Чудо в перьях - Юрий Черняков

— Ну да, — сказал один из них, по-видимому, специалист по землетрясениям. — Никто не мог знать особенности распространения тектонических волн в земной коре. Даже Радимов… Но уж слишком много совпадений!

— Как отпечатки пальцев разных людей, — согласились с ним.

— Я свободен? — спросил я. — Могу идти?

— Пожалуй…

По-видимому, им очень не хотелось меня отпускать. Скучно поди. А интересных людей доставляют сюда все меньше. Это не прежние времена. Теперь их мысли я читал как неоновую рекламу на гостинице.

— Нужно дать подписку о невыезде? — сказал я, вставая.

— Еще острите, — закивали они. — А это хороший признак. Значит, знаете больше, чем говорите. Значит, чего-то скрываете. Роман Романович вас именно так нам характеризовал.

26

Из гостиницы, разместив хористов и наскоро переспав с Натальей в ее номере, я поехал к хозяину. Вернее, меня отвезли к нему.

Пришлось ждать в огромной прихожей, пока он выступал перед собравшимися и что-то там им вручал.

Он вышел, сопровождаемый бурными аплодисментами, которые в прежние времена непременно переходили в овацию. Подошел ко мне, отделившись от группы лиц, всеми узнаваемых благодаря телевидению, даже не отделившись, а отмахнувшись, и полез ко мне обниматься, никого не стесняясь, как если бы это было заведено по протоколу.

— Ты меня не слышал! — сказал он с упреком. — А я был нынче в ударе, мне все сегодня удается! А все потому, что приехал наконец ты, родной мой человечек.

Мы с ним говорили, никак не могли наговориться — в машине, выходя из машины, в холле его загородного особняка, пока раздевались, пока располагались в гостиной… Он расспрашивал обо всем, кроме сегодняшнего моего приключения. Стоило мне завести разговор, как он тут же обрывал, прижимал палец ко рту, показывая глазами на потолок или на стоячую лампу.

И вот так расспрашивая обо всем, что я уже рассказывал, он взял с полки одну из видеокассет, там их было не меньше сотни, поставил в видеомагнитофон, сел со мной рядом и замолчал, взяв меня за руку.

Сначала я не понял, что показывают. Наверно, эротический фильм, которым он пожелал меня развлечь. Потом узнал по голосам себя и Наталью. И увидел все, чем мы с ней занимались пару часов назад. И даже нашел ее более привлекательной, чем она мне показалась… А сам себе показался уродом, каких мало.

Мы досмотрели сцену до конца.

— Это в качестве компромата? — спросил я. — Не ожидал, Андрей Андреевич. Лидер мировой державы, а занимаетесь Бог знает чем.

— Это мне сегодня прислали, — сказал он. — Рекомендовали, чтобы посмотрел вместе с тобой.

— А вы и рады, — буркнул я.

— Ну почему! — удивился он. — Я и в самом деле рад за вас! Вы давно, я это знаю, испытывали друг к другу симпатию, которая включает в себя любопытство. Ну вот вы познали друг друга! Это так трогательно, так по-человечески! «Пока судьба позволяет — живите весело!» — говорили римляне.

— А может и не позволить? — спросил я.

— Я хотел бы показать это супруге, если не возражаешь, — сказал он.

— Покажите это Марии! — озлился я.

— Раз ты этого не хочешь… — он встревоженно посмотрел на меня, — то я просто уничтожу эту кассету.

— Не надо! — крикнул я. — Можно же стереть!

Но он уже кинул ее в камин. По-видимому, здесь была хорошая тяга, и запаха горелой пластмассы почти не чувствовалось.

— Что будем делать с Цаплиным? — спросил я.

— А что с ним надо делать? — удивился хозяин.

Все-таки я отвык от него. Сколько мы не виделись? И уже отвык.

— Но вы же сами жаловались… — нахмурился я. — Говорили…

— Ну, говорил! — пожал он плечами. — Может, просто хотелось лишний раз потолковать с тобой. Я ведь так соскучился по тебе и по Марии! Ты привез фотографию ее сына?

Я внимательно посмотрел на него. Значит, и это он знает. И даже подчеркнул: ее сына.

— Он теперь и мой, — сказал я. — Его отец вполне утешился.

— Я рад за вас! — сказал он искренне. — А с Ромой… Он уверился, что тоже перевоплощенный. Что теперь с ним сделаешь? Если он ничего теперь не боится. Даже смерти.

Я внимательнейшим образом смотрел на него, но хозяин не отводил взгляда, смотрел радушно и немного стеклянно. Как если бы от усталости.

— Вы знаете, где я сегодня был? — спросил я. — И о чем меня там спрашивали?

