Якорь - Наталья Караванова

Впрочем, смысл обижаться? Он сейчас орет не оттого что злится, а исключительно из-за вредности характера, да может, еще по привычке. И потому, наверное, что чувствует свою вину…

Имеет полное право, ведь, как ни крути, а действительно, по-свински получилось. Могла и сообщить о себе. Не даром же хранила друзу, на которой пиратская система взлома ограничителей доступа к сети. В любой момент можно было воспользоваться. Так ведь нет. Не хотела выглядеть немощной калекой. Не хотела, чтобы жалели. Вот и выслушивай теперь, что умные люди по этому поводу думают…

Трудно собраться с мыслями, особенно когда они норовят разбежаться по углам. Наверное, однажды все устоится, встанет на свои места. Когда это случится, я стану прежней. Никто не будет жалеть бедную Сандру, никто не будет удивляться успехам неведомой пен-рит… может быть, для этого придется покинуть Флору, улететь в иные места и миры, чтобы вокруг оказались те, кто не видел меня — прежнюю. Пока об этом рано думать. Ясно одно. На "Корунд" я пока не вернусь. Так будет лучше для всех. В первую очередь для Димки, которому бы побольше уверенности. Для меня. Мне нельзя цепляться за прошлое, раз реалии таковы, что удержаться можно только за настоящее. Для Игоря. Он этого, наверное, не поймет, и будет уговаривать, но я, с моей ненадежной памятью, с моей кашей в голове, буду на борту только помехой. И… мне еще нужно договориться с собой.

Космос держит меня, космос мне стал якорем, и более надежной опоры для меня нет. Я удержусь, сама, или с чьей-то помощью. Я пойму, чего хочу, я приму решение и буду следовать по новому пути. Но мне нужно разобраться, кем была Сандра Лин, кем была Александра Лингина.

Потому что теперь окончательно ясно — я ни та, ни другая. Я пен-рит по имени Саша. Это не плохо и не хорошо. Мне слишком мало лет, чтобы знать, какая я.

Пусть "Корунд" уходит в рейс — я с пользой потрачу это время, я разберусь в себе, и стану собой.

— Саша, добрый день. Я заскочу к вам сегодня, не против? Есть разговор.

Сухой официальный тон координатора Первого отдела не предвещал ничего хорошего, но я согласилась. Я, в общем, ждала чего-то подобного. Это заметно, когда отношение человека к тебе меняется так резко. Вак был моим учителем, и не только в области пилотирования, хотя это, конечно, в первую очередь. Мы воевали вместе. Мы были вместе на Клондайке, на Примуле, в зоне Лойка. И когда, после войны, Калымов ушел в Бюро, он звал нас, пилотов третьей специальной планетарной группы, с собой. Кое-кто согласился, я сочла за лучшее принять предложение моего старого знакомого с Ашата. Не то, чтобы я испытывала недостаток в предложениях о работе. Просто мне тогда покоя хотелось. Стабильности. Должность инструктора по пилотированию в Ашатском Университете меня устраивала со всех сторон. Опять же, и работа скучать не дает, и пространство рядом. Это через полгода я потихоньку начала выть, устав от сидения на одном месте.

Калымов, конечно, расстроился, но виду не подал и даже оставил в покое, на время. А потом однажды заявился, гоблин из табакерки, и подкинул мне "Корунд" с довеском в виде обезглавленного экипажа… но сейчас-то я о другом.

Есть у меня сильное подозрение, что Валентин Александрович так до конца и не поверил, что я — это я. То, как он на меня иногда смотрит, каверзные вопросы, которые при случае пытается задавать, все говорит о том, что меня продолжают проверять. Видно, что он старательно избегает встреч со мной, а если избежать не удается, то не смотрит в глаза и отделывается короткими, ничего не значащими репликами. Продолжаться до бесконечности это не может, вот, значит, и настала пора прояснить ситуацию.

Разлюбезного калымовского синтетического кофе я не держу: как-то раз, давно, довелось попробовать натурального, из Солнечной.

Интересно, помнит он об этом?

Когда в дверь коттеджа забарабанили, я была готова встречать гостя. В наличии на кухне имелся черный чай и какое-то печенье, выданное на-гора простеньким кухонным синтезатором. Снеди этой предстояло быть элементом декора. Ибо гость не будет пить чай, а мне тошно смотреть на печенье.

— Добрый день.

Отрадно видеть Калымова никуда не спешащим.

— Здравствуйте. Рада вас видеть. Проходите на кухню. Правда, кофе у меня нет…

Мы уселись напротив друг друга, кухонный столик перевоплотился в стол переговоров. Калымов позвякал в чашке ложечкой, и сразу взял быка за рога.

— Саша, я пришел, чтобы с вами серьезно поговорить.

— Я догадалась.

— Мне не хочется вас расстраивать… но, наверное, придется. Я знаю, что вы хотели бы вернуться в космос. На "Корунд".

Так. Понятно. Что же, и я думаю все время о том же: возвращаться мне нельзя.

— В общем, я буду вынужден отклонить любую просьбу такого рода, по целому ряду причин.

— Да. Я знаю.

Он посмотрел на меня в некотором затруднении, очевидно, ждал другой реакции. Ну, может, Сандра ответила бы иначе… Да что это я? Так же она бы ответила. Слово в слово. Для нас обеих дело — на первом месте. Ну, льщу себя надеждой, что это так.

— Вы расслышали?

— Конечно. Валентин Александрович, если я сама своей памяти не доверяю, разве я могу рисковать? Вы бы рискнули?

Он медленно покачал головой:

— Мне трудно судить. Рискнуть, безусловно, хотелось бы. И все же мы говорим сейчас не обо мне.

— А со мной тоже все не сложно. Впрочем… вы могли бы сделать мне приятное. Ведь на спутнике Бюро есть имитационный тренажер?

Я выдержала недолгий пристальный взгляд бывшего шефа. В прошлой жизни это был знак, что проблема решится в мою пользу.

Так и вышло. Калымов, наконец, усмехнулся, кивнул:

— Я посмотрю, что можно сделать. Ну, спасибо за чай.

Вот так эпохальная встреча состоялась и ничего не прояснила. Посмотрим, что будет дальше…

Первой улетела Жанна. Мы с Игорем провожали ее до телепортатора на внутрисистемный лайнер. Жанне предстоял долгий путь до станции переброски, что крутится на внешней гелиоцентрической орбите, где она перескочит на нужную координационную ветку, пересядет на космический корабль. Корабль унесет ее на неведомую шахтерскую планету, на ближайшие полгода отделит ее от Флоры и от нас.

Я до самого момента прощания надеялась, что и Димыч придет проводить. Но капитан "Корунда" так и не появился.

А на следующий день Игорь узнал от Калымова точную дату, когда "Корунд" уходит в рейс. Оказалось, это случится через неделю. Именно тот момент я выбрала, чтобы сказать ему, что остаюсь.

— Почему?

Я ждала этого вопроса, готовилась к нему. И вдруг растерялась. Ответить хотелось честно, а все мои аргументы были лишь полуправдой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});