Золотой дождь - Джон Гришэм

— Ты уже видел газету? — жизнерадостно вопрошает он.

— Нет, я спал.

— Извини. Но ты не поверишь. Физиономии Брюзера и Принса во всю первую полосу.

— Дек, неужели нельзя было повременить часок с этой новостью? — Я твердо намерен немедленно пресечь этот бесцеремонный обычай звонить ни свет ни заря. — Если тебе угодно просыпаться в четыре, замечательно, однако не звони мне до семи, нет, лучше до восьми.

— Извини, но у меня не только эта новость.

— Что ещё?

— Угадай, кто умер вчера вечером?

Ну как, черт возьми, я могу угадать, кто в большом городе Мемфисе умер вчера вечером?..

— Мне наплевать! — отрезаю я в трубку.

— Харви Хейл.

— Харви Хейл!

— Протянул ноги от сердечного приступа. Упал замертво у своего бассейна.

— Судья Хейл?

— Вот именно. Твой дружок.

Я сажусь на край кровати и трясу головой, чтобы привести мысли в порядок.

— Мне просто не верится.

— Да, понимаю. Ты, наверное, здорово потрясен. В газете на видном месте напечатана трогательная история о нем, с большим фото. Он в черной мантии, вид очень величественный. Хорош сюрприз.

— А сколько ему было? — спрашиваю я, словно это имеет значение.

— Шестьдесят два. В кресле судьи одиннадцать лет. Прямо-таки блестящая родословная. Обо всем этом есть в газете. Тебе надо бы взглянуть.

— Обязательно, Дек, посмотрю. Увидимся позже.

* * *

Этим утром газета мне кажется несколько тяжелее обычного, и я уверен, что это по крайней мере наполовину из-за материалов, посвященных Брюзеру Стоуну и Принсу Томасу. Одна история сменяет другую. Самих их по-прежнему никто не видел.

Я пробегаю первую полосу. Далее меня приветствует очень древняя фотография его чести Харви Хейла. Я вникаю в печальные размышления его коллег, включая друга и старого напарника по комнате в Йеле Лео Ф. Драммонда. Особенный интерес представляют прогнозы относительно того, кто может занять освободившееся место. Губернатор назначит заместителя, который будет исполнять обязанности до следующих очередных выборов. Округ состоит поровну из черных и белых, но только семь из девятнадцати окружных судей негры.

Некоторые не очень довольны такой раскладкой. В прошлом году, когда ушел на пенсию один из белых судей, кое-кто очень старался продвинуть на это место чернокожего судью. Но не получилось.

Следует отметить, что ведущим кандидатом в прошлом году был мой новый друг Тайрон Киплер, окончивший Гарвард и работающий в букеровской фирме. Он ещё прочел нам лекцию о Конституции Соединенных Штатов, когда мы готовились к экзамену. Хотя судья Хейл мертв менее двенадцати часов, житейская мудрость, подчеркивается в статье, подсказывает: Киплер — достойный преемник Хейла. Мэр Мемфиса — тоже негр, обладающий даром убеждения, говорят, уже высказался в том духе, что он и другие отцы города сделают все, чтобы пробить назначение Киплера.

Губернатора в городе нет, и потому нельзя узнать его мнение, но он демократ и будет, очевидно, переизбран на следующий срок. Он сейчас тоже станет действовать в этом направлении.

Ровно в девять я уже в офисе окружного суда и быстро перелистываю дело «Семья Блейк против „Прекрасного дара жизни“». И вздыхаю с облегчением. Его честь Хейл не успел до своей безвременной кончины подписать распоряжения об отводе нашего дела. Мы все ещё в игре.

На двери зала для судебных заседаний висит траурный венок. Как трогательно.

Я звоню в «Тинли Бритт» из телефона-автомата, прошу Лео Ф. Драммонда и удивляюсь, что почти сразу слышу его голос. Я выражаю ему соболезнование по поводу утраты друга и сообщаю, что мои клиенты не принимают его предложения уладить дело по соглашению сторон. Он, по-видимому, удивлен, но ему почти нечего сказать. Да благословит его Господь, но у него есть многое, о чем следует сейчас подумать.

— Думаю, вы допускаете ошибку, Руди, — говорит он терпеливо, словно действительно он на моей стороне.

— Возможно, однако решаю не я, а мои клиенты.

— Ну что ж, значит, война, — заключает он печально-монотонным голосом. Большей суммы денег он не предлагает.

Мы с Букером дважды говорили по телефону с тех пор, как узнали результаты экзамена. Как я и ожидал, он делает вид, что это — очень мелкое и сугубо временное осложнение.

Как я и ожидал, он искренне рад за меня.

