Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера - Чарльз Уайтинг

Как рассказывал лейтенант Вирджил Лэри: «Нас расположили на этом поле, человек 150–160, может быть, 175». Ле Жоли утверждает, что «по дороге шли, подняв руки вверх, около 125 американских солдат».[68] Итак, в конце первого этапа на поляне возле кафе «Бодарве» было собрано около полутора сотен американцев, и авангард отправился дальше, на Линьевиль, оставив на охрану пленных лишь несколько эсэсовцев. До сих пор никаких военных преступлений не совершено, и руки Пейпера чисты.

Спустя какой-то промежуток времени (называются разные интервалы, от десяти минут до часа) подходят и основные силы Пейпера под командованием майора Пёчке (он погиб в последние дни войны, так что допросить его было невозможно). Мы переходим ко второму этапу. Возникает вопрос, совершили ли танкисты 6-й и 7-й танковых рот и следовавшие за ними саперы намеренное военное преступление, или просто вновь-прибывшие приняли безоружных американцев за вооруженное вражеское соединение, готовое к бою. При этом необходимо учесть, что никакого тяжелого вооружения у американцев не было, а им противостояли немецкие танки, в том числе — «Королевские тигры», 72-тонные монстры, остановить которые в силах только самая тяжелая артиллерия. Немцы надвигались на перекресток и по дороге из Бюллингена, и по полю. Перекресток им ничто не заслоняло, кроме нескольких одиноких деревьев, и, несмотря на плохую погоду, световой день еще не закончился, и разглядеть происходящее на расстоянии двухсот метров было нетрудно. У танковых командиров, конечно, могло быть плохое зрение, но тогда они не служили бы в этой элитной части, где такое внимание уделялось физическому здоровью солдат. И что же наши танкисты видели, подъезжая к перекрестку по дороге и по полю? Ряд подбитых машин и около сотни солдат, собравшихся на поляне метрах в пятидесяти от кафе, стоявшего на самом перекрестке.

Предположим, что взгляд командира переднего танка рассеян — ну, скажем, из-за занятости другими вещами, из-за усталости от напряженных боев, из-за постоянного ожидания нового сражения. И вот они медленно движутся, готовясь в любой момент открыть стрельбу и не начиная ее только потому, что янки тоже молчат.[69]

Затем танкам, как на дороге, так и на поле, пришлось снизить скорость до минимума, а самым тяжелым танкам — возможно, и приостановиться, потому что дорога на Линьевиль сворачивает под очень острым углом. Итак, немецкие танки очень медленно проезжают мимо американцев, метрах в пятидесяти самое большее. Даже если забыть рассказы выживших американцев и свидетелей-бельгийцев, можно ли поверить, что в таких обстоятельствах командиры немецких танков могли принять сгрудившихся в поле людей за кого-либо иного, кроме тех, кем они на самом деле являлись, — безоружных военнопленных?[70] Нет, ничем, кроме намеренно совершенного военного преступления, произошедшее назвать нельзя.

Кто-то кричит:

— Schlagt sie tot, die Hunde![71]

Падает первый убитый янки. Подключается пулемет. Бойня началась.

Минут через двадцать или чуть позже наступает третий этап. Выжившие после расстрела пытаются убежать и попадают под огонь немецких пулеметов. Первый и третий этап удостоились обильного внимания немецких источников, подчеркивающих, что это были законные военные действия. Спорить тут не с чем. Действительно, на первом этапе немцы встретились с вооруженным противником, а на третьем — выполняли свой долг, стреляя по убегающим военнопленным (хотя в данном случае военнопленные прекрасно понимали, что если не сбегут сейчас, то могут прощаться с жизнью). Но вот заняться подробным изучением второго этапа защитники эсэсовцев так и не рискнули.[72]

Эсэсовцы, участвовавшие в убийствах в долине Амблева, почти единодушно утверждали, что стреляли в мирных бельгийцев потому, что те первые начали стрелять по ним. Первые немецкие раненые, вернувшись в отель «Дю Мулин» 17 декабря, когда Пейпер был еще там, сообщили своим товарищам, что по ним стреляли местные в Ставло. Один немецкий защитник действий 1-й дивизии, Лотер Грайль, писал в своей книге «Die Wahrheit über Malmédy»:

«Гражданское население Ставло понесло тяжелые потери от артиллерии обеих сторон… Когда днем 18 декабря появились отдельные машины боевой группы, местные стреляли по ним из многих домов».

Грайль почти слово в слово повторяет написанное за шесть лет до того Цимсеном в книге «Der Malmédy-Prozess»:

«В ходе продвижения танковой группы через Ставло обнаружилось, что в зонах, подвергавшихся артиллерийскому обстрелу обеих сторон, еще оставались гражданские. Проезжая через деревню 18 декабря, немецкие машины попали под интенсивный огонь местных жителей из домов».

Насколько правдивы эти утверждения немцев? Стреляли ли по ним местные в Ставло, в Труа-Пон или где-либо еще?

В суматохе уличных боев, которые шли в Ставло и соседних деревнях, ошибиться было несложно. Что касается расстрела, который видела мадам Грегуар, то вполне возможно, немцы застрелили неизвестного американца, который в течение часа сдерживал эсэсовцев, пока они не захватили в конце концов дом Легея. Точно так же вполне возможно, что атакующие приняли четырнадцатилетнего Жозе Женгу, когда он высунулся из окна кухни, за американского солдата и инстинктивно отреагировали соответствующим образом.

Но как же остальные случаи — убийство месье Ламбер-Боку за бритьем, убийство месье Луи Николе или неудавшийся расстрел месье Жоржина? Неужели жертвы и свидетели подобного просто лгут? Или расстрелы были местью за то, что те первыми начали стрелять в немцев? Были ли в ту декабрьскую неделю 1944 года в Ставло и окрестностях вооруженные гражданские?

Еще в сентябре 1940 года, три месяца спустя после того, как немцы впервые оккупировали Ставло, этот маленький городок стал центром бельгийского Сопротивления. Местные лидеры завладели оружием, брошенным бельгийской армией при отступлении в мае, спрятали его в Арденнском лесу и сформировали вооруженный отряд, первичной целью которого стала помощь бельгийцам и французам, бежавшим от немцев. В 1942 году отряд перешел к активным действиям против немцев — впрочем, эти действия быстро закончились после того, как в октябре наиболее активные деятели Сопротивления были схвачены. В 1943 году первая ячейка Сопротивления сменилась полувоенным отрядом маки[73] под руководством Эмиля Вольверца. Этот отряд стал для гитлеровцев вечной занозой, и местное льежское гестапо прозвало Ставло «гнездом террористов». Через год Вольверц погиб в перестрелке с немцами, но отряд продолжил борьбу и без него и оказал американцам значительную помощь, когда в сентябре 1944 года те освобождали Ставло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});