Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одновременно разворачивались кровопролитные бои в районе сел Кочиеры и Кошница (Кошницкий плацдарм).
Диспаритет в вооружениях в этих условиях становился нетерпимым, и снова активизировался ЖЗК. Уже 4 марта комитет принял решение пикетировать штаб 14-й армии с требованием к ней вывести бронетехнику на границу ПМР и стать разделительным валом между враждующими сторонами. Требование осталось без ответа, зато 23 марта маршал Шапошников, тогда командующий ВС СНГ, отдал распоряжение о передаче Молдове всех частей, дислоцированных на правом берегу Днестра. В том числе и авиаполка. А ведь в это время Молдова уже получала вооружения и из Румынии, о чем свидетельствовали трофеи, захваченные в бою под Кошницей два БТР-80. Командование объединенными ВС СНГ заявило, что таковые на вооружение 14-й армии не поступали. Водителем одного из бэтээров также был румын, и румынские волонтеры были замечены разведкой в Кицканском монастыре (рядом с Бендерами).
В таких условиях новые захваты оружия становились неизбежными, и женщины блокировали 59-ю дивизию. Одновременно, как то имело место и в других непризнанных, развернулась бурная деятельность местных "кулибиных", мастеривших гранатометы из водопроводных труб, делавших мобильные установки на базе имевшихся автомобилей и т.д. Легендой стали два самодельных броневика - "Дракон" и "Аврора", бодро громыхавшие по пустынным дорогам.
28 марта в 14.30 по радио Молдовы прозвучало выступление президента Снегура, который объявил о введении в республике с 20.00 чрезвычайного положения и о переходе к наведению конституционного порядка средствами, которые он сочтет необходимыми. Это можно было считать формальным объявлением войны, о чем, плача, сообщили мне женщины в Рыбницком горсовете; и это сочетание женской слабости с неброской, но непреклонной стойкостью вновь поразило меня, вызвав в памяти образы далекого военного детства.
А уже на следующий день в ЖЗК узнали, что по распоряжению командующего 14-й армии из строя выводятся оптические приборы, установленные на боевой технике.
* * *
1 апреля 1992 года происходит первое вторжение в Бендеры. В 6 часов утра в город ворвались два бронетранспортера Молдовы, направившиеся к месту пересечения улиц Мичурина и Бендерского восстания, где происходила смена поста милиции. Бэтээры Молдовы расстреляли из пулеметов рафики милиции и гвардии (погибли несколько человек), а также случайно оказавшийся поблизости автобус, перевозивший очередную смену рабочих хлопкопрядильной фабрики. Среди них также оказались жертвы, в их числе - некая И., ярая противница ПМР, как и ее муж, полицейский, в то роковое утро оказавшийся в одном из молдавских БТРов в качестве проводника. В Бендерах часто рассказывают эту историю, обнажившую суть гражданской войны. А война между двумя берегами населением еще недавно единой страны, по большей части, воспринималась именно как гражданская.
Тем временем события развивались своим чередом. 3 апреля опоновцы спровоцировали стычку в пригороде Бендер, селе Гыска, а ночью 5 и 8 апреля обстреляли гвардейские заставы приднестровцев на кицканском направлении. 16 апреля произошло одновременное нападение на гвардейские посты ПМР с кишиневского и кицканского направлений - несмотря на подписание 12 апреля рабочего протокола об урегулировании конфликта. В ходе боя обе стороны понесли потери ранеными и убитыми. И 19 апреля начинается разведение соединений из зоны опасной близости. Через день гвардейцы разбирают завалы и баррикады на въездах в город, сдают и складируют оружие, ставят на прикол знаменитые "утюги", или "крокодилы" - мирную гусеничную технику, обшитую стальными листами и превращенную таким образом в броневики.
Возникает естественный вопрос: почему же на это согласилась Молдова, имевшая абсолютное превосходство в вооружениях, международно признанный статус, негласную поддержку российского руководства* и к тому же так и не добившаяся выполнения Тирасполем предъявленного ему ультиматума? Причин здесь несколько, и главной из них является, конечно, полная и сразу же обнаружившаяся неготовность Молдовы к ведению сколько-нибудь серьезных военных действий. Ее армия только создавалась, а диверсионно-террористически е операции, на которые делалась ставка на этом первом этапе, не только не произвели ожидаемого эффекта устрашения на население Приднестровья, но, напротив, способствовали его духовной мобилизации.
Дороги и мосты, перекрытые завалами, баррикады на городских улицах, отряды ополченцев, расположившиеся в лесных массивах и живо напоминавшие, видом своих стоянок, о партизанах Великой Отечественной, - все говорило о готовности к сопротивлению, не ожидавшемуся в Молдове. Стало ясно, что затяжная война, со спорадическими захватами населенных пунктов на территории Приднестровья, неизбежно вызовет здесь массовое партизанское движение, которое не удержится в пределах крошечной республики, но захватит и Украину, и Россию. Требовался "блицкриг", но о нем пока не могло быть и речи.
К тому же в действие начали вступать новые факторы.
