Неизбежная могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

— Нет, — ответил Страйк, который счел за лучшее не лгать.

— Ну, если Шейла молчит, то и я не буду рассказывать, — сказала Эбигейл. — Это как раз то, чего хотел от меня этот парень Пёрбрайт. Узнать все побод.. пороб.. все гребаные грязные подробности. Я не собираюсь снова ворошить все это, чтобы люди могли представить на моем гребаном... забудь об этом.

Голос Эбигейл теперь звучал слегка невнятно. Страйк, который не терял надежду, что ему все же удастся узнать подробности о наказании, которому она подверглась, перевернул новую страницу в своем блокноте и сказал:

— Я слышал, Шерри проводила много времени с Дайю.

— Мазу часто оставляла Дайю на попечение девочкам постарше, да.

— Ты была на дознании по факту смерти Дайю?

— Да. Брайан к тому времени умер, бедняга, но нам с Полом пришлось давать показания, потому что мы видели, как они проезжали в фургоне. Я слышала, Шерил сбежала после того, как все закончилось — не виню ее. Мазу оставила ее в живых так надолго только из-за расследования. Как только все закончилось, ее дни были бы сочтены.

— Это фигура речи?

— Нет, я говорю серьезно. Мазу убила бы ее. Или заставила бы ее покончить с собой.

— Как бы она это сделала?

— Ты бы не спрашивал, если бы был знаком с ней, — пробормотала Эбигейл.

— Она заставляла тебя что-то делать? Я имею в виду то, чем можно навредить себе?

— При каждой, черт побери, возможности.

— Разве твой отец не вмешивался?

— Я перестала приходить или рассказывать ему. Не было смысла. Был один случай, во время Откровения…

— Что это такое?

— Ты должен был рассказать о том, чего стыдился, и тем самым очиститься. Итак, одна девушка сказала, что мастурбировала, и я рассмеялась. Мне было, наверное, лет двенадцать или около того. Мазу заставила меня биться головой о стену храма, пока я почти не потеряла сознание.

— А что бы случилось, если бы ты отказалась?

— Было бы еще хуже, — сказала Эбигейл. — Всегда было лучше принять первое предложение.

Она посмотрела на Страйка со странной смесью вызова и готовности защищаться.

— Патрик хочет, чтобы я об этом рассказала в своей книге. Скажи всему миру, что с тобой обращались как с дерьмом, чтобы такие люди, как гребаный Баз, могли бросить это тебе в лицо.

— Я не собираюсь предавать все это огласке, — заверил ее Страйк. — Я просто ищу подтверждение — или опровержение — тому, что Пёрбрайт рассказал моему клиенту.

— Тогда продолжай. Что еще он сказал?

— Он утверждал, что однажды вечером всем детям дали напитки с наркотиком. Он был моложе тебя, но мне интересно, слышала ли ты когда-нибудь о том, чтобы кого-то накачивали наркотиками?

Эбигейл фыркнула, вертя в пальцах пустой бокал.

— Не разрешались ни кофе, ни сахар, ни алкоголь. Ничего. Тебе даже парацетамол не давали. Пёрбрайт что-то бормотал мне по телефону о том, что люди летают. Он, наверное, предпочел бы думать, что ему подсунули наркотики, чем что его обманули какими-нибудь дурацкими фокусами Мазу, или что он был не в себе.

Страйк сделал пометку.

— Ладно, следующий случай тоже странный. Кевин думал, что Дайю может становиться невидимой — или сказал, что одна из его сестер верила, что она может.

— Что? — спросила Эбигейл, едва сдерживая смех.

— Я понимаю, — сказал Страйк, — но он, казалось, придавал этому большое значение. Мне было интересно, исчезала ли она когда-либо до своей смерти.

— Насколько я помню, нет… но вполне возможно, что она говорила, что может стать невидимой. Заняться волшебством, как ее собственная мать.

— Хорошо, следующий вопрос тоже странный, но я хотел спросить тебя о свиньях.

— Свиньях?

— Да, — сказал Страйк. — Возможно, это ничего не значит, но они продолжают появляться в разговорах.

— Вот как?

— Шейла Кеннетт говорит, что Пола Дрейпера избили за то, что он позволил им сбежать, а жена Джордана Рини говорит, что ему раньше снились кошмары о свиньях.

— Кто такой Джордан Рини?

— Ты его не помнишь?

— Я... о, погоди, — медленно произнесла она. — Это тот высокий, который проспал в то утро, когда должен был быть в грузовике?

