Семнадцатилетние - Герман Матвеев

— Василиса Антоновна, вы говорите не по существу доклада, — заметила Софья Борисовна.

— То есть как не по существу? Вы думаете, что нас интересуют только проценты успеваемости? Нет, нас не меньше интересует воспитательская работа всех преподавателей, и ваша в том числе.

— Я не воспитатель.

— Как это не воспитатель? У вас такой предмет — Конституция! Вы направляете сознание детей, формируете его больше, чем кто-нибудь другой. Я, математик, и то на своих уроках думаю о воспитании, а уж вы тем более должны об этом думать. Куда же вы направляете сознание детей, Софья Борисовна? Какие качества воспитываете у них?..

Все с изумлением слушали Василису Антоновну. Никогда еще она не выступала так резко, горячо и прямо. Не считаясь с тем, что она задевает самолюбие и обижает своих товарищей, Василиса Антоновна приводила примеры формализма в учебно-воспитательной работе, называла фамилии.

«Уж не собирается ли она перейти работать в другую школу?» — промелькнуло в голове Натальи Захаровны.

Но это было не так. Уходить она никуда не собиралась, а молчала до сих пор лишь потому, что такое выступление, как ей казалось, никакой пользы не принесет и ничего, кроме раздражения, не вызовет. Появление Константина Семеновича, его разговоры в учительской, сегодняшняя речь окрылили учительницу. Она давно и много думала о «педагогическом чуде Макаренко», прочла всю литературу о нем и поняла, какое сильное оружие дает он в руки советских педагогов.

Наталья Захаровна переживала сложное чувство. С одной стороны, все, о чем говорили Константин Семенович и Василиса Антоновна, имело прямое отношение к ней, и она, как руководитель школы, несла ответственность за все недостатки, с другой стороны, ей было радостно. Она чувствовала явный перелом и видела, что жизнь может пойти по-другому, если сегодняшние выступления будут поддержаны и закреплены на деле. Она не сомневалась, что Константина Семеновича выберут секретарем, и это будет как раз тот помощник, которого ей так не хватало. И вот, кажется, намечается дельный, надежный актив…

— Текучка нас заедает, — говорила уже Анна Васильевича. — Все мы были молоды, все горели, начиная работать, хотели что-то свершить и… стоп! Сегодня — уроки, проверка тетрадей, подготовка… Завтра снова: уроки, проверка тетрадей, подготовка. Все расписано, распределено, заранее размечено, и такая, знаете ли, ритмичность жизни… А кроме того, у некоторых, набивших себе по молодости лет шишки, и руки опустились. Вот, например, Наталья Николаевна! Обожглась она в десятом классе…

— Нет, нет… наоборот! Я рук не опустила! — горячо запротестовала та.

— Тем лучше… А могло случиться иначе. По неопытности не сумела поставить себя, найти верный подход и, пожалуйста… Начинается разочарование, может быть, даже раздражение… и прощай мечты! Я согласна с Константином Семеновичем. Мы недооцениваем Макаренко и должны потрудиться, чтобы познакомиться с ним основательно. Многие школы уже это делают. Механически переносить все… это было бы неверно, но принципы его применимы и в общих Школах. Надо пробовать, дерзать, рисковать. Права Василиса Антоновна, когда говорит, что девочки не знают, кто такой Ушинский. Они должны гордиться и называть себя «ушинцами»… Надо что-то придумать. Сборы, что ли, провести или, день рождения его справлять… Не знаю…

— Престольный праздник устроить, — с усмешкой сказала Варвара Тимофеевна.