Первый из них - усиливающееся брожение в 14-й армии, прорвавшееся, наконец, в постановлении офицерского собрания, адресованном руководству России и Молдовы. В нем говорилось, в частности: "Если после завершения переговоров окончательно не будут прекращены боевые действия и провокации и не начнется отвод вооруженных формирований, личный состав армии приведет соединения и части в полную боевую готовность согласно боевым расчетам. Приведение начинает с 16.00 02.04.1992 года... В целях усиления Бендерского гарнизона осуществить вывод одной из бронегрупп на территорию воинской части в город Бендеры".
В ту пору ни в Кишиневе, ни даже в Москве еще не были уверены, что это пустая угроза; еще трудно было вообразить, что в кратчайшие сроки до такой степени утратила дух великая армия.
А потому после апрельского офицерского собрания Москва засуетилась: в Приднестровье были направлены представители главнокомандующего вооруженными силами СНГ генералы Пьянков и Громов, а вслед за ними прибыл вице-президент РФ Руцкой, сопровождаемый советником Б. Ельцина Сергеем Станкевичем. Оба заняли не слишком популярную в российских верхах позицию поддержки Приднестровья. Правда, она оказалась скорее моральной и информационной, но по тем временам и это значило очень много. Однако добиться вывода 14-й армии на разделительную линию - что могло бы предотвратить многочисленные жертвы летней войны и чего добивалось Приднестровье, а также принявший соответствующее постановление Шестой съезд народных депутатов РФ, - не удалось. Начались новые захваты техники, хотя подходы к складам были заминированы по распоряжению командующего. В этой связи Галина Андреева сообщает любопытную подробность: "...Примечателен тот факт, что не русские солдаты, а узбеки и таджики показывали нам не заминированные проходы".
Видимо, в известной мере прав журналист Ефим Бершин, определивший развернувшееся в Приднестровье движение как "протестный интернационализм". Но можно выразиться еще точнее и без "демократических" экивоков: в последний, видимо, раз заявлял о себе советский интернационализм, который, как показали события и в Приднестровье, и в Абхазии, не был сугубо пропагандистским фантомом, но реально существовал как живая душевная связь людей, привыкших к жизни в своей огромной многонародной стране и любивших ее.
Вторым фактором, вступавшим в процесс, стало казачество - источник особой головной боли для Кишинева и Бухареста.
16 марта состоялся телефонный разговор президентов Румынии и Молдовы, в ходе которого Илиеску заявил: "Нас беспокоит численность вооруженных казаков и приезжих русских, появившихся в этом районе за последние дни. Тревожат акты насилия, в результате которых гибнут люди, а также преднамеренная дезинформация о вмешательстве Румынии в эти события" (ИНФО-ТАСС, 17 марта 1992 года). На вопросе о позиции Румынии во время конфликта я остановлюсь несколько ниже, что же до казаков, то в Кишиневе обозначились признаки некой не вполне адекватной реакции на их присутствие - почти одержимости. На демонстрациях здесь несли плакаты: "Казак, казакуй дома!", "Русские, казаки приехали за вами!" и прочее в том же роде.
Пресса же, забавным образом позабыв о своей "антикоммунистичности", рисовала казаков приемами самых грубых агиток революционной поры и эпохи расказачивания - эдакие "каратели", "слуги царского режима" с нагайками в руках и т.д. и т.п. Возмущенно звучал совсем уж нелепый вопрос: "Что делают здесь эти пришельцы?" Нелепый - потому что, как мы видели, о казаках, создавших в Приднестровье на просторах Дикого поля "рыцарскую республику", писал еще Богдан Хашдеу. Позже местные казаки вошли в состав Черноморского казачества Российской Империи, и оно - в пределах республики, разумеется, еще до начала конфликта было легализовано специальными постановлениями руководства ПМР, представляя, таким образом, не "пришлую", а вполне законную часть его собственных вооруженных формирований. Верно, что на помощь к ним приехали донцы и кубанцы, восторженно встреченные здесь как "ниточка связи с Россией", и воевали они превосходно, однако численность их вовсе не была так велика, чтобы рационально обосновать раздуваемую вокруг проблемы казаков панику.
- СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века - Борис Соколов - История
- Том 1. Сенсационная гипотеза мировой истории. Книга 1. Хронология Скалигера-Петавиуса и Новая хронология - Глеб Носовский - История
- Народ-победитель. Хранитель Евразии - Алексей Шляхторов - История
- Печальное наследие Атлантиды - ВП СССР - История
- Глупость или измена? Расследование гибели СССР - Александр Островский - История
- Терра инкогнита. Россия, Украина, Беларусь и их политическая история - Александр Андреев - История
- Евразия и всемирность. Новый взгляд на природу Евразии - Владимир Малявин - История
- История одного техникума. Хадыженский нефтяной - Наталья Нестеренко - История
- Прибалтийский фашизм: трагедия народов Прибалтики - Михаил Юрьевич Крысин - История / Политика / Публицистика
- Империя – I - Анатолий Фоменко - История