Попались и Пропали - Александра Сергеева

вопрос?

— Ты ненавидишь тааров?

— Ты мне нравишься, — моментально отреагировала девчонка.

— Ты мне тоже. А остальных?

— Я их терпеть не могу, — зло процедила ещё секунду назад безмятежно улыбавшаяся девчонка. — Они все надменные и подлые гады.

— Все? — придирчиво уточнила Руана.

Нала-Яри чуток подумала и вынужденно призналась:

— Не все. Твой дружок Викрат лично мне нравится. Он-то нас точно уважает. И никогда не творит против нас подлостей. Ну что, полезли?

Руана поддёрнула подол юбки и сунула его за пояс, обнажив колени. Волчица одобрительно кивнула и указала на канат: дескать, лезь первой.

И она смогла. Хотя на боевой ход стены подцепившие её за руки мужики втаскивали не женщину, а бескостный клубок нервов. Чего стоило уговорить руки, что её жизнь им тоже дорога, словами не описать.

— Теперь вниз, — жизнерадостно объявил один из её спасителей.

С невероятно знакомым голосом.

— Вели-Яр, какого демона ты радуешься? — просипела Руана, согнувшись и потирая дрожащие колени.

— Всегда говорил: у тебя отменные ноги, — отвесил тот издевательский комплимент, подталкивая безумную альпинистку к противоположному краю стены.

Где две огромные тени в доспехах возвышались прямо на бруствере с бойницами.

— Чтоб ты сдох, — выдохнула Руана, поднимая руки.

— После такого пожелания, ты отдалась моему брату, — проурчал Вели-Яр заласканным котом, обвязывая ей талию верёвкой. — Так, может…

— И не мечтай! — возмущённо пнула его Нала-Яри. — Скажу Урху, что ты соблазняешь его женщину, он тебе голову оторвёт.

После чего эта припадочная вспрыгнула на бруствер. Забрала у одной из теней край верёвки и ухнула вниз.

— Создатель! — оборвалось сердце у Руаны.

— Не бойся, — мягко посоветовал Вели-Яр, внезапно погладив её по голове. — Она же ярания. Ну, давайте, — скомандовал он теням.

Подхватил Руану за талию и поднял на бруствер. Вниз она плавно спускалась, любуясь полнощёкой луной. А под стеной её поймали грубые жадные руки, попытавшиеся выдавить из неё кости.

— Рад… — только и успела вякнуть неумолимая искательница трудных отношений.

Он целовал её крепко и долго. А едва первый приступ его нетерпения схлынул, Руана отыгралась за все перенесённые муки:

— Радо-Яр, это ты?

Получилось отменно: ни капли издёвки — один сплошной наив. Он поставил её на землю. И отвязывая верёвку насмешливо похвалил:

— Смешно.

Затем подхватил на руки и куда-то потащил.

— Скажи, — обнимала его за шею Руана, возюкая губами по чисто выбритой щеке, — а нельзя было встретиться внутри стен? Сколько времени потеряно.

— Наверстаем, — успокоил её непробиваемый романтик.

— А сколько душевных сил.

— Восстановим.

— Ты хоть скучал по мне? Деревяшка бесчувственная.

— Очень.

— А вот я без тебя не скучала, — бросила она провокационное заявление.

— Исправим, — усмехнулся Радо-Яр, целуя капризницу в шею.

О её выходке с прогулкой в объятьях императора ни слова. Ни единой интонацией не намекнул, что злится. Он реально радовался их встрече. Настолько в ней уверен? Или готовит хитрую месть? Обязательно жестокую и кровавую.

— Так, почему мы здесь? — закрывая ладошкой его губы, повторила она вопрос.

Он посерьёзнел:

— Отец поставил то же условие, что и ты: нас не должны видеть вместе.

— Нас видели четыре человека. Те, кого видела я. А скольких не заметила?

— Это мои родичи, — пояснил он, как само собой разумеющийся факт.

И опустил её рядом с растянутым на земле шатром. Из какой-то тёмной ткани — она его не сразу-то и разглядела. Перед шатром подготовили костровище — Радо-Яр тотчас занялся разведением огня. У входа в шатёр стоял низкий столик с кувшином и несколькими блюдами. Еда на них самая простая: поджаренное мясо, деревенские лепёхи, похожие на лаваши, зелень. И, конечно же, фрукты.

— Хочу вина, — грозно предупредила барышня, что не позволит себя ущемлять в любых удовольствиях.

— Налей, — преспокойно отказался он поухаживать за дамой, продолжая возню с костром. — И мне. Себе из кувшина, что на столе. А мне из того, что под столом.

Из вредности она сначала обслужила себя — даже отхлебнула половину серебряного чеканного стаканчика. Затем достала из-под столика второй кувшин. Вытащила пробку и поморщилась:

— Ты собираешься меня целовать после этого?

— Ты против? — прямо с корточек повалился на спину назл, с удовольствием вытянувшись во весь рост.

Не на земле, а на груде толстых войлочных подстилок. Такие яраны таскают в боевые походы — и, видимо, не только туда.

— Ну, почему же? — с ласковой издёвкой промяукала Руана. — Я не против. А рот тебе можно чем-нибудь завязать.

— Ты придираешься.

— Нисколечко.

— Давай и мне того же, — усмехнувшись, ткнул он пальцем в кувшин на столе.

Она поднесла ему стаканчик. Он принял и влил в себя вино, даже не приподняв головы. Она села рядом с ним — он повернул голову и посмотрел ей в глаза:

— Ты понимаешь, что для меня это не подвернувшийся случай почесать похоть?

— Надеюсь, — процедила Руана, допивая вино.

И любуясь на протекавшую чуть ниже речонку.

— А для тебя?

Она помолчала, собираясь с мыслями — он терпеливо ждал.

— Я не могу тебе сказать, что люблю.

Он моментально нахмурился — а как иначе? Вечно эти мужики не дослушают!

— Пока не могу. Потому что любовь — это почти безоглядное самоотречение. Это великий труд сердца, — вспомнилась ей когда-то где-то прочитанная истина. — Это почти вся жизнь ради кого-то. А уж после остатки для себя.

Радо-Яр перестал хмуриться и буркнул:

— Ты права.

— Но… я уже не могу без тебя, — со вздохом выдала она и собственную правду. — Пыталась себя уговаривать, и ничего не вышло. Меня тянет к тебе. Будто кто-то чем-то опоил. И я всем сердцем не хочу этому сопротивляться.

— Иди ко мне, — попросил он, даже не коснувшись её.

И тут же с реки донеслось романтичное стрекотание лягушек, перемежаемое редким лирическим кваканьем. Ласкающая слух песня, под которую так чудесно целоваться.

Глава 21

Изыскательница

Как же славно лежать рядом с мужчиной, к которому бесконечно приятно прикасаться. Пускай он вовсе не красавец. Пускай даже грубоват. Пускай не даёт разгуляться твоим капризам — он всё равно восхитителен. Он ровно такой, каким ты воображала свой идеал.

И не врите, будто есть такие шибко умные женщины, воображение которых заточено под более высокие материи с устремлениями. Свой идеал рисуют и они — просто не бегают в поисках него, высунув язык. Ждут, когда сам явится. Главное, не проглядеть.

Как «шибко умная», Руана тоже не занималась поисками — он сам явился. И она не могла на себя нахвалиться: не проглядела! Это самый натуральный он: идеал. Ольга уже встречала такого в той жизни. Но опоздала: идеал любил другую. Зато привнёс в её жизнь страшную сумятицу с