— Предложите что-нибудь более удачное, и я первая порадуюсь, — ответила Анна Васильевна. — Но главный вопрос, — я о нем давно думаю, — самостоятельность! Ведь на самом деле, мы их до десятого класса за ручку водим. Никуда это не годится, товарищи воспитатели. Пускай они учатся мыслить, говорить, делать, пускай учатся жить и бороться… Они все могут, если захотят. Лидия Андреевна не одна грешит такой опекой. Мне очень нравится, как ведет свой класс Константин Семенович. Сколько мы возились с ними! Постоянные жалобы. А сейчас? Смотрите, какая там пошла работа… Активность, инициатива. Есть, конечно, и недостатки, но девочки преодолеют их. Дайте детям самостоятельность, требуйте с них и руководите. Я даже думаю, что иногда нужно сознательно создавать кое-какие трудности, чтобы они учились преодолевать их.

— Верно, — сказал Константин Семенович.

— А неумелые мамы и папы не так уж страшны, когда есть крепкий коллектив, и никакая «улица» не собьет тогда ребят с толку. Наоборот. Они будут сами наводить порядок на улице.

Один за другим учителя брали слово и, в зависимости от характера, говорили то резко и горячо, то мягко и добродушно, но все выступления были содержательны и во всех выступлениях звучало искреннее желание поднять воспитательскую работу.

Собрание затянулось за полночь. Когда часы пробили половину первого, слово взяла Наталья Захаровна.

— Я вас долго не задержу, товарищи! — начала она, как всегда, бодрым тоном. — Всем известно, что самая существенная, самая человечественная потребность в человеке есть потребность к совершенствованию и развитию… Это лишний раз и доказано было сегодня. Все мы не удовлетворены воспитательской работой в нашей школе, в том числе и я. Все мы хотим избежать брака в своей работе, но у нас действительно не было единой линии. И очень хорошо, что Константин Семенович и другие товарищи подняли этот вопрос в такой непримиримой форме. Замалчивать, замазывать недостатки — преступление с нашей стороны. Партия доверила нам самое дорогое, самое ценное — будущее нашей Родины и мы не имеем права проходить мимо самых Незначительных ошибок. К сожалению, отсутствие ясной линии в вопросах воспитания наблюдается не только у нас. Мы сталкиваемся с этим и выше. Но это, конечно, не снимает с нас ответственности. Макаренко жил и работал в трудной обстановке. Враги мешали ему, травили, преследовали, но он был убежденным педагогом, твердо вел свою линию и победил. Перед нами не стоят такие препятствия, и трудности у нас другие, главным образом внутренние. С ними мы, надеюсь, справимся. Общешкольного коллектива, в полном смысле этого слова, у нас, пожалуй, нет. Согласна и с примером, который привел Константин Семенович. Вчера ко мне подходит Аля Блинова — наша лучшая лыжница — и просит разрешения выступить нынче в команде другой школы, где учится ее двоюродная сестра. Это очень грустно, товарищи, и доказывает, что мы плохо работаем. Понятие о школьной чести для наших школьниц — понятие, лишенное конкретного содержания. Такое положение надо менять. «Ушинцы» должны гордиться своей школой. Пускай это случится не скоро… но направление нам понятно. Давайте примем на вооружение Макаренко, но сначала изучим его оружие, чтобы оно било без промаха, — закончила директор, глядя на Константина Семеновича.

…Выборы прошли быстро. Когда подсчитали бюллетени, то выяснилось, что Константин Семенович выбран секретарем почти единогласно. Вычеркнули его трое. Заместителем секретаря избрали Василису Антоновну.

ДВОЙКА

Новый, девятый номер сводки начинался цитатой:

«Сделать как можно более пользы моему Отечеству — вот единственная цель моей жизни».

К. Д. Ушинский

Немного ниже помещена заметка Валентины Викентьевны. Преподавательница физкультуры любила писать, и ее статьи появлялись в стенгазетах всех классов.

«Не забывайте, что:

…Если мы выработаем в себе привычку работать систематически, без срывов, без штурмовщины, жизнь будетво много раз интересней.

…Если создать себе режим дня и строго придерживаться его: вовремя ложиться спать, вставать, заниматься гимнастикой, регулярно питