание:

«Дорогой товарищ Фидель Кастро, наше послание президенту. Кеннеди от 28 октября дает возможность урегулировать вопрос в вашу пользу, оградить Кубу от вторжения, от развязывания войны. Ответ Кеннеди, который Вы, видимо, тоже знаете, дает заверение в том, что США не будут вторгаться на Кубу не только своими силами, но будут удерживать своих союзников от вторжения…

В связи с этим мы хотели Вам порекомендовать сейчас, в такой кризисный переломный момент, не поддаваться чувству, проявлять выдержку… не надо давать себя спровоцировать…»

Ф. Кастро отвечал Хрущеву так:

«…Мы согласны избегать инцидентов, именно сейчас, поскольку они могут нанести большой ущерб переговорам. В связи с этим мы дадим кубинским батареям инструкцию не открывать огня, но только на то время, пока ведутся переговоры и без изменения нашего решения, опубликованного вчера в прессе, защищать наше воздушное пространство.

В то же время следует учитывать опасность того, что в существующей напряженной обстановке инциденты могут возникнуть случайно».

Фидель Кастро был страшно разгневан сообщением о том, что Советское наступательное оружие будет вывезено с Кубы, и Хрущеву пришлось приложить немало усилий, чтобы его успокоить. 30 октября Хрущев писал Кастро:

«Дорогой товарищ Фидель Кастро, мы понимаем, что для вас созданы определенные трудности тем, что мы дали согласие правительству США на снятие с ракетной базы Кубы наступательного оружия в обмен на обязательства США отказаться от вторжения на Кубу войск самих США и их союзников в Западном полушарии… Это привело к ликвидации конфликта в зоне Карибского моря, который был чреват, как Вы хорошо понимаете, столкновением двух могущественных держав и перерастанием в мировую ракетно-ядерную войну.

Как мы поняли, среди кубинских товарищей существует мнение, что кубинский народ хотел бы другого заявления, во всяком случае, не заявления об отзыве ракет. Возможно, такие настроения в народе имеются. Но мы, политические и государственные деятели, являемся руководителями народа, который не все знает и не может сразу охватить все то, что должны охватывать руководители. Поэтому мы должны вести за собой народ, тогда народ будет идти за нами и уважать нас…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});