Темные объятия - Шеррилин Кеньон

— Разумеется, если я сам захочу освободиться.

— А ты не хочешь?

Он уставился в пол.

Приподняв голову Тейлона за подбородок, она заставила его посмотреть себе в лицо.

— Тейлон!

Он взял ее руки в свои, поцеловал их. Как он хотел бы провести жизнь с этой женщиной! Боги, это единственное, чего он вообще когда-нибудь хотел!

Но именно это ему было недоступно.

— Это сложный вопрос, Саншайн. Я дал присягу — и не привык отрекаться от своего слова.

— А я совсем ничего для тебя не значу?!

От этого вопроса Тейлон поморщился. Он с радостью снова продал бы душу — за то, чтобы провести остаток вечности с Саншайн.

— Конечно значишь, но... пойми, мы едва знакомы друг с другом.

— Понимаю. Но, когда я смотрю на тебя, Тейлон, мне кажется, я знаю тебя всю жизнь. Я знаю тебя сердцем. Чувствую тебя. Глубоко, до боли. А ты — разве ты не ощущаешь то же самое?

Еще бы! Но сказать об этом он не мог — ведь речь шла не только об их чувствах. Выбрав Саншайн, Тейлон навлечет на себя — и на нее тоже — гнев двух могущественных древних богов.

— Саншайн, я веду опасную жизнь. Нет никаких гарантий, что Артемида вообще согласится отпустить мою душу. В прошлом известно немало случаев, когда она отказывала Темным Охотникам в этой просьбе. И даже если согласится, нет гарантии, что ты пройдешь установленное ею испытание.

Глубоко вздохнув, словно собирался броситься в воду, он продолжал:

— Не говоря уж о той небольшой детали, что много сотен лет назад я вывел из себя одного кельтского бога и теперь он убивает всех, кого мне случается полюбить. Почему, думаешь, я живу один на болоте? Потому что мне нравится быть отшельником? Ничего я так не хотел бы, как иметь Оруженосца или друга-человека, — но не осмеливаюсь.

Во взгляде ее появилась знакомая решимость — Саншайн что-то обдумывала.

— Какого бога ты разозлил?

— Камула.

— А что ты... — Она остановилась, словно вглядываясь во что-то далекое. — Ах да. Ты убил его смертного сына.

Тейлон прикрыл глаза. Как хотел бы он повернуть время вспять и сделать все иначе! Стоило ему остаться в тот день дома, с Ниньей, — и ничего бы не случилось...

— Да, — выдохнул он. — Я считал его сына — короля галлов — виновным в смерти Айдиага.

— Думал, он мстит за то, что ты женился на мне, а не на его дочери.

Тейлон кивнул.

— Я был ослеплен горем и не успел узнать, что его дочь счастливо вышла за другого. — Он тяжело вздохнул, вспоминая тот ужасный день. Чувство вины, отчаяние, ненависть к себе вновь захлестывали его сердце. — Нинья пыталась меня остановить, но я не стал ее слушать. Мы напали на галлов, убили короля и перебили всех его воинов. И тогда, на поле битвы, мне явился Камул и проклял меня. Лишь много лет спустя я узнал, что на дядю предательски напал его незаконный сын, расчищавший себе путь к престолу. Но было поздно: наши судьбы уже были решены. Правда открылась мне только после смерти.

Он сжал в ладонях ее лицо, заново переживая весь ужас того дня и всего, что за ним последовало.

— Прости меня. Прости за то, что сделал с тобой. С нами обоими. Не было дня, когда бы я не мечтал вернуться назад и исправить совершенное мною зло.

— Ты не делал зла, Тейлон. Ты сделал то, что считал правильным. — Саншайн прижала его к себе, мучаясь его болью. — Но неужели нет никакого способа снять проклятие? Должен же быть какой-то выход!

— Нет, — ответил он. — Ты себе не представляешь могущество Камула!

Саншайн взглянула ему в лицо.

— А ты не пробовал просто с ним поговорить? Извиниться, объяснить, что ты не хотел...

Договорить она не успела — входная дверь с треском распахнулась. Саншайн ахнула и спрыгнула с колен Тейлона. Расширенными от изумления и тревоги глазами она наблюдала, как в комнату неторопливо входит странный человек.

Он был среднего роста — намного ниже Тейлона, одет в черные кожаные брюки, серую рубашку-поло и джемпер. Длинные черные волосы, распущенные, свободно лежали на плечах.

Он был поразительно красив, однако казался уродливым из-за впечатанной в черты лица холодной жестокости. Чувствовалось, что этот человек... это существо... из тех, что наслаждаются чужими страданиями.

Тейлон вскочил, готовый к бою.

Незнакомец высокомерно усмехнулся:

— Надеюсь, я не помешал? Не люблю, когда меня обсуждают за глаза, — вот и решил зайти и послушать ваши разговоры.

Даже без этого пояснения Саншайн догадалась, что перед ней Камул.

Тейлон выругался, — и в следующий миг она увидела, как в руках у него в одно мгновение, словно сами собой, оказались два кинжала.

Нажатием кнопки каждый из них превратился в веер из трех лезвий — грозное и смертоносное оружие. Тейлон принял боевую стойку, демонстрирующую, что сейчас к нему лучше не приближаться даже богу.

— Подождите! — вскрикнула Саншайн, надеясь предотвратить схватку, которая могла стоить Тейлону жизни. Она обратилась к Камулу: — Зачем ты пришел?

Камул холодно, зло рассмеялся:

— Разумеется, для того чтобы убить тебя и тем самым причинить Спейрру новые мучения. Что еще мне может здесь понадобиться?

Саншайн в ужасе отпрянула.

Да уж, с ним не договоришься! Настоящее зло во плоти!

Тейлон прыгнул вперед, целясь богу в горло.

Камул выхватил из воздуха меч.

— О, Спейрр! Как же я скучат по тебе, непревзойденный боец!

Широко раскрыв глаза, Саншайн наблюдала за их бешеной схваткой. Никогда в жизни, даже в кино, она не видела ничего подобного. Куда там Голливуду! Два воина — бог и человек — сражались яростно, свирепо — и с необыкновенным мастерством.

Своими кинжалами Тейлон парировал удар Камула. Бог бросился в новую атаку, но на этот раз Тейлон пригнулся, ускользнув от удара, и полоснул противника лезвием по руке.

Бог зашипел от боли, кровь закапала на пол.

— Я тебе ее не отдам! — прохрипел сквозь стиснутые зубы Тейлон. — Я убью тебя!

Камул снова бросился в атаку, еще быстрее и яростнее, чем прежде.

Тейлон отвечал ударом на удар. Смертельным выпадом на смертельный выпад.

— Ты по-прежнему не знаешь своего места, Спейрр. Не понимаешь, когда надо драться, а когда лучше сложить оружие.