Скрипка - Энн Райс

Он смотрел на нее тусклым взглядом.

– Похоронить скрипку. Берта… ты сказала…

– Да, на то время, пока не будет найден его убийца, и тогда они смогут отвезти останки вашего отца в Россию. Сейчас зима, сами знаете, что до Москвы им не добраться. А Шлезингер, торговец, отдал им деньги за инструмент, несмотря на все происшедшее. Они устроили вам ловушку, они думают, что вы придете за скрипкой.

– Какая глупость, – сказал Стефан. – Безумие. – Он сел в кровати, подтянув колени и упершись ногами в бугристый матрас Его волосы рассыпались по плечам, как сейчас, шелковые, нерасчесанные. – Устроить мне ловушку! Похоронить скрипку в гробу рядом с ним!

– Ш-ш, не будьте таким глупым. Они думают, что вы придете украсть скрипку, прежде чем заколотят гроб. Если нет, то она останется в могиле до тех пор, пока вы не придете за ней, и тогда они на вас набросятся. Или она останется лежать с вашим отцом до того часа, когда вас найдут и казнят за совершённое преступление. Это мрачное дело. Ваши сестра и братья безутешны, но, между прочим, не все из них затаили против вас жестокость в своем сердце.

– Да… – задумчиво пробормотал он, припомнив, вероятно, обстоятельства своего побега. – Берта! – прошептал он.

– Но братья вашего отца преисполнены местью – они так и пышут злобой, заявляя, что скрипку следует похоронить с тем, кого вы убили, чтобы вы никогда, никогда больше на ней не сыграли. Они говорят о вас как о беглеце, который обязательно попытается украсть скрипку у Шлезингера.

– Они правы, – прошептал он.

Их внимание привлек какой-то шум. Тут отворилась дверь, и на пороге появился круглолицый человек невысокого роста, коренастый, плотный, в черной накидке. Он выглядел типичным русским – круглые щеки, маленькие глазки. Совсем как современные русские.

Он нес большой черный плащ, перекинутый через руку, который и положил на стол. Плащ был с капюшоном.

Он посмотрел на юношу в кровати, сквозь маленькие стеклышки очков в серебряной оправе, затем перевел взгляд на девушку, которая даже не повернулась, чтобы с ним поздороваться.

– Стефан, – сказал он, снимая шляпу и приглаживая остатки седых волос на розовой лысине, – дом взят под охрану. Солдаты на каждой улице. А скрипача Паганини в Италии донимают расспросами, но он отрицает, что знаком с вами.

– Ему пришлось так сказать, – пробормотал Стефан. – Бедняга Паганини. Впрочем, какое мне до этого дело, Ганс? Наплевать.

– Стефан, я принес вам плащ, большой плащ с капюшоном, а еще немного денег, чтобы вы могли выбраться из Вены.

– Где ты все это раздобыл? – встревожилась Берта.

– Не важно, – ответил человек, бросив в ее сторону снисходительный взгляд. – Достаточно сказать лишь, что не все в вашей семье такие бессердечные.

– Вера, моя сестра. Я видел ее. Когда меня пытались поймать, она преградила им путь. Моя милая Вера.

– Вера говорит, вы должны уехать. Отправляйтесь в Америку, в Бразилию, к португальскому двору – куда угодно, но только туда, где вам как следует подлечат руки и где вы сможете жить. Потому что здесь жизни не будет! Бразилия далеко. Но есть и другие страны. Например, Англия. Отправляйтесь туда, в Лондон, но только уезжайте из Габсбургской империи, непременно. Посмотрите, мы рискуем уже тем, что помогаем вам.

Молодая женщина пришла в ярость.

– Ты сам знаешь, сколько он всего для тебя сделал! – сказала она. – Я не оставлю его. – Женщина бросила сердитый взгляд на Стефана, а он попытался погладить ее забинтованной рукой, но вовремя остановился, и его глаза неожиданно затуманились – то ли от боли, то ли от отчаяния.

– Ну разумеется, – сказал Ганс. – Он ведь наш мальчик, наш Стефан, и всегда им был. Я только хочу сказать, что не пройдет и нескольких дней, как вас обязательно обнаружат. Вена не такая большая, а вы со своими руками, что вы сможете сделать? И вообще, чего вы медлите?

– Моя скрипка, – сказал Стефан убитым голосом. – Она моя, а я не могу ее взять.

– А почему бы тебе ее не взять? – обратилась женщина к коренастому человечку, бросив на него взгляд через плечо. Она все еще продолжала бинтовать левую руку Стефана.

– Мне? Взять скрипку? – переспросил коротышка.

– Разве ты не можешь зайти в дом? Раньше ведь тебе приходилось это делать. Под предлогом, что нужно позаботиться о кондитерских столах. Добавить каких-то особых пирожных. Бог свидетель, когда в Вене кто-то умирает, то удивительно, что не умирают все остальные от переедания сладкого. Зайдешь вместе с пекарями, якобы убедиться, что со сладким столом все в порядке. Это довольно просто. А после проскользнешь наверх в комнату, где выставлен покойный, и заберешь скрипку. Что, если тебя остановят? Скажешь тогда, что ищешь кого-то из семьи, чтобы узнать новости, ты ведь так любил парнишку. Все это знают. Одним словом, добудь ему скрипку.

– «Все это знают», – повторил он. Именно эти слова взволновали человечка. Он подошел к окну и выглянул наружу. – Да, все знают, что именно с моей дочерью он проводил пьяные часы в любое время, когда ему вздумается.

– И дарил мне чудесные вещи за это, которые у меня останутся и будут на мне в день свадьбы! – с горечью сказала она.

– Он прав, – сказал Стефан. – Придется уйти. Мне нельзя оставаться здесь и подвергать вас обоих опасности. Они могут догадаться и прийти сюда…

– Не уверена, – сказала она. – Каждый слуга в доме, каждый торговец, имевший дело с вашей семьей, любит вас. Скорее они примутся выслеживать всех тех француженок, всю ту погань, что явилась вместе с завоевателем, ведь вы у них такая популярная фигура, но никто не подумает о дочке пекаря. Отец прав, вам нужно уехать. А я разве другое говорила? Если вы не покинете Вену, вас поймают в ближайшие дни.

Стефан погрузился в глубокое раздумье. Он попытался опереться на правую руку, но тут же понял свою ошибку и вновь привалился к деревянной спинке. В этой маленькой комнатушке со сводчатым потолком и крошечным окошком в толстой стене он казался чересчур высоким, чересчур изысканным и разъяренным.

Это был молодой двойник моего призрака, блуждающего по огромным комнатам и широким улицам.

Дочь повернулась к отцу.

– Ступай в дом и раздобудь скрипку! – сказала она.

– Ты бредишь! – воскликнул коротышка. – Совсем спятила от любви. Ты глупая пекарская дочка.

– А ты, кто старается строить из себя господина в своем вычурном кафе на Рингштрассе, ты сам знаешь, что у тебя кишка тонка.

– Ничего удивительного, – авторитетно заявил Стефан. – А кроме того, Ганс не сможет отличить одну скрипку от другой.

– Она лежит в гробу! – сказала девушка. – Мне рассказывали. – Она прикусила марлю и разорвала ее пополам, потом завязала еще один тугой узел у него на запястье. Бинты уже успели пропитаться кровью. – Отец, достань ему скрипку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});