Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Э, да разве в наше время такие инженеры были. Да они, бывало, своими руками все…
Но перебил его Валька Малинин, видно, не раз воспоминания о прошлом кончались вот так же, и проступала уже выпукло немудреная мораль саги.
— А что, бригадир, не пойти ли нам лучше поработать, а то норму не дадим — кому, как не тебе, перед начальством отвечать да авансы для бригады выпрашивать?
…Утром, за два часа до отъезда, разбудил меня шум мотороллера, прыгавшего по ухабам. Вел мотороллер Рэтикус. На руке у него небрежно болталась сумка, которую мне приходилось видеть у Гали-почтальона. Я отчетливо слышала, несмотря на щелканье мотора, как мурлыкал Рэтикус со знакомой Валькиной интонацией: «Валдай ты мой, Валдай…»
О ЕГО РОЖДЕНИИ
Многие инженеры предпочли бы один раз увидеть, а может быть, и потрогать обводы корпуса универсального робота, руки, совсем как настоящие, плотную упаковку микросхем, чем читать скучные отчеты. Тем более относится это к людям обычным.
Внешность же Рэтикуса ни о чем особенном не говорила, не блестел он никелем и армированными цветными клавишами, рабочий был у него вид, будничный, и не выражением какогонибудь потустороннего вдохновения подкупали его глаза-датчики, но прописанной в них деловитостью, собранностью и честностью.
Стоило открыть панель — даже школьнику становилось ясно: много людей, да что людей — целые конструкторские бюро должны были участвовать в его создании. Так он и родился, и трудно, пожалуй, было бы собрать всех сразу, кто рассчитывал, чертил, планировал Рэтикуса.
Пришел долгожданный день — акты о многочисленных испытаниях подписаны и утверждены, описания оттиснуты во множестве экземпляров, сданы в редакции последние статьи.
Рэтикус оправдал надежды, нет, лучше сказать — доверие, давших ему путевку в жизнь. На испытаниях ему приходилось водить комбайны и автомобили, управлять прокатным станом, просматривать и реферировать журналы.
Тесно было в конференц-зале на собрании, напоминавшем выпускной вечер. Один из ведущих конструкторов, Тропинин, упомянул в выступлении и об электронной черепахе Уолтера, и о моделях персептров, и о проблеме распознавания речи.
— С самого начала мы были сторонниками высоких требований к разумной машине, — сказал он в заключение. Анализ фонем, этих кирпичиков, из которых построены слова, указал путь создания экономических и простых устройств.
Делались и завуалированные попытки объявить Рэтикуса «незаконнорожденным». Машина, мол, слишком уж проста, чтобы быть перспективной, не воплощает в себе принципиально новых идей, а иллюстрирует частное решение, тривиальную структуру, вытекающую из общих закономерностей, открытых в свое время, однако, сторонниками этого же скептического взгляда. Общие закономерности не нашли, к сожалению, применения. Так как испытания Рэтикуса прошли успешно, то дело, в общем, обстоит плохо: настоящие машины, за которые нужно было браться конструкторам, окажутся забытыми на неопределенное время, что не может не сказаться отрицательно на развитии многообещающего направления кибернетики.
В целом эта точка зрения формулировалась с трибуны деликатно, без особого акцента. Горячий ее сторонник — аспирант Н.У.Краюхо пытался придать конфликту остроту.
— Многие не только не принимают, но и не понимают нашей точки зрения, — сказал Краюхо. — И это обидно, товарищи. Тем и хочу закончить свое выступление.
Кто-то шутки ради предложил высказаться самому Рэтикусу. Зашумели. И тут же притихли. Потому что Рэтикус произнес:
— Стоит ли спорить? Вспомните: работы Карела Чапека не помешали, а помогли явиться на свет работам Айзека Азимова. И вообще: поживем — увидим.
Разгладились лица, заулыбались доценты и инженеры, лаборанты и стенографистки.
Однако позже, когда председательствовавший, профессор Перевальский, уже успел забыть о маленьком инциденте, тот же Краюхо несколько раз поднимался, как бы прося немедленно слова, но, не дождавшись приглашения, выкрикивал с места, слегка хлопая себя по лацкану пиджака:
— Да обидно же, обидно, товарищи…
Перевальский наконец обратил на него внимание и попросил удалиться из зала. Краюховцы возмутились. Один из них встал, требуя справедливости. Председатель растерялся — и от собственной резкости, вызванной рассеянностью, от ощутимого нажима из зала.
Но Тропинин, после выступления так и не отходивший далеко от председательского кресла, оказался на высоте. Смотря поверх голов и обращаясь к тому месту, где возник шум, он сказал, как-то по-особому выделяя фонемы:
— Молодой чилаэк, с людьми, лишенными чувства юмора, следует обращаться со всей серьезностью.
«ПРО ВОЛНИСТУЮ РОЖЬ ПРИ ЛУНЕ…»
Года через три довелось мне снова встретиться с Рэтикусом, на этот раз в Большой Лунной библиотеке. Я не рассчитывала увидеть его здесь, о Библиотеке же писала очерк, стараясь с помощью легкой стилизации вызвать у читателя мысли о книгохранилище, являвшем собой воплощение порядка и пунктуальности. Начало этого очерка, сохранившегося у меня в рукописи, рассказывало о младшем библиотекаре Дане Цодровой и заведующем одним из многочисленных библиотечных отделов…
«Она пришла через полчаса после вызова — легкая, кроткая, в пушистом облегающем свитере. Сначала захлопали двери вакуумных шлюзов. Одна и вторая, ближе, ближе. Звонко простучали каблучки ее туфель. Вот она уже здесь, и в ее больших глазах — ни тревоги, ни недоумения. Оторвавшись от книг, он смотрел на нее строгими глазами и спрашивал, не забыла ли она о том, что нужно быть внимательной, собранной, безошибочной в каждой операции. Конечно, ошибку исправить легко — по Каналу книга до Земли за пять минут дойдет, — но что читатели скажут?
Каждая ошибка — потерянное время, минуты досады, сливающиеся в часы. А если к тому же читатель-новичок и не заметит, что книги перепутаны? Вчера едва не послали школьнику роман Сологуба вместо книги Соллогуба. Он понимает, читатели сами иногда виноваты, передают нечеткие заказы. Им нужно помочь с вниманием.
Она сидела опустив глаза, а он ворошил письма читателей, и ерошил волосы, и сыпал пепел мимо пепельницы. И говорил. Конечно, нелегко работать в самой большой библиотеке. Да и книг столько выпущено, что ошибиться нетрудно. Шутка ли, сотни миллиардов томов! На Земле они и не разместятся, хотя кое-кто до недавнего времени считал это целесообразным. Вот и выбрали Луну. Здесь нет влаги, силы гравитации малы, вакуум полный — идеальное книгохранилище. Да, предлагают кое-что вместо книг. Фотопластик, электропроекторы. Но разве сбросишь со счетов, что старомодные бумажные книги нравятся читателям? И когда построили Канал — само собой получилось, что большую часть книг перевели на Луну. Так возникла Библиотека — сотни километров туннелей, залов, герметизированных эскалаторов, транспортеров, пневматических трубопроводов. Тысяча пульсирующих артерий в лунном теле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Первый шаг (сборник) - Борис Лапин - Научная Фантастика
- Под счастливой звездой (сборник) - Борис Лапин - Научная Фантастика
- Десять лет спустя - Борис Лапин - Научная Фантастика
- Что такое фантастика - Борис Стругацкий - Научная Фантастика
- День тринадцатый - Борис Лапин - Научная Фантастика
- Дайна - Борис Лапин - Научная Фантастика
- Я, робот - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Плот-призрак - Алекс Орлов - Научная Фантастика
- Бойтесь ложных даров! - Дмитрий Вейдер - Научная Фантастика
- Рывок к звездному свету - Джордж Мартин - Научная Фантастика