Акарат а Ра, или Исповедь военного летчика - Сергей Михайлович Крупенин

предела от полного неприятия происходящего. Очень хотелось сильно треснуть его по фейсу, но вместо этого, Михаил опустил ему руки с зажатым в них револьвером и, обойдя, пошел дальше не оглядываясь. Он был удивлен произошедшим, но как-то отстраненно. На миг. Все его существо стремилось вперед. Две минуты.

Пройдя еще три или четыре коридора, за поворотом он увидел фойе заполненное людьми разных мастей и возрастов. Там же стоял стенд с большими фото основных участников встречи, ради которой пришло столько народу. Напротив каждого фото были длинные списки научных званий должностей и премий участника. Одна минута.

В самом низу списка Михаил увидел фотографию мужчины в очках с тонкой оправой с совершенно седыми волосами и бородой. Напротив его портрета был список званий и регалий. Михаила поразило количество книг, написанных этим человеком. Двадцать две книги. Но главное, что он прочитал то, что этот ученый был каббалистом. И он вдруг вспомнил слова Бааль Сулама о цели его столь длинного и непростого путешествия в Америку: «Чтобы передать вашу книгу человеку, которого вы уже знаете». Да я его знаю! Ну конечно же! Его имя и фамилия встречались мне на сайте посвященном науке каббала. Сорок секунд.

Он начал шарить взглядом по фойе. Где, где возможно его разыскать? Время уже не стояло – оно стремительно летело. Лица, лица. Он начал пробираться через толпу в другой конец фойе, вращая головой. Зрение напряглось до предела. Некоторых пришедших, его вид даже пугал, и они поспешно уступали ему путь. Поначалу он извинялся. Сорри. Сорри. Сорри, черт возьми! Потом бросил. Он упорно продвигался. Тридцать секунд. Он застрял посередине толпы. Опаздывающие торопились в зал и не обращали на странного человека никакого внимания. Двадцать секунд.

Он чувствовал каждую из них. Просто они отсчитывались ударами его сердца. Десять секунд.

И он увидел того, к которому прошел, проехал и пролетел столько миль. Он вышел из какого-то бокового коридора в сопровождении высокого худощавого парня, что-то ему говорившего слегка склоняясь из-за шума в фойе. Сам же невысокого роста, крепко сбитый, одетый в темный строгий костюм и снежно белую рубашку. Красный галстук с белыми мелкими квадратиками. Все обычно. Среднестатистический ученый. Но вот голова. Голова библейского персонажа. Однозначно. И даже очки в тонкой золотой оправе не вносили диссонанса. И еще поразило его стремительное передвижение. Общий образ не предполагал такой скорости даже отдаленно. Казалось, что пространство ему просто досадно мешает. Не деться никуда от него, а так убрал бы как помеху. Они встретились взглядами. Михаил, не соблюдая никаких уж приличий, рванулся на встречу, на ходу шаря за пазухой в поисках книги. Нашел, вытащил. Пять секунд.

Они приближались друг к другу.

– Мистер! – он от волнения мог вспомнить только это слово – Я Михаил Тихомиров. У меня есть к вам очень важное дело!

Заорал Михаил, перекрикивая шум голосов толпы. Полная женщина заслонила Михаилу ученого. Он никак не мог ее обойти. Масса людей уплотнялась, вползая в узости дверей. Три секунды. Но и ученый продвигался навстречу. Две секунды.

Дама сдвинулась с места, и Михаил, обнаружив щелку, просто нырнул в нее головой. Когда он выпрямился, ученый стоял прямо перед ним.

– Мистер, мистер!

Задыхаясь от волнения, проговорил он.

– Я Михаил Тихомиров. У меня есть к вам очень важное дело.

– Я знаю.

Ответил ученый совершенно спокойно на хорошем русском языке, и протянул руку за книгой. Причем не на идеальном русском, а просто на хорошем. Михаил передал ему книгу. Ноль.

Отсчитало его сердце. Есть, есть! Есть! Сердце начало новый отсчет. Чего? Он еще не знал, но очень надеялся, что чего-то хорошего. Он смотрел и видел в живых карих глазах ученого потрясающе знакомые смешливые искорки. Ученый шарил в кармане в поисках чего-то. Чего? А, ручки. Обычной шариковой ручки. И раскрыв книгу, стал в ней быстро, очень быстро писать, удерживая на весу. Скорость письма тоже поражала. Закончив, он передал книгу парню. Тот прочитал написанное и, тряхнув понимающе головой, возвратил ее. Ученый закрыл книгу и протянул ее Михаилу.

– Я говорю на русском. Спасибо. Возьмите книгу.

– Но я должен был отдать ее вам!

– Да. И вы ее отдали, но эта книга ваша. И всегда была вашей, кстати.

– Но я же ехал сюда именно чтобы ее отдать, я делал это ради всех людей.

Михаил был даже разочарован. Столько усилий! И это все чтобы получить книгу назад?

– А вот тут вы совершенно ошибаетесь. Все, что вы сделали – это пока еще только ради себя. Делать не ради себя вам еще предстоит научиться. Это очень непросто!

Он совершенно откровенно улыбался хитроватой добродушной улыбкой, глядя на шокированного Михаила. Тот не мог ничего сказать. Он ничего не понимал. Ну, совсем ничего, и стоял с зажатой в руке книгой.

– Поймете позже. Нам, однако же, пора. Приглашаю вас в зал. Уверен, вам будет интересно.

Он и его спутник пошли в тот же коридор, откуда пришли. Причем парень, широко шагая длиннющими ногами, с трудом поспевал за ученым. Михаил же все еще ничего не соображающий недвижно стоял толкаемый и ничего не замечающий там, где они расстались. Скопившийся в фойе народ редел, пока весь не втянулся в зал. Михаил совершенно безучастно наблюдал сквозь стеклянные панели фойе как к полицейским машинам, сгрудившимся перед зданием, шел полисмен, стрелявший в него в коридоре. Как он что-то говорил коллегам показывая, на двух знакомых близнецов. Как те что-то с ними выясняли, а потом, надев наручники, заботливо пригибали им головы, усаживая в машину. Кто же они такие? Это еще предстоит выяснить. Позже. Как вся кавалькльда дружно тронулась и строем и умчалась с веселым проблеском мигалок.

Он стоял и думал, что привело его из своей квартиры, привычной неказистой, но понятной жизни сюда, на встречу известнейших ученых планеты? Что с ним происходило все это время? Что за чудеса такие? И чудеса ли это? Критичная часть его «Я» требовала объяснений и проверки. Но он думал уже чуть иначе, чем все мы думаем обычно. Мы ставим вопрос почему? Почему все это все происходит со мной? Однако, он уже спрашивал, для Чего это происходит? Что бы ни произошло, он будет ставить вопрос именно