Ведьма философских наук (СИ) - Зюман Анна

Я сидела, молча открывая и закрывая рот, а это чудо продолжало стоять на коленях, глядя на меня умоляющими глазами.

— Ну? — протянул он, топчась коленками по полу.

— Что ну? — не поняла я, чего он от меня ждет. На колени не сяду!

— Прости меня, пожалуйста! — снова повторило это клятвенное недоразумение и грохнулось лбом об пол.

Посетителей в столовой в столь ранний час было немного, но спешить на выход никто не торопился, как, впрочем, и принимать пищу. Все взоры были направлены на наш столик и отчаянно бьющегося лбом об пол Равидана.

— Да прости ты его уже! — выкрикнул какой-то некромант, закатывая глаза. — Не видишь, что ли, он не успокоится.

Ах, вот чего он хочет от меня.

— Хорошо, — растерянно пробормотала я. — Я прощаю тебя.

Равидан тут же замер, медленно поднялся на ноги, забрал мой стакан с соком, допил его, поставил на стол, развернулся и молча направился к выходу из столовой.

И что это было?

Из-за этого Равидана чуть на занятие не опоздала. Пришлось почти что бежать к обозначенному в расписании месту. А поскольку бегущая по академии орчанка в развевающейся фиолетовой мантии то еще зрелище, я вынуждена была сделать небольшой крюк, выбирая самый неприметный путь.

— А где магистр Карватраш? — невольно вырвалось у меня, как только я дошла до места, а именно до третьей беседки от центрального корпуса. Вся тройка недобоевиков понуро и смирно стояла у входа в беседку, в которой довольно вольготно расположился странный старикашечка. Хоть на его худые плечи и была накинута мантия преподавателя, к боевикам его можно было причислить только теоретически.

— А я вам, студентка Вртраш-ха, не подхожу? — хитро прищурился магистр. — Или вы предпочитаете преподавателей исключительно из Коршаранской академии?

Еще один шутник на мою голову!

Пока я пыхтела, пытаясь понять, было это язвительным замечанием моего опоздания или новый магистр боевиков считает, что мне как ведьме здесь делать нечего, магистр поднялся и вышел из беседки.

— Значит так, бездари! Сегодня мы с вами будем учиться делать обход территории.

И началась муштра! Совсем как у папы в Стане, когда ему хотелось развлечься и он устраивал Большие Игрища. Магистр Коротон оказался тем еще выдумщиком. Ему было мало, чтобы мы просто шли по заданному маршруту, внимательно осматривая территорию. Он заставлял нас подмечать малейшие несоответствия, объяснять, почему мы считаем, что «вон та группа деревьев» выглядит абсолютно нормально и не должна привлекать наше внимание, почему «вон тот студент» не кажется нам шпионом и почему мы считаем, что «вон в тех кустах» никто не прячется. Если нам не удавалось обосновать свои выводы достаточно убедительно, из тех же кустов выскакивала иллюзия твари или нечисти и начиналась отработка заклинаний. При этом магистра абсолютно не волновала ни магическая истощенность, ни наши какие-либо физиологические потребности.

— Я больше так не могу, — совсем по-девчачьи захныкал белобрысый, когда мы с ним отправились осматривать очередные кусты на предмет вражеской засады. — Я теперь неделю сесть не смогу.

— А терпеть надо было, а не в кустики отходить, — я невольно вспомнила, как этот недобоевик с визгом выскочил из кустов со спущенными штанами и с болтающейся сзади иллюзией нечисти, вцепившейся в филейную часть тела.

Белобрысый зло на меня зыркнул, но спорить не стал.

— Скорее бы уже магистр Карватраш вернулся, — хлюпнул он носом. — Я думал, он чудовище, а оказывается, он нормальный, не то что этот.

— А где магистр Карватраш? — тут же спросила я. Мне ведь действительно было интересно, почему сегодня не он у нас занятия проводит. Я-то думала, что его и ведьму-старшекурсницу на все время учебы к нашей группе прикрепили, а оказалось, что нет.

— Рис, — белобрысый кивнул в сторону оставшихся с магистром парней, — слышал, будто бы у него какие-то срочные семейные дела и он уехал.

— Понятно, — ответила я шепотом, потому как нас могли уже услышать, кусты были благополучно обследованы, а мы даже ни разу не покусаны.

