Древние Боги - Дмитрий Русинов

– Поздравлять тебя пока не буду. – Улыбнулся лорд. – У вигов это считается плохой приметой.

– Я понимаю. – Пробормотал Норд, и отпрянул за зубец стены. Стрела, пущенная откуда-то из леса, бессильно ударила в камни, и упала вниз. Сивд засмеялся, и, погрозив кулаком невидимому стрелку, спросил: – Мой лорд! Что мы будем делать? Неужели так и будем сидеть здесь? Твои воины жаждут боя!

– Будем ждать. Всё-таки я верю, что чаша весов склонится в нашу сторону. После победы виги не будут терпеть лордов, а выдвинут свои требования. Вот тогда всё и изменится.

– Может нам попробовать послать гонца?

– К кому? – Устало спросил Мортрей. Он и сам уже думал над этим, но так и не смог решить, куда слать гонцов, и с какой вестью. Призывать на помощь вождей кланов? Они наверняка думают, что в замке Корте скрываются изменники, и придут не на помощь, а для того, чтобы взять его штурмом. Это им не удастся, но сражаться с войском своего народа…

– Пошлём гонца к Владыке Альгару, и к сотнику Ярву.

– Что это даст? Ты же знаешь, что Альгар – ставленник лордов, и ничего для нас делать не будет. Отдать себя в руки правосудия, это значит подписать себе смертный приговор. Судья и присяжные – все куплены. Им надо, чтобы я молчал, и лучше, чтобы я замолчал навсегда. Ведь об их заговоре знаю только я и лорд Гринхард.

– Значит надо послать гонца к лорду Гринхарду!

– Я даже не знаю, жив ли он. Наверняка Фельмор принял какие-то меры. А кто такой сотник Ярв?

– Он командует охраной Владыки Альгара, и имеет кое-какой вес. Он может как-нибудь повлиять на Мудрого и Справедливого. Тогда чаша весов, может быть, склонится в нашу сторону.

– Не знаю. – Мортрей размышлял. Это казалось слабой надеждой. И вообще, с каких пор сивд, командующий сотней телохранителей может иметь какой-то вес, и повлиять на Владыку? Что происходит в Вольфбуре? Мир сходит с ума? – Вряд ли из этого что-то получится, но попробовать можно. Надо узнать, что происходит в стране Лазоревых Гор. Мы сидим здесь взаперти и совсем ничего не знаем. Надо только найти добровольца, и способ, как проскользнуть между воинами Тайной Стражи! Как это сделать?

– Ледник! Надо попробовать пройти через ледник. Замок одной из стен упирается в скалу. Добровольцы просто взберутся на неё, а потом через ледник выйдут в тыл харвеллам.

– Это невозможно. Насколько я знаю, со дня постройки замка Корте никто не мог подняться по той скале и уйти через ледник.

– А разве кто-то пытался это сделать?

Лорд немного подумал и улыбнулся. А ведь действительно! В летописях нигде не было сказано о смельчаках, способных пройти через ледник. Никто и не пытался этого сделать. В конце концов, не возникало даже такой ситуации, что нужно было искать какие-то дополнительные пути отхода.

– Надо попробовать. Хорошо. Ты найдёшь с десяток добровольцев, я напишу пару посланий. Пошлём гонцов к сотнику Ярву, и вождю Снежных Барсов, Вальхару. Мне кажется, что он наиболее из всех вождей здраво мыслит.

– А Балвер?

– Да. Тогда три послания. Хотя, мне кажется, что с Балвером что-то случилось. Мы с ним были в добрых отношениях, и, зная его характер, я уверен, что он давно бы нашёл способ связаться со мной, не смотря на все препоны Тайной Стражи. Ищи добровольцев! К полудню я набросаю текст всех трёх посланий!

Мортрей посмотрел вниз, со стены и усмехнулся. Ему показалось, что он кого-то заметил среди деревьев. Какое-то неясное движение. Харвеллы никогда не уйдут отсюда, и будут продолжать осаду, пока не погибнет последний сивд.

Через хмарь свинцовых облаков неожиданно пробилось солнце, и своими огненными лучами согрело этот кусочек Обитаемого Мира. Сразу стало теплее, и на глазах, тут же начал таять снег. Это показалось добрым знаком, вселяющим в сердца людей надежду, и веру, что ещё ничего не кончено, и всё, конечно, изменится в лучшую сторону.

*       * *

Держась за стремя неторопливо идущего коня, Арния молчала. Молчал и вождь клана Снежных Барсов, Вальхар. Он понимал, что это не правильно, что они должны о многом поговорить, и как-то проститься. Вот только ни один из них не знал, как. Что их ждёт в скором будущем? Будут ли они живы через неделю? Месяц? Полгода? Насколько расстаются, и встретятся ли когда-нибудь вообще? Увидит ли он когда-нибудь своего восьмилетнего сынишку, или тот будет помнить об отце только из рассказов матери, и от убелённых сединой ветеранов?