Когда я вхожу, Букер уже сидит в конце небольшой закусочной. Мы приветствуем друг друга, словно не виделись несколько месяцев. Мы заказываем чай и овощное блюдо, не глядя в меню. Дети чувствуют себя прекрасно, Чарлин все такая же замечательная.

Он вдохновлен мыслью, что, может быть, все-таки преодолеет барьер. Я даже не подозревал, как близок он был к победе, ему не хватило лишь одного балла, чтобы выдержать экзамен. Он подал апелляцию и надеется, что экзаменационная комиссия пересмотрит свое решение.

Марвин Шэнкл воспринял сообщение о провале с большим неудовольствием и дал понять, что хорошо бы Букеру сдать экзамены при следующей же попытке, или фирме придется заменить его другим служащим. Букер не может скрыть беспокойства, когда говорит о Шэнкле.

— А как поживает Тайрон Киплер? — спрашиваю я.

Букер думает, что назначение на место покойного судьи Хейла у того в кармане. Сегодня утром Киплер разговаривал по телефону с губернатором, и вроде все устраивается. Единственным препятствием может стать финансовая сторона. Как партнер в фирме Шэнкла, он зарабатывает от ста двадцати пяти до ста пятидесяти тысяч в год. Жалованье судьи только девяносто тысяч. А у Киплера жена и дети, но Марвин Шэнкл очень хочет, чтобы тот занял судейское кресло.

Букер помнит дело Блейков. По сути дела, он помнит лишь Дот и Бадди и нашу первую встречу с ними в «Кипарисовых садах». Я вкратце сообщаю, что произошло за это время. Он громко и радостно смеется, узнав, что дело подано в окружной суд и только ждет, когда новый судья приступит к своим обязанностям. Я рассказываю Букеру о своем испытании в кабинете судьи Хейла всего три дня назад и о том, как бывшие напарники по Йелю, Драммонд и Хейл, пытались играть мной в футбол. Букер внимательно слушает, когда я рассказываю о Донни Рее, его близнеце и о пересадке костного мозга, которое не состоялось из-за козней «Прекрасного дара жизни».

Он, улыбаясь, выслушивает мою просьбу.

— Без проблем, — заверяет Букер снова и снова. — Если Тайрон получит назначение, он покопается в деле Блейков.

— Значит, ты можешь с ним переговорить?

— Поговорить? Да я насяду на него. К тому же он не выносит «Трень-Брень», ненавидит страховые компании и все время с ними судится. На ком, как ты думаешь, они наживаются? На среднем классе белых?

— Да на всех.

— Пожалуй. И я буду просто счастлив поговорить об этом деле с Тайроном. Он не откажет.

Прибывает наш заказ, мы сдабриваем его соусом табаско, Букер льет погуще, чем я. Я рассказываю ему о моем новом офисе, но не новом партнере. Он задает кучу вопросов о моей прежней фирме. Весь город гудит насчет Брюзера и Принса.

Я рассказываю все, что знаю, слегка приукрашивая некоторые подробности.

Глава 26

В наш век перегруженных делами судов и замученных работой судей покойный Харви Хейл оставил очень упорядоченное досье без всяких отложенных и затянутых дел. По некоторым веским причинам. Во-первых, он был ленив и предпочитал играть в гольф, нежели брать к производству много дел. Во-вторых, он быстро-быстро отделывался от жалоб и снимал дело со слушания, если истцы оскорбляли его стремление защитить страховые компании и большие корпорации. И поэтому очень многие адвокаты избегали к нему обращаться.

А способы избежать того или иного судью всегда найдутся. Есть всякие хитрые уловки, которые пускает в ход опытный адвокат, если он в добрых отношениях с клерками в офисе. Никогда не пойму, почему это Брюзер, адвокат с двадцатилетним стажем, который знал насквозь все ходы и выходы, позволил мне оформить дело, не приняв никаких мер, чтобы избежать вмешательства судьи Харви Хейла. Вот ещё одно обстоятельство, которое я хотел бы с ним выяснить, если он когда-нибудь вернется домой.

Но Хейла больше нет, и жизнь опять прекрасна. Скоро Тайрон Киплер унаследует его досье с делами, которые надо двигать дальше.

В соответствии с многолетними критическими замечаниями и посторонних, и самих юристов правила судебной процедуры были недавно изменены, чтобы ускорить сам процесс осуществления правосудия. Увеличилось число санкций для сомнительных процессов. Были поставлены обязательные и строгие ограничительные рамки против возможных махинаций.

Судьям были даны большие права в осуществлении более чистого и справедливого судопроизводства, их также стали щедрее поощрять за действия, направленные к примирению сторон, многие законы и правила были дополнены поправками, чтобы облегчить и ускорить судопроизводство.