Серп и крест. Сергей Булгаков и судьбы русской религиозной философии (1890–1920) - Екатерина Евтухова

участников церковного собора был М. В. Родзянко, недавно возглавивший революционную Думу.

В то же время Собор ознаменовал кульминационный момент внутрицерковного движения за реформу. Деятельность этого движения, в той или иной форме существовавшего с середины или конца XIX века, принесла плоды в ходе реформ 1905 года и при попытке созыва Собора, предпринятой в 1906 году. Несмотря на то что эта попытка не удалась, Предсоборное совещание подготовило шесть томов тщательно исследованных материалов, которым суждено было лечь в основу решений Собора, когда он действительно был созван. Опрос епископов показал, что русское духовенство было гораздо более восприимчиво к идее реформы, чем можно было предположить[397]. Усилия по созыву собора возобновились в 1911–1912 годах, но снова не имели успеха, хотя в результате появилось еще пять томов материалов. Среди духовенства и выдающихся ученых, участвовавших в те годы в этом движении, а теперь делегированных на собор, были К. М. Аггеев, Н. Д. Кузнецов, Б. В. Титлинов и И. М. Громогласов[398].

К июлю – началу августа, когда проводились выборы делегатов на Собор, спорный вопрос о представленности на нем мирян был решен в пользу их участия с полным правом голоса; в результате решения этого ключевого вопроса, в Соборе получили представительство члены приходов и епархий всей империи. Решение включить мирян в число полноправных участников Собора было одновременно и трудным, и противоречащим традициям: полноправными участниками как семи экуменических Соборов, признанных Православной Церковью, так и Московских Поместных соборов были только епископы, хотя в ранний период истории церкви мирянам разрешалось присутствовать на некоторых Соборах. Даже такие реформаторы конца XIX века, как А. М. Иванцов-Платонов, предполагали проводить Соборы с участием только епископов; на Предсоборном совещании 1905–1906 годов большинство считало необходимым предоставить право голоса только священнослужителям, хотя весьма внушительное меньшинство возражало против такого решения[399]. На церковном Соборе 1917–1918 годов подавляющее большинство лиц с правом голоса представляло российскую провинциальную образованную публику и земскую интеллигенцию (не городскую элиту и не рабоче-крестьянские массы). Это были люди, лишь поверхностно затронутые позитивизмом и эволюционизмом 1870-х годов, сознание которых продолжало определяться вероучением и обрядами православной церкви, несмотря на глубокие перемены в строе жизни, вызванные Великими реформами.

Булгаков был более известен, чем большинство членов Собора, но по своему социальному профилю он был на них очень похож. Он мог бы получить представительство в Соборе в результате своей работы в предсоборных комиссиях, но вместо этого пошел путем выборов и одержал победу в Таврической епархии, где ему предстояло прожить до эмиграции в 1922 году. В 1917 ему было 46 лет, что приблизительно соответствовало среднему возрасту делегатов Собора. Быть может, его статус профессора Московского коммерческого института и Московского университета и многочисленные научно-философские труды способствовали тому, что он был избран в Высший церковный совет (высший церковный орган управления в составе Собора, подчиняющийся только патриарху) и стал одним из трех главных докладчиков по важнейшему вопросу о восстановлении патриаршества.

В отличие от его маргинальной роли во Второй Думе, роль Булгакова на Соборе была одной из самых заметных. Он входил в состав нескольких комиссий, в том числе в представительство Собора при Временном правительстве, а также в комитет по подготовке обращения к православному народу с призывом о проведении выборов в Учредительное собрание[400]. Ему также было доверено особое поручение исследовать проблему большевизма в церкви и возможные последствия социализма для церкви. Таким образом, деятельность Булгакова в качестве делегата касалась самых существенных, важнейших проблем, которые рассматривались на соборе. Он был одним из главных докладчиков по вопросам об отношении церкви к стремительно меняющемуся государству и его различным формирующимся институтам – Временному правительству, Учредительному собранию, новому большевистскому советскому государству – ио восстановлении патриаршества, которое стало главным достижением Собора. Он уделял особое внимание догматическим аспектам программы Собора, которые являли собой кульминацию интенсивной христологической полемики, характерной для светских кругов начала столетия, но отошедшей на задний план в результате революционных потрясений. На Соборе, в отличие от Думы, Булгаков чувствовал себя в своей среде; проблемы, стоявшие перед Собором, в основном совпадали с теми, которым он начиная с 1900 года посвящал свою интеллектуальную жизнь, а другие участники разделяли многие его взгляды и глубокое религиозное чувство.

Кем были эти участники? Согласно правилам, принятым Собором, он должен был стать органом управления, созываемым на регулярной основе каждые девять лет в полном составе и каждые три года – в частичном. В полном составе Собора должно было быть 400 делегатов – по два духовных лица, три мирянина и одному архиерею от каждой из 65 епархий и, кроме того, еще 10 викарных епископов. Далее, еще 46 человек добавлялись от Священного синода и Предсоборного совещания; еще 20 представляли монастыри, 36 – военное духовенство, 22 – викариат – ства и старообрядцев[401],12 – духовные академии, 15 – Академию наук и университеты, 20 – от Государственной думы и Государственного совета. Таким образом, всего в соборе должны были участвовать 564 члена; 80 епископов, 149 пресвитеров, 9 диаконов, 15 псаломщиков и 299 мирян. Миряне составляли около 3/5 соборян, 314 мирян на 250 духовных лиц[402].

Выборы были трехступенчатыми: приходские собрания избирали выборщиков для благочиннических собраний, которые, в свою очередь, посылали выборщиков в епархиальные собрания, где, собственно, и избирались делегаты. Результатом этой довольно сложной системы было то, что избранные участники представляли широкий спектр политических позиций, несмотря на явный сдвиг вправо значительной части приходского духовенства, прежде склонявшегося к левым взглядам, после большевистского июльского восстания[403]. О составе делегатов от епархий (за исключением назначенных членов и представителей университетов, старообрядцев и викариатств) можно судить по цифрам, приведенным в табл. 1.

Таблица 1

Распределение мирян-делегатов церковного Собора от епархий по профессиям или статусу

* Лесничий, работник железнодорожного ведомства, акцизный надзиратель, нотариус, секретарь консистории, тюремный инспектор, управляющий домом общества попечения о бедных и др.

Источник: Общий список членов Священного собора // Священный собор Православной российской церкви: Деяния. М., 1918. Кн. 1, вып. 1. С. 60–96.

Численный перевес среди делегатов имели представители уездной, а не городской России (хотя неизбираемые делегаты в определенной степени компенсировали это различие), что отражало их относительный вес среди населения. В социальном плане среди членов преобладала земская интеллигенция, то есть учителя (известные своей бедностью), юристы и мелкие чиновники, тогда как помещичья элита и беднейшее крестьянство имели слабое представительство. Число крестьян на Соборе было значительным, но в основном они представляли