Proxy bellum - Михаил Алексеевич Ланцов

«органов» и военно-политического руководства — очень даже. Что открывало большие возможности для нанесения настоящих ударов.

— Рад тебя видеть «американец», — произнес на ломанном русском языке мужчина, вышедший вперед и протянувший руку для рукопожатия.

— Давно не виделись «англичанин», — ответил на ломанном гэльском его собеседник.

Они крепко пожали друг другу руку и задорно оскалились. Во всяком случае иначе их улыбки и нельзя было назвать…

Глава 5

1931, август, 26. Окрестности Хельсинки

Эндрю затянулся папиросой, глядя в небо.

— Не нравится мне это.

— Опять разведчики кружат. — согласился его старый приятель Ричард.

— Их сегодня особенно много.

— Их последние дни много.

— Неуютно мне как-то.

— Пора бы привыкнуть.

— Может их все же как-то сбить можно?

— Как? — усмехнулся Ричард, который служил как раз на зенитной батарее. — Наши трехдюймовки так высоко не бьют. Более серьезных орудий ПВО у нас нет. Не привезли их сюда. Так что нет — не достать.

— А истребители?

— Самому не смешно? — нервно хмыкнул Ричард. — Взлет наших еще на стадии разбега заметят. И… пустая жертва. Да и не уверен, что там высоко наши истребители что-то смогут.

— Слышал я через шведов хотят высотные истребители доставить.

— Неплохо было бы, — кинув в сторону урны окурок, произнес Ричард. Тот ударился о бортик, отскочил и остался лежать, дымя подле нее. — Но их все равно собьют. На наборе высоты. Мы здесь в ловушке заперты.

— Ты опять начинаешь?

— Не опять, а снова. Еды нет. Снарядов ограничено. Мы уже мало стреляем, даже когда их самолеты входят в зону поражения. Только когда совсем наглеют. Да и то — больше для шума. Дальше что?

— Дальше… — задумчиво произнес Эндрю, не понимая, что ответить. Он так далеко не мыслил.

— Не догадываешься?

— Мы поедем домой?

— Как те французы из Прибалтики, — оскалился Ричард. — Или не слышал, что с ними?

— Откуда? В газетах о том не пишут.

— Они в концентрационных лагерях работают. Говорят, их в шахты угольные загнали. И кормят по выработке.

— А кто говорит?

— Слухами земля полниться.

— Врут.

— А если нет?..

Так бы они и пререкались, если бы в дали не громыхнуло.

— Это что? Где?

— На береговой батарее.

И тут до них донеслось еще несколько сильных взрывов. А еще легкое эхо дальних выстрелов. По береговым батареям явно стреляли…

На самом деле не совсем по ним.

Обновленный Балтийский флот, то есть, US Navy, которому наконец подвезли боеприпасы, проложил проход в минных заграждениях и вступил в бой. Наконец-то.

И теперь вел обстрел, но не береговых батарей, а прикрывающих их позиций ПВО. Довольно жестких и серьезных. Во всяком случае крупнокалиберных браунингов и 40-мм «пом-пом» там было натыкано великое множество. Что делало атаку авиации на ключевые береговые батареи самоубийственным делом.

Зенитки натыкали как придется. В спешке. Не обеспечивая их хорошими укреплениями.

А тут ТАКИЕ гостинцы с предельных дистанций.

Тяжелые корабли Балтийского флота шли у своего берега, перекидывая снаряды практически через весь Финский залив — в поперечнике.

Перед ними, ближе к финскому берегу, шли легкие силы, ставящие дымовую завесу. Чтобы максимально затруднить ответный огонь береговых батарей. Хорошую такую, основательную завесу.

А дальше — над самыми позициями неприятеля висели самолеты-разведчики и разведывательные дирижабли, которые огонь кораблей и корректировали. Организованно. Заранее распределив цели и отработав сценарии.

От Ревеля же, под грохотом этой канонады надвигались бомбардировщики. Как раз стараясь подгадать момент, когда личный состав расчетов ПВО будет еще прятаться, укрываясь от обстрела главным калибром линкоров.

И прятаться хорошо.

Потому как 14 и 16 дюймовые снаряды — это ТАКОЙ аргумент, что проигнорировать его никак нельзя. Чуть зазевался и даже тела твоего не нашли, ибо разнесло на мириады крошечных медвежат. В пыль.

При этом береговые батареи пытались отвечать, вскрыв свои позиции. Чем и воспользовались бомбардировщики.

Часть береговых батарей представляли собой закрытые и хорошо укрепленные позиции. Корабельная башня, стоящая на мощном бетонированном «корабле», врытом в берег. Такую только прямым попаданием можно сковырнуть. Да и то — не факт.

Другая часть батарей представляли собой открытые позиции, укрытые мощными брустверами от фронтального обстрела. Тоже весьма нешуточная защита.

Но все это не имело никакого смысла.

Бомбардировщики тащили зажигательные бомбы, заполненные пирогелем. Жидким. Липким. И крайне сложным в тушении. Который даже падая у башен закрытых батарей умудрялся проникать в щели и поджигать то, что в общем-то гореть не должно было.

Несколько волн.

В воздух поднялись все бомбардировщики, которые сумели собрать для удара в регионе. Все подтянулось. И буквально залило береговые батареи у столицы Финляндии огнем. В самом прямом смысле этого слова. Заодно заполняя нижние помещения продуктами горения и выкуривая через этого засевший там личный состав.

Когда же пожары и взрывы прекратились комиссии, выехавшие на позиции, констатировали — береговых батарей и прикрывающих их средств ПВО у столицы Финляндии больше не было. Вообще.

Балтийский же флот РККА вышел из Финского залива и нарушив границу территориальных вод Швеции прошел в видимости Стокгольма. Демонстративно. Развернув башни главного калибра в сторону города.

В полной тишине.

Ни одно орудие не выстрелило в его сторону. Даже символически. Ни один самолет не взлетел, чтобы хотя бы обозначить свое присутствие в воздухе. Последнее было связано еще и с тем, что сверху, в небе, над тяжелыми боевыми кораблями летели советские истребители. Прозрачно намекая на то, что все эти демарши могут очень печально закончится…

— Значит все-таки готовят десант, — хмуро произнес командующий английскими войсками в Финляндии.

— Я связывался с Маннергеймом. — произнес президент. — Он докладывает, что Союз сосредотачивает против него превосходящие силы. Он считает, что основной удар будет наноситься между Ладогой и Онегой. Карельский перешеек слишком укреплен. И этот удар по береговым батареям преследует только одну цель — оттянуть войска с линии фронта.

— А если он ошибается?

— А если нет? Фрунзе иной раз действует парадоксально.

— Что мешает ему удивить нас всех и ударить открыто?

— Ничего. Но морская пехота сидит в Крыму. А основные силы иных войск сосредоточены на южных фасах обороны. На Карельском перешейке по данным нашей разведки сосредоточены части пограничников и небольшие тыловые подразделения. Оборону держать они могут, но наступать… вряд ли. Их там просто очень мало.

— Вы доверяете Маннергейму?

— Он наш лучший полководец.

— Который пытался заключить перемирие с Союзом и передать ему гражданских в заложники.

— Он пытался спасти их от голода.

— Серьезно? А может он пытался передать людей для того ли, чтобы, угрожая их расправой, вынуждать финские войска к сдаче?

— За Фрунзе подобных поступков