— Знаю, — кивнул он. — И знаю, что ты им ответил. Рома грозит новыми разоблачениями на этот счет, но я знаю, как снять проблему.

— Как? — спросил я, посмотрев на люстру и прочие роскошные светильники, среди которых Радимов чувствовал себя неуютно, совсем как мой отец и мать в его особняке.

— Мария, наверно, обижается, что не высылаю вам дарственную? — застенчиво сказал он, переводя разговор на другую тему.

— Может, выйдем прогуляемся? — Я выразительно кивнул на те места, где обычно устанавливают «жучки».

— Меня не подслушивают! — сказал он почему-то громче обычного. — Так что можешь говорить прямо и в открытую! Я сказал им, что следует произвести там же новый ядерный взрыв, чтобы испытать нашу мэрию на прочность. Когда? Я сам не знаю. Пусть заложат в шахту заряды и будут ждать сигнала. Только пусть наше правительство Края все время голосует или единогласно, или на свежем воздухе, для чистоты эксперимента. Так и передай им. А Рома, между прочим, по моим сведениям, собирался сегодня на твой концерт. Из редакции он вернется полпятого, а после концерта — снова в редакцию доводить новую разоблачительную статью насчет порядков в нашем любимом Крае. Если желаешь переговорить с ним, запиши, как доехать, — сказал он после паузы, выразительно глядя в сторону.

— А вы не хотите с ним пообщаться, как прежде? — спросил я. — Когда-то у вас это получалось. Поговорите, поругаетесь, немного разрядитесь…

— Нет, не хочу. У меня нет никакого желания говорить с этим человеком, после того как он посмел оклеветать тебя, моего самого близкого друга! И хватит о нем! Для меня он больше не существует.

— Но статьи его существуют! — сказал я.

— Потому что он, объективно говоря, их пишет… Пока может писать. — Он вскользь посмотрел на меня и снова отвел взгляд в сторону.

— На что вы намекаете? — поднялся я с места.

— Тебе дать его адрес? — повторил он, глядя в сторону.

Я встал, потом сел. Снова поднялся. Что это со мной, в самом деле? Конечно, надо съездить, переговорить. И привезти его, как в старые времена, к хозяину.

— Он не захочет сюда приезжать! — с нажимом, напомнив, что читает мои мысли, сказал Радимов. — Ты сядь, не стой… Он, как почувствовал себя перевоплощенным, решил, что стал бессмертным. Я ему говорю: «Рома! Не будь дураком! Надо вести себя наоборот: ты знаешь о своем бессмертии, хотя оно весьма условно, сам понимаешь, но живи как простой смертный! Каждый день как последний. Только тогда что-то получится!» А он орал при всех, брызгал слюной, топал ногами, и на кого! На меня, признанного лидера! Мне все говорят: «Как вы его терпите?» — «Что делать, — говорю, — мой черный человек. Отделаться от него невозможно никак и нигде! Так что пусть хоть будет перед глазами. Меньше урона». Ну так что? Что скажешь? Давать адресок или нет? Не слышу ответа?

Спросил, а сам уже писал. И подал мне написанный каллиграфическим почерком «паркеровской» ручкой с золотым пером на тонком, красиво обрезанном листочке синеватой бумаги адрес Цаплина.

— Машину не дам, доберешься как-нибудь, приедешь в этот дачный поселок, на электричке, разумеется, лучше, чтобы тебя никто не видел…

— Почему — лучше? — спросил я, замирая от ожидаемого ответа.

— Потому, — сказал он. — Сразу от платформы налево, и увидишь там незавершенное строительство. Следующий дом по ходу — его.

— А вы там были? — спросил я, складывая бумагу с адресом вдвое и проводя пальцами по сгибу.

— Был, — неохотно ответил он. — Магомет пришел к горе. Вел он себя отвратительно и вызывающе! Грозил, шантажировал… Кто-то передает ему информацию об этих чертовых испытаниях, которые я все хочу запретить, но мои генералы стоят стеной!

— А на самом деле? — спросил я. — В чем причина? Ведь я о них ничегошеньки не знал! Почему мэрия развалилась, а потом восстановилась? Вы знаете?

— Я тебя понимаю… — кивнул он. — Но кому-то надо было, дискредитируя тебя, опорочить меня. Вот и выясни у него! Но я-то причину знаю. Сказал бы, но, боюсь, не поверишь. Хотя кое о чем ты сам догадался, иначе не провел бы этот эксперимент с восстановлением. Но я тебя не держу! Не опоздай на концерт. Я пригласил на него одного вице-президента и двух министров иностранных дел. Так что не подведи меня! Ступай. До станции тебя довезут, я распорядился. А там — действуй по обстановке. Ты понял?

Я поднялся. Он тоже встал, подошел к камину, выставил руки к огню.