Повелитель драконов - Корнелия Функе

Драконы снова летели на него. Его снова облепило голубое пламя и стало жечь его члены. Крапивник согнул шею и с недоумением оглядел себя. Его панцирь на глазах превращался в липкую золотую кашу. Он в ужасе заревел и стал колотить по голубому пламени. С его лап брызнуло золото. Крапивник пыхтел и фыркал. И снова налетели на него драконы. Он бросился, чтобы схватить их, и поскользнулся в луже жидкого золота.

И тут впервые за долгую, полную злодейств жизнь он ощутил страх — горячую, черную волну, поднимавшуюся из глубины. Он затравленно огляделся. Куда бежать? Куда деться от огня, пожиравшего его панцирь? Ему становилось все жарче и жарче. Сила его таяла вместе с чешуей. К воде, скорее к воде! Крапивник рванулся к туннелю, по которому пришел сюда целую вечность назад, тогда, когда он был еще Крапивником, Золотым, Непобедимым. Но перед входом в туннель кружили серебряные драконы, изрыгая голубое пламя, превращавшее его драгоценный панцирь в липкую кашу. Крапивник пригнулся, попытался, сопя, оторвать лапы от пола, но они намертво влипли в золотые лужи, расплывавшиеся все шире. И золотой дракон почувствовал, как рвется его сердце.

Из его пасти вырвался густой белый пар. Холод с шипением выходил из огромного тела, пока оно не опало, как лопнувший шарик. Ледяные клубы заполнили пещеру и повисли облаком над окаменелыми драконами.

Лунг и Майя замерли и неподвижно парили в белом тумане. В пещере стало холодно, очень холодно. Бен и Серношерстка зябко прижались друг к другу и, прищурившись, смотрели вниз. Но туман скрывал Крапивника, видна была лишь скрюченная тень.

Помедлив, Лунг и Майя стали снижаться сквозь холодные облака. Снежинки садились на мех Серношерстки и обжигали лицо Бена. Все было тихо, только самолетик Лолы жужжал где-то в тумане.

— Вон он! — сказал Бурр-бурр-чан, когда Майя и Лунг приземлились на залитый золотом пол. — Там.

ПРОСЬБА ГНОМА

Панцирь Крапивника лежал в огромной золотой луже, как сброшенная змеиная кожа. Снежинки с легким шипением таяли на ее поверхности. Из полуоткрытой зубастой пасти вырывался зеленоватый пар. Глаза стали черными, как погасшие фонари.

Два дракона медленно брели по жидкому золоту к останкам своего врага. Лола пронеслась над ними и приземлилась на расплавившийся панцирь. Когда крыса распахнула дверцу кабины, Мухоножка высунул голову с заднего сиденья и, не веря своим глазам, уставился на то, что было его хозяином.

— Вы только посмотрите, — сказала Лола, выпрыгивая на крыло. — Он весь жестяной! Как эти машины у людей, правда? — она похлопала по еще теплому золоту. — По звуку похоже, что там внутри пусто.

Мухоножка глядел во все глаза.

— Сейчас мы его увидим! — прошептал он.

— Что мы увидим? — Лола уселась на крыле, болтая ногами. Но гомункулус не ответил. Он смотрел как зачарованный на разинутую пасть Крапивника, из которой все еще струился голубоватый пар.

— Чего ты ждешь, Мухоножка? — спросил Лунг, подходя ближе. — Крапивник мертв.

Гомункулус посмотрел на него.

— Разве вороны тогда упали мертвыми? — спросил он. — Нет. Они вновь стали тем, чем были прежде. Из какой твари сделал алхимик Крапивника? Он не мог создать новую жизнь, он мог лишь взять ее взаймы у другого существа.

— У другого существа? — Серношерстка беспокойно заерзала на спине у Лунга. — Ты хочешь сказать, что оттуда сейчас что-нибудь выползет? — она потянула за ремень. — Полетели, Лунг, я предпочла бы это увидеть с безопасного расстояния.

Но дракон не двинулся с места.

— Какого существа, Мухоножка? — спросил он.

— Ну, не так уж много на свете существ, у которых можно одолжить жизнь, как теплую куртку, — сказал гомункулус, не сводя глаз с пасти Крапивника. Остальные недоумевающе переглянулись.

— Перестань разводить таинственность, гемиколос! — сказала Лола, вставая. — Закончена битва или нет?

— Вот! — прошептал Мухоножка, не глядя на нее. Он нагнулся и показал вниз. — Смотрите! Вот она, жизнь Крапивника.

Из полуоткрытой пасти выползла жаба. Она с плеском шлепнулась в золотую лужу, испуганно подскочила и запрыгала по покрытому снегом камню, торчавшему над разлившимся золотом.

— Жаба? — Серношерстка перегнулась со спины Лунга и недоверчиво уставилась на нее. Жаба взглянула на кобольдиху золотыми глазами и встревоженно заквакала.

— Не говори ерунды, гемиколос! — сказала крыса. — Ты нам морочишь голову. Он просто проглотил когда-то эту жабу, да и все.

