Шедевр - Миранда Гловер

— «Сегодня я это закончу».

— Какая черта характера вам больше всего в себе не нравится?

— Неумение слушать.

— Какая черта характера вам больше всего не нравится в других?

— Неумение слышать.

— Как часто вы занимаетесь сексом?

— Не ваше дело.

— Что является вашей самой ценной вещью?

— Мой сундук.

— Что может заставить вас не спать ночью?

— Вещества, запрещенные законом.

— Что вы всегда возите с собой?

— Видеокамеру.

— Как бы вы хотели умереть?

— Физически.

— Какой бы вы хотели запомниться?

— Влюбленной в искусство.

С тех пор как я лежала в обмороке на диване в Манхэттене, прошло четыре часа. Теперь я находилась на борту реактивного самолета «Боинг-727» и заполняла эту дурацкую анкету, которую обещала Кэти. Я убедилась, что привычка Бена к коллекционированию распространяется не только на искусство, — он сказал, что это «один из его самолетов». Как только мы поднялись в небо, он извинился и ушел в кабину пилота, оставив меня в обтянутом плюшем и покрытом коврами салоне. Первому классу было далеко до такого великолепия. Я полулежала в потрясающе удобном кресле и потягивала шампанское. После обморока во время представления, посвященного Фрэнсис, у меня немного кружилась голова, но вместе с тем я ощущала, что сознание мое прояснилось. Придя в себя, я почувствовала, что полна сил, как после долгого глубокого сна.

Мне наконец-то стал ясен характер отношений Сони и Каролин, и теперь я вспоминала, как они сидели, держась за руки. Понятно, почему Соня так интересовалась мной. Каролин, должно быть, хотела знать обо мне все, а разве можно для осуществления этой цели найти кого-нибудь лучше, чем ее любовница и мой эстетический двойник в Нью-Йорке? Мысль о том, что Соня любовница Каролин, примирила меня с последней. Мы с Соней становимся друзьями, и, возможно, рядом с ней я смогу чувствовать себя уютнее в обществе Каролин и Сэма. Наверное, мне нужно успокоиться и согласиться с планами Эйдана. Я только не могу оставить Лондон. Это странно, но причиной того, что мои взгляды изменились, стала Фрэнсис. Ее одиночество затронуло какую-то потаенную струну моей души. Фрэнсис стала жертвой долгого и лишенного любви брака. А любое одиночество я ощущала как свое собственное.

Уладив деловые вопросы, касавшиеся очередной сделки, Бен сказал, что мы будем ужинать в небе. Я взглянула в темноту, туда, где должны находиться Соединенные Штаты. Мы летели на запад. Бен преувеличивал, когда говорил, что заплаченная за меня сумма не является для него большими деньгами. Но я больше не хотела думать об этом. Мне было интересно, куда мы летим. Бен обещал сказать мне это за ужином. Судя по всему, полет займет пять часов. Я начинала понимать, что Бен женат на своей работе, а искусство являлось роскошью, которую он мог себе позволить, когда выдавалась свободная минута.

Когда он вновь появился, я закрыла ноутбук. У меня еще оставалось четыре вопроса, но я решила отправить интервью как есть, потому что нельзя было заставлять Кэти ждать дольше. Ей придется что-нибудь придумать за меня.

Бен опустился в кресло рядом со мной и поставил ноги на подножку. Он казался совершенно умиротворенным.

— Что ты пишешь? — спросил он.

Я объяснила. Он попросил показать ему ответы.

— Так значит, тебе нравится летать?

Я вопросительно посмотрела на него.

— Я имею в виду — «над облаками».

— Мне нравится промежуточное состояние, когда ты и не здесь, и не там.

— А как насчет холмистой местности?

Я начала понимать, куда он клонит.

— Что-то вроде гор?

— Именно. — Бен подался вперед и повернулся ко мне. Его можно было назвать… пожалуй, подходящим словом является «совершенный». Эйдан вел себя совсем по-другому. В нем было что-то зловещее, от чего захватывало дух. А Бен, напротив, был прост и привлекателен. Не могу подобрать более точных слов.

— Куда мы летим, Бен?

— В Аспен, конечно. Куда еще можно лететь в США в феврале? Я купил там домик.

— Дом находится прямо в горах?

— Нет. Он расположен в месте, которое называется пик Хайден. Но из окна видны четыре горы, находящиеся неподалеку. Там очень красиво. Потрясающий пейзаж, всюду снег… необъятные просторы и чистый воздух. А самое главное, я расширил владения, и теперь там будут храниться произведения искусства. Наконец-то я нашел постоянное помещение для своей коллекции.