— Каком грузовике?

— Если это тот, о ком я думаю, то он должен был быть с Шерил, то есть с Шерри, на той ярмарке утром, когда утонула Дайю. Если бы он пришел вовремя, там не было бы места для Дайю. Это был небольшой бортовой грузовик. Впереди места хватает только на двоих.

— Я не знаю, должен ли он был отвозить овощи, — сказал Страйк, — но, по словам Пёрбрайта, Мазу заставила Рини бить себя по лицу кожаным кнутом за какое-то преступление, которое, по ее мнению, заслуживало внимания полиции.

— Я же говорила тебе, что это была обычная практика. И почему жена Рини говорит за него? Он мертв?

— Нет, он сидит в тюрьме за вооруженное ограбление.

— Зря только патроны израсходовал, — пробормотала Эбигейл.  — А ведь знал — где найти Мазу.

— Кевин Пёрбрайт также написал слово «свиньи» на стене своей спальни.

— Ты уверен, что он не имел в виду полицию48?

— Возможно, но «свиньи» могли быть напоминанием для него о чем-то, что он хотел включить в свою книгу.

Эбигейл посмотрела на свой пустой бокал.

— Еще один? — предложил Страйк.

— Пытаешься меня напоить?

— Оплачиваю уделенное мне время.

— Очаровашка. Да, спасибо, — сказала она.

Когда Страйк вернулся с четвертым бокалом, Эбигейл сделала глоток, а затем почти минуту сидела молча. Страйк, подозревавший, что ей хотелось рассказать больше, чем она собиралась, ждал.

— Ладно, — внезапно сказала она, — если ты хочешь знать, расскажу, в чем дело. Если людям, которые были на ферме Чапмена в девяностых, и снятся кошмары о свиньях, то это не потому, что гребаные животные с фермы сбежали.

— Тогда почему?

— «Свинья действует в бездне».

— Что, прости?

— Это из «И цзин». Знаешь, что это такое?

— Э-э... книга предсказаний, верно?

— Мазу говорила, что это книга орукула — как это правильно называется?

— Оракула?

— Да. Это. Но после того, как я ушла оттуда, я узнала, что она использовала эту книгу не так, как надо.

Учитывая, что он разговаривал не с Робин, которая была знакома с его отношением к гаданию, Страйк решил не начинать спор, возможно ли в принципе правильное использование книг оракулов.

— Что ты имеешь в виду под...?

— Предполагается, что это, типа, используется человеком, который ищет — ну, понимаешь — указаний, или мудрого наставления, чего-то такого. Ты отсчитываешь стебли тысячелистника, затем смотришь значение получившейся гекса-штуки в «И цзин». Мазу нравится все китайское. Она притворяется китаянкой. Черта с два, она китаянка. В любом случае, она никому другому не позволяла прикоснуться к счету стеблей. Она сама зачитывала толкования и мухлевала с ними.

— Каким образом?

— Она использовала их, чтобы назначать наказания и все такое прочее. Она могла сказать, что посоветовалась с «И цзин», чтобы выяснить, говорил ли он правду. Видишь ли, если ты чист духом, божественная вибрация, — Эбигейл произнесла эти слова с сарказмом, — заставляет верно работать «И цзин», или карты, или кристаллы, все что угодно. И лажать для тех, кто не чист.

— А при чем здесь свиньи?

— Эта гекса-штука номер двадцать девять, — сказала Эбигейл.  — Бездна. Это одна из «худших» гексаграмм, которые можно получить. «Вода — это образ, ассоциирующийся с Бездной, из домашних животных свинья — это существо, живущее в грязи и воде». Я все еще помню ее наизусть, черт возьми, я так часто ее слышала. Так что, если выходила двадцать девятая гексаграмма — а она выходила гораздо чаще, чем следовало бы, потому что существует же целых гребаных шестьдесят четыре гексаграммы, — ты был подлым лжецом. Ты был свиньей. И Мазу заставляла тебя ползать на четвереньках, пока она не разрешит встать.

— Это случилось с тобой?

— О, да. Руки и колени в крови. Ползаю по грязи… в ночь после того, как Дайю утонула, — сказала Эбигейл с остекленевшими глазами, — Мазу заставила меня, старика Брайана Кеннета, Пола Дрейпера, этого парня Джордана и Шерри раздеться догола и ползать по двору в гребаных свиных масках, на глазах у всех. Три дня и три ночи мы голыми ползали на четвереньках и спали в свинарнике с настоящими свиньями.