Живой Журнал. Публикации 2008 - Владимир Сергеевич Березин

кого обидел.

20 апреля 2008

История про индейцев

В связи с тем, что несколько знакомых мне людей приноровились писать о таинственных индейских цивилизациях, за столом зашёл разговор об альтернативной истории.

Индейцы начинают понемногу замещать нацистов с их магией, обществом Туле и антарктическими аэродромами.

Действительно, непонятно, что стало бы с индейцами, если бы их никто не трогал.

Отчего-то кажется, что североамериканские так и жили бы, слушая пение птиц и шум воды, не обеспокоенные алькогольгидрогеназой.

А вот майа и ацтеки учудили бы что-то напоследок. Прорыли Панамский канал. Или ещё что-то.

Это я ещё к этому.

Извините, если кого обидел.

20 апреля 2008

История про соловьёвскую передачу

Поляков жжот.

Извините, если кого обидел.

20 апреля 2008

История про день

Ах… Недобрый день. Недобрый он, недобрый. Природа замерла в предчувствии разнообразных катаклизмов и всё как-то напряглось в преддверии худшего. Некоторые предусмотрительно напились, а некоторые принялись икать как заведённые. В местном лабазе мне продали кипячёное пиво. Земля ускорила своё движение. Скорость перевалила за сто. Кондуктор велел снять пальто. Границы явлений пресеклись и оптика изменила знаки.

Извините, если кого обидел.

21 апреля 2008

История про кофе (I)

…Первый нормальный кофе в моей жизни был в в буфете, при профессорской столовой. Это место было на втором, что ли, этаже главного здания университета, и поход туда был событием. Студентов гоняли — впрочем я уже тогда выглядел старше своих лет. Я к тому моменту уже выпил достаточно «кофе бочкового» по восемнадцать копеек стакан, и этот кофе в "профессуре" был больше символом, знаком, чем напитком.

Сидеть там было невозможно, мест не хватало — заплатил тридцать две копейки, выпил — съёбывай.

В те времена, давным-давно, когда вода была мокрее, а сахар слаще, меня учила философии дама правильных взглядов. Я прилежно записывал за ней в тетрадочку, как, впрочем, и все мои друзья. Все предсказания её сбылись, будто невнятные поначалу стихи Настрадама Предсказамуса. А те, что не сбылись — сбудутся, ибо сказала она у доски главную фразу вращения мира: "Говоря о демократии, надо всегда понимать — демократия кого над кем".

А однажды мы с ней встретились в профессорском буфете, где я контрабандой пил кофе. Я испугался, что меня выгонят из этого кофейного рая с раскалённым песком и медными джезвами. Но дама была действительно правильных взглядов, и только ткнула мне пальцем в грудь. Вместо замечания она мне сказала назидательно: "Вот, вы, Володя, правильно учитесь, всё конспектируете. А некоторые студенты ничего не делают в семестре. А на экзамене вместо знаний пытаются логически рассуждать, и так приходят к меньшевизму".

Но, что История КПСС, что политэкономия с диаматом утекли гущей в раковину. Это были восхитительные предметы, «95 поучений дзэн» перед ними — ничто.

Тогда я уже начал греть джезвы на своей кухне. В эпоху редкой еды кофе в отличие от чая позволял экономить на сопутствующем.

Потом оказалось, что хороший кофе в моей жизни пьют люди странные, хипы да системщики. Ходил я к ним говорить — на Чистые пруды. Там, на месте современного здания, был какой-то индийский ресторан был на Чистых прудах, на берегу этого пруда. Название ресторана никто не мог произнести — оно было что-то вроде «чунгачанга». Или "чатуранга".

И знать не хочу, как назывался этот ресторан! Прочь, демоны, прочь!

Узнаешь правду, достроишь руину в памяти — и будет она глядеть на тебя позолоченным Царицынским дворцом — лакированная и неживая. Чатуранга, да — шахматная печаль детского-юношеских разрядов.

Итак, в здании ресторана, на первом этаже, была как бы кофейня (в ту пору, когда кофеен вовсе не было) и давали там в белых фаянсовых чашках кофе с кардамоном. Кофе там был тонкий слой поверх нескольких сантиметров гущи.

Этот кофе назывался «По-турецкому». Это было очень странное грамматическое (и кулинарное) образование.

Люди, не экономившие полтинник, рассказывали о пирожках "самосах". В ту пору бойцы-садинисты дрались с диктатором, одноимённым пирожку. Самосу застрелили из гранатомёта, а пирожки куда-то подевались сами.

Но вот тут-то и началась пора сидения за кофе. Своего "Сайгона" Москва не знала.

Сдаётся мне, что Москва уже тогда была слишком большим городом, и, в случае сравнения с Ленинградом, городом, перешедшим некоторую качественную ступень.

Москва давно распалась на разные города.

И если в условиях пищевого дефицита и находился приличный кофе в буфете какого-нибудь Домада культуры, то этот кофейный автомат или ванночка с аквариумным песком не всегда становились ядром конденсации. Люди на больших расстояниях подбирались прихотливо. Или вовсе не подбирались.

Извините, если кого обидел.

22 апреля 2008

История про пояс Койпера

По Сети начали гулять изображения страницы из романа Василия Головачёва «Пропуск в будущее»: «А я там был и видел обломки разбившегося самолёта. Но дальше пояса Койпера мне проходить не удавалось» Далее следует сноска: «Если вы хотите узнать, что такое «проходить дальше пояс Койпера», отправьте SMS *** по номеру ****, или позвоните с мобильного по номеру ***** и наберите *****». Как писал Владимир Богомолов в своём бессмертном романе «Момент истины» — «цифровые данные этого документа опущены». Началось брюзжание по поводу коммерциализации. Эти сетования вызывают недоумение: во-первых, если любитель книг «про звездолёты» не знает, что такое пояс Койпера, то ему должно быть стыдно. Во-вторых, если он не может это посмотреть бесплатно в какой-нибудь «Википедии», то ему должна быть оказана платная медицинская услуга.

Надо сказать, что писатели превращали книгу в интерактивное шоу и раньше — Дюма вкладывал какие-то записочки от барышень в экземпляры, Павич выпускал две версии своего «Хазарского словаря», разнящиеся одним абзацем. Но идея очень плодотворна — я бы вообще записал какие-нибудь фразы, и желающие могли бы услышать голос автора. Или настоящий номер телефона, чтобы всяк мог позвонить в семь утра, чтобы услышать «Кто вы? Я вас не знаю. Что вам нужно? Идите на хуй».

Тем, кого я лишил телефонных номеров, придётся рассказать, что «походить за пояс Койпера», это значит миновать орбиту Нептуна, а потом — этот пояс, где болтается несколько сот астрономических объектов, которые не интересны никому, кроме астрономов. Самый знаменитый — разжалованный из планет Плутон. Ширина этого пояса — 20 астрономических единиц, то есть взятое двадцать раз расстояние между Землёй и Солнцем.

Как