— Там уже что-то есть?

— Нет, боюсь, что я еще ничего туда не привез из своей коллекции. Завтра утром у меня встреча с архитектором, который покажет мне последние чертежи, а днем — катание на лыжах. Думаю, тебе понравится место, которое я выбрал для заключительной части серии «Обладание».

Я сочла, что он намеренно опережает события, если учитывать, что моя работа была сделана только наполовину. Обычно я всегда заканчиваю проект, перед тем как выставлять его на продажу.

— Ты катаешься на лыжах? — спросил он.

— Это не являлось — как это сказать? — частью моего воспитания.

Бен выглядел разочарованным.

— Хочешь разок спуститься?

Ничего хуже я и представить себе не могла.

— Я боюсь, — ответила я, удивившись своей честности.

— Я уверен, что мы сможем найти кого-нибудь, кто для начала помог бы тебе скатиться по склону для детей. Тебе понравится, вот увидишь, — говорил Бен.

Когда я училась в школе, к катанию на лыжах у нас относились с презрением. Считалось, что этим занимаются только богачи. Мысль о том, чтобы стоять в куртке «Пуффа» над обрывом, вселяла в меня ужас. Но я улыбнулась и кивнула. Я решила, что выполню все, чего бы Бен ни захотел.

Пока мы молча сидели, продолжая лететь в западном направлении, я раздумывала над его по-прежнему неуловимым для меня характером, его склонностью к материальным ценностям: реактивным самолетам, предметам искусства, домам, а также над тем, почему у Бена нет близких людей. Почему он не подпускает никого близко к себе? Кажется, у Бена очень мало друзей, и он не производит впечатления человека, который с готовностью раскрывается. Я решила узнать что-нибудь еще о нем во время полета.

— А какие ответы дал бы ты?

Бен сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Услышав мой вопрос, он взглянул на меня, явно не понимая, что я имею в виду.

— Анкета. Может, ты ответишь на вопросы?

Он понимал, что отступать некуда. Я была уверена, что Бен примет вызов.

— Давай. Ты сможешь прочитать ответы, когда мы прилетим домой, — сказал он.

Бен задумчиво заполнял анкету. Как и ко всему остальному, он отнесся к этой задаче чрезвычайно серьезно. Вскоре я заснула.

Когда я проснулась, в Нью-Йорке была полночь, а в штате Колорадо пять утра. По темной трассе, проходящей через сосновый лес, нас отвезли к поместью Бена, приветливо выступающему из темноты. Дом находился в центре поместья и представлял собой несколько современных, освещенных изнутри шестиугольных стеклянных построек, соединенных между собой стеклянными переходами. Вокруг дома простирался английский сад. Бен заботливо провел меня внутрь.

Меня провели в комнату с установленной на подиуме кроватью, покрытым бежевой замшей полом и разбросанными повсюду пухлыми плюшевыми подушками. Штор на окнах не было, — чтобы не закрывать впечатляющий вид, предположила я. В настоящий момент я могла видеть лишь снежные вершины, освещаемые взошедшей луной.

Глядя вниз, я чувствовала себя очень, ну очень маленькой и ужасно напуганной. Для Бена, может, это и детская дорожка, но мне она казалась испытанием для олимпийских чемпионов по лыжному спорту, к тому же в моем распоряжении было всего два часа на учебу. Честно говоря, я даже не представляла, как сделаю первый шаг. Бен привел меня сюда и бросил, а сам отправился повыше, к своим вершинам для профессионалов, с которых он спускался на суперскорости. Если бы я решилась открыть глаза и посмотреть вокруг, я знаю, что увидела бы изумительную картину. Но если бы у меня был выбор, я немедленно отправилась бы в кафе для лыжников и ждала возвращения Бена там. Для моего обучения наняли девушку-инструктора, похожую на куклу Барби, которая была облачена в ярко-розовый лыжный костюм. Она, широко улыбаясь, ободряюще протягивала мне руку. Я помедлила, затем заставила себя ухватиться за нее.

Когда все было позади, я сидела и пила кофе, с облегчением сознавая, что получила первый урок о том, как проводят досуг представители высшего общества. Такого невероятного чувства паники я еще не испытывала. И лыжный спуск был не лучшим местом для этой эмоции. К счастью, Розовая Барби оказалась опытной массажисткой и невропатологом, специалистом по методам расслабления. Ей удалось успокоить меня настолько, что я смогла постепенно дотащиться до конца спуска. И, должна признать, я испытала приятное возбуждение.