Для орка семья и его Стан — это практически все. Немногие знают, что мы очень ответственно подходим к выбору своей пары. Я не осуждаю Ветер или ее Заразу за клятву, взятую с Равидана. Ветер удивительно мало знает о, казалось бы, обычных вещах, так откуда ей знать о традициях орков? Люди привыкли видеть в нас сильных и беспощадных воинов и думают, что мы такие всегда. Они редко задаются вопросом о нашем быте, еще реже об отношениях и практически никогда о наших традициях и их истоках. В степи одному не выжить, но и в Стане, каким бы он большим ни был, ты всегда как на ладони. Каждый твой шаг кто-то видит и кто-то помнит. Оступишься один раз — измажешься на всю жизнь. Степь не прощает. Особенно она не прощает слабости и малодушия. Многие считают, что мы, орки, как животные — живем инстинктами. И это правда. Инстинкты помогают нам выжить, почувствовать опасность до ее появления, действовать быстрее и стремительнее, чем мыслить. Но эти же инстинкты не дают нам прятаться от собственных чувств. Мы не привыкли притворяться, мы такие как есть, какими нас создала матушка-Степь. И если мы любим, то один раз и навсегда. Ни один орк не посмотрит с вожделением на женщину, с которой не готов создать семью, и ни одна орчанка не позволит себе заигрывать с мужчиной, за которого не готова выйти замуж. Мы не притворяемся в своих чувствах, а то, что чувствуем, ценим выше жизни.

То, что приемлемо для человека, неприемлемо для орка. Мама знала об этом, когда согласилась уйти к папе в Стан. «Может, здесь и тяжелей жизнь, чем в большом человеческом городе, — сказала она мне как-то, — зато эта жизнь честнее».

Будь на моем месте Ветер, она проблему с клятвой Равидана запросто превратила бы в шутку. Но она человек, а я лишь наполовину. И даже моя человеческая половина отчаянно сопротивляется игре чувств.

Обратно к общежитию ведьм я плелась, едва переставляя ноги. Если бы на меня сейчас напала тварь, то единственное, что я сделала бы — это попросила бы ее дотащить меня до общежития. Магистр Коротон даже из меня сумел вытянуть все силы, что даже папочке не удавалось. За недобоевиков я вообще молчу — я их потеряла еще во время подползания к столовой. Первого, самого длинного еще до входа в центральный корпус. Просто в какой-то момент поняла, что в моих руках не две руки и нога, а две руки и пустой сапог. Самого покусанного иллюзиями нечисти я оставила на развилке между центральным и целительским корпусом. Кто его знает, что ему больше нужно. Сидеть-то он все равно не может, а стоя есть у него вряд ли силы найдутся. Белобрысого же я оставила у центрального портального перехода исключительно по его собственному желанию. Он начал проситься домой. Ну домой, так домой — мы все равно ползли мимо рамки.

Упала. Нет, не на пол, на свою кровать. Только вот уснула я, кажется, еще в процессе приземления на нее.

— Эйсма, — кто-то звал меня тоненьким звенящим голосочком. — Эйсма, просыпайся.

Спросонья, ничего не понимая, я постаралась отмахнуться от голосочка, но в ответ получила только веселый смех.

— Эйсма, вставай, вставай, — назойливым колокольчиком продолжал звенеть голосок и я все же открыла глаза.

Прямо перед моим носом висел небольшой светящийся желтым светом шарик. Я с неверием смотрела на маленькое чудо, начавшее прыгать по мне, и все пыталась понять, действительно ли это то, о чем я подумала.

— Эйсма, Эйсма, вставай, — продолжал шарик, — опоздаешь.

— Куда? — спросила я шарик.

— Туда, куда я должна тебя отвести.

— Значит, ты ведушка?

— Да, — еще веселей рассмеялся шарик, прыгая по всей комнате.

В живую я никогда ведушек не видела, но читала о них в книгах. Это был мелкий дух, который призывался специальным обрядом. Особенностью ведушек было то, что за каплю крови вызывающего они могли провести любое существо в указанное вызывающим место. От этого и пошло их название. Второй их особенностью было то, что ведушка не появлялась, если вызывающий желал зла тому, кого хотел привести. Поэтому ведушек часто использовали для вызовов на тайные переговоры и… влюбленные. Глядя на весело скачущий по цветам шарик, я не могла не отметить романтичности использования его вместо традиционного вестника.