Но Мухоножка покачал головой:

— Хотите верьте, хотите нет — алхимик мастер был делать из незначительного ужасное.

— Нам ее поймать, Мухоножка? — спросил Лунг.

— Нет! — Мухоножка испуганно покачал головой. — Жаба совершенно безобидная. Крапивник был злобен злобой нашего создателя, а не ее.

Серношерстка нахмурилась:

— Жаба, ну надо же! — и вдруг рассмеялась, глядя на Мухоножку. — Так вот почему ты так боялся драконьего пламени. Ты бы тоже превратился в такую поскакушку, да?

Мухоножка сердито посмотрел на нее.

— Нет, — с обидой в голосе сказал он. — Я, конечно, был чем-то помельче, раз уж тебе так интересно. Для созданий моего размера алхимик брал обычно мокриц или пауков, — и он повернулся к Серношерстке спиной.

Лунг и Майя отвезли своих седоков туда, где на полу не было жидкого золота. Жаба посмотрела им вслед. Она не тронулась с места и тогда, когда Бен и кобольды слезли со спин драконов и подошли к краю золотой лужи, чтобы еще раз посмотреть на расплавленный панцирь Крапивника. И только когда Лола завела свой самолет, жаба запрыгала прочь.

Серношерстка погналась было за ней, но Лунг мягко удержал ее, ткнув мордой.

— Пусть себе бежит, — сказал он и вздрогнул. Что-то мелкое неслось к нему по снегу, крошечная фигурка с косматой бородой и в большой шляпе. Она упала ниц перед Лунгом и Майей и жалобно завопила:

— Смилуйтесь, серебряные драконы, смилуйтесь надо мной! Исполните мою просьбу! От нее зависит моя жизнь. Исполните мою просьбу, или сердце мое будет весь остаток моей жалкой жизни терзаться тоской!

— Это, похоже, маленький шпион Крапивника? — с удивлением спросила Майя.

— Да, я это признаю! — Галькобород привстал на колени и поднял к ней смущенное лицо. — Но не по доброй воле. Он меня принудил, правда!

— Врешь ты все! — выкрикнул Мухоножка, вылезая из самолета. — Ты по доброй воле удрал к нему. Тебя влекло золото. Если бы не ты, он бы и не узнал о существовании Лунга!

— Что ж, — пробормотал Галькобород, теребя бороду. — Может, и так. Но…

— Оглянись! — перебил его Мухоножка. — Теперь ты можешь купаться в его золоте! Как тебе эта мысль?

— Ты об этом хотел попросить? — Лунг потянулся и, нахмурившись, посмотрел на гнома. — Говори уж. Мы все устали.

Но Галькобород замотал головой так энергично, что чуть не уронил свою шляпу.

— Нет, золото меня больше не интересует! — воскликнул он. — Нисколько. Оно мне стало безразлично. Я хочу, — он развел короткими ручками, — я хочу остаться в этой пещере. Это моя просьба, — он в напряженном ожидании уставился на обоих драконов.

— Зачем? — недоверчиво спросил Бурр-бурр-чан.

— Чтобы сделать ее красивее, — прошептал Галькобород. Он благоговейно обвел взглядом стены. — Я хочу вывести на поверхность скрытые в ней камни — очень бережно, очень осторожно. Я их вижу, понимаете? Я слышу их шепот. В стенах, в колоннах. Здесь чуть-чуть постучать. Там поскрести. И они засияют и заискрятся всеми красками радуги, — он вздохнул и прикрыл глаза. — Это будет чудесно.

— Гм! — буркнул Бурр-бурр-чан. — Что ж, звучит неплохо. Но решать будут драконы.

Лунг зевнул и посмотрел на Майю. Дракониха едва держалась на ногах от усталости. Она изрыгнула столько огня, что ей теперь впервые в жизни было холодно.

— Не знаю, — сказала она, косясь на окаменевших драконов. — Мне эта пещера не нужна, раз уже не нужно прятаться от Золотого. Но как это будет для них? Не будет ли им мешать его стук?

Галькобород огляделся.

— О ком ты говоришь? — спросил он с тревогой.

— Пойдем, — сказал Лунг и протянул ему хвост. Гном робко пристроился между зубцами, и дракон отнес его в обход золотой лужи к окаменелым драконам. Майя и все остальные пошли за ними.

— Это, — пояснил Лунг, когда Галькобород соскочил с его хвоста на лапу окаменелого дракона, — те остальные двадцать драконов, которых искал Крапивник. Мухоножка солгал тебе, чтобы у Крапивника не пропало желание охотиться и чтобы заманить его сюда.

Гном с интересом смотрел на окаменелые тела.

— Они перестали пить лунный свет, — сказала Майя. Она опустилась на пол. Снег растаял в тепле пещеры. На полу поблескивала вода. Но Крапивник уже не мог в ней исчезнуть.

— Да, такие вещи происходят быстро, — пробормотал Галькобород и с видом знатока постучал пальцем по каменной лапе. — Камни растут быстро. Эту скорость обычно недооценивают.