Обитаемый Мир жесток, но это их мир. Нужно найти силы, чтобы жить в нём, думать о будущем, и пытаться заглянуть в далёкое завтра. Если будет угодно Бессмертному Тэнгри, он даст жизни ещё не одному поколению вигов, и не даст врагам уничтожить страну Лазоревых Гор.

Вальхар не выдержал этого тягостного молчания, нарушаемого звоном удилов, фырканьем коня, и его мерной поступью.

– Что же ты молчишь, Арния? Неужели тебе нечего мне сказать, или я не заслуживаю твоих слов?

Жена подняла лицо вверх, и вождя клана как всегда опалили её бездонно-изумрудные глаза. Но сегодня он в них заметил ещё и тревогу. Она пряталась где-то там, в дальних уголках, и всё же была заметна. Что её так встревожило? Что она может предчувствовать? Смерть кого-то из них? Или что-то ещё похуже?

– Разве мои слова смогут остановить тебя? Ты ещё слишком слаб. В тебе ещё очень мало крови, чтобы полноценно жить, а ты уже взбираешься на коня, тревожишь кое-как оправившихся телохранителей, и едешь в стан войска вигов! Неужели без тебя там никак не смогут обойтись?

– Там остался Рутгер. Он слишком молод и неопытен. Лорды смогут поймать его в сети интриг, и из них наверняка будет очень трудно выпутаться. Я не могу поддержать его мечом, но я могу думать, и смогу дать ему пару полезных советов. Мы должны закончить дело Балвера. Ты же знаешь: люди власти не принадлежат сами себе.

Арния опустила голову, и грустно произнесла:

– Да, это так, и от этого мне кажется, что жизнь остановилась, и что я никогда не смогу тебя увидеть.

– Перестань. Нет причин для грусти. Война кончилась, орды челманов изгнаны из пределов страны Лазоревых Гор. Сейчас наступило время переговоров. Что мне может грозить?

– Самое опасное всегда может поджидать впереди, и интриги лордов – это совсем не пустяк. Они ещё способны попортить вигам кровь. Это только начало твоей борьбы, и кто знает, чем она закончится?

– Я уверен, что ничего страшного не случится. – Вальхар, встретив взгляд супруги, ободряюще улыбнулся. Он хотел наклониться и поцеловать её, но вспомнил, что сзади, на небольшом отдалении от них едут трое телохранителей, единственные, кто смог так скоро оправиться от ран, полученных у Волчьих Ворот. Только это удержало его. Не подобает вождю клана на людях проявлять какие-то обычные, человеческие слабости. Он – кремень, и сильнее его, нет никого.

Арния поняла его движение, и оглянулась на телохранителей.

– Я вижу улыбку, но твои глаза говорят мне совсем о другом. Чем ты озабочен? Чем встревожено твоё сердце?

– Я думаю о том мальчике, кого Снежные Барсы выбрали воеводой. Это сильнее меня. Да и как мне о нём не думать, если мы с Балвером подняли его на такую высоту? Как сделать так, чтобы он оттуда не упал, и оправдал все наши надежды?

– Не забывай том, что этот мальчик сумел два дня выстоять против сотен челман, и тем самым спас страну Лазоревых Гор от разгрома. Разве он поддастся лордам? Разве они смогут его обмануть? Насколько я его помню, то он всегда был не такой как все. Какой-то серьёзный, не по годам рассудительный. Оно всё и понятно. Так рано лишиться матери, а потом и отца!

– Он не нуждается в жалости. Его отец – Ульрих, Великий Герой Балты! Разве сын героя не должен быть героем?

Арния чему-то улыбнулась, а потом, подняв лицо к своему мужу, и вовсе рассмеялась:

– В Обитаемом Мире может всё встать с ног на голову и наоборот, но виг никогда не перестанет хвастаться.

Вальхар тоже засмеялся, потом задумчиво посмотрел на возвышающиеся по сторонам Марвейской дороги скалы, и произнёс:

– Да. Ты как всегда права. Скорее рухнут эти горы, и небо упадёт на землю, прежде чем виги перестанут хвалиться чем-нибудь. Не собой, так предками, а если не предками, то потомками.

– Я почему-то всегда думала, что если бы ты не был воином, то наверняка был бы поэтом.

Вождь клана посмотрел в глаза Арнии, и увидел в них любовь. Нерастраченную и неостывшую за все годы, что они прожили вместе. Были ли эти годы? Что он смог дать ей кроме тревог, забот и переживаний? Жизнь любого вига – это оттачивание мастерства владением клинком. Это служба в войске, какая занимает его так, что на семью почти не остаётся и времени. Сколько раз он видел своего сына за последние пару лет? Несколько раз?