Пустыня смерти - Лэрри Макмуртри

— Он, должно быть, решил устроить представление для Бизоньего Горба, — заявил Длинноногий. — Он хотел показать тому, что у него крутой характер. Если индеец увидит, что ты слабак, тогда не жди от него пощады.

— От этого индейца пощады все равно не жди, будь ты крутым или слабаком, — не согласился Верзила Билл. — Зик Мууди каким уж был крутым, да и Джош тоже.

— А может, Фолконер пытался отбить у него девку или обыграл его в карты, или еще что-то сделал не так? — предположил Черныш. — Ну, Калеб и затаил на него зуб.

Калл не понимал, к чему все эти разговоры — по крайней мере, в настоящий момент. По его мнению, расстрел был произведен не так, как следовало бы, но Калл в силу молодости не мог высказывать свое мнение. Капитан Фолконер был офицером, и если его в чем-то обвиняли, то, по меньшей мере, следовало сказать, в чем. Но единственное, что он получил, это пулю в лоб. Вероятно, Калеб Кобб так же быстро расправился бы с любым, кто подвернулся ему в тот момент под горячую руку. Видимо, Длинноногий прав: Калеб просто хотел показать Бизоньему Горбу, что полковник рейнджеров может быть жестоким с подчиненными не менее любого военного вождя индейцев, сея смерть по своему усмотрению.

Калл твердо настроился исполнять свои обязанности как можно лучше, но при этом по возможности избегать общения с Калебом Коббом. Он считал, что тот свихнулся, хотя Гас так не думал.

— Если ты кого-то убил, то это не значит, что ты сошел с ума, — возражал он.

— Нет, я считаю, что Кобб свихнулся, а ты можешь думать, что хочешь, — говорил ему Калл. — Помни, что тебя произвел в капралы именно Фолконер. Полковнику, может, ты и не нравился, но это не явилось помехой для твоего повышения по службе.

Гас полагал, что в этом есть какая-то доля правды. И все же, в отличие от Калла, его интересовал Калеб Кобб. Он хотел узнать, как бывший пират стал командиром рейнджеров. И поэтому, когда ему случалось бывать поблизости от полковника, он внимательно прислушивался к его словам.

На шестой день полковник решил форсировать реку, хотя уровень воды все еще оставался опасным для переправы. С каждой ночью силы его отряда таяли — люди дезертировали и убегали обратно в Остин. Они считали, что не смогут перенести тяготы похода через прерии, и покидали лагерь. Калеб не высылал им вдогонку погоню — и так половина отряда понятия не имела, зачем их послали на Санта-Фе: большинство из них оказались бы бесполезными, случись там битва, и стали бы обузой в связи с плохим подвозом продовольствия и боеприпасов, чего не ощущалось, пока они проезжали по плодородным долинам. И вот на шестой день выжидания недовольство рейнджеров так усилилось, что Кобб решился на переправу, невзирая на риск. Еще день-два. и вся экспедиция, направляющаяся из Техаса в Санта-Фе, может просто-напросто исчезнуть в потоках грязи на берегах Бразоса. Вспоминая прошедшие дни, он сожалел, что не разрешил рейнджерам поохотиться на бизонов — тогда им было бы о чем поговорить, сидя около костров. Причина, почему он удержал их и не дал возможности поохотиться, была довольно веской, но погода опровергла эту причину.

Бес-Дас и Алчайз не рекомендовали совершать переправу. Уровень воды в Бразосе оставался опасно высоким. Чадраш и Длинноногий тоже возражали, хотя Длинноногий и согласился с полковником в том, что если не форсировать реку в ближайшее время, то весь отряд потихоньку разбежится. Они советовали осторожно, памятуя, что за неверный совет можно схлопотать пулю в лоб.

Ранее Гасу не доводилось форсировать реки, но он переплывал Миссисипи и не пугался Бразоса.

— Да это же просто ручеек, — хвастливо заявил он. — Я его переплыву на спине.

— А я нет, — сказал ему Калл. — Я дважды переплывал его, да и то меня тащила лошадь.

Никто не знал, могут ли плавать овцы, поэтому двадцать овец связали и затолкали в самый прочный фургон. Затем по какой-то непонятной причине фургон с двадцатью овцами перевернулся на середине реки, и все овцы, две лошади и кучер потонули (ноги у кучера запутались в вожжах). Три вола увязли в зыбучем песке на противоположном берегу — их засосало по самое брюхо, и Калеб приказал пристрелить их.

Сэм, увязая в грязи, с трудом подобрался к ним с огромным тесаком в руке и вырезал из туловища волов куски мяса, до которых сумел дотянуться. Шестеро торговцев и четверо проституток решили, что Бразос им не переплыть, и повернули назад, к поселениям. Единственным, кто плыл по реке, не держась за лошадь, оказался Брогноли. Про него говорили, что он может проплыть без отдыха миль пять, а то и больше, хотя таких широких рек или водоемов поблизости не оказалось, чтобы проверить на практике подобные утверждения. Калеб Кобб пересекал реку, сидя в каноэ, которое он привез специально для этого в одном из фургонов. Сам фургон был разбит вдребезги тяжелым плывущим деревом, когда его уже почти переправили на северный берег. При переправе уцелели всего четыре фургона, но зато главных — в них везли боеприпасы и провиант

Таким образом, общая мощь экспедиции, убавившись, в целом не пострадала. Уцелевшие четыре фургона набили под завязку, а свое каноэ Калеб Кобб распорядился втащить на крышу самого большого фургона, хотя разведчики и настоятельно убеждали его, что оно больше не пригодится.

— Полковник, — говорил Длинноногий, — большинство рек от Бразоса до Арканзаса — просто речушки и ручейки. Да само каноэ будет пошире любой из них. Его, конечно, можно перекинуть днищем кверху и использовать как мостик.

— Прекрасно, лучше уж так переходить реки, чем мокнуть, добираясь вплавь, — отвечал Калеб. — Терпеть не могу ездить в мокрой одежде.

На четвертый день похода на север от Бразоса на пути перестали попадаться рощи дубов и вязов, и рейнджеры поехали по открытым и ровным прериям. Вдоль многочисленных ручейков росло довольно много деревьев, так что недостатка в дровах для костров люди не испытывали. Ехать стало полегче и общее настроение в отряде поднялось. По пути то и дело попадались родники и другие водные источники с великолепной водой, гораздо более чистой и вкусной, нежели в грязном Бразосе. Кругом ходили стада оленей, правда, мелких, но рейнджеров оленятина мало привлекала. Они надеялись все же повстречать стадо крупных бизонов. У них из ноздрей все еще не выветрился запах бизоньей печенки, которую жарил Сэм для команчей, и они твердо настроились добыть на этот раз печени и для себя.

Калла и Гаса назначили разведчиками и дали задание скакать впереди основных сил вместе с Бес-Дасом и Алчайзом. Длинноногого полковник держал при себе; хоть он и прислушивался к его советам, но не это было главным — его забавляли разговоры с ним. Чадраш простудился и поэтому в разведку выезжал изредка, да и то ненадолго. Он ехал все время рядом с Матильдой Робертс, держа свое длинное ружье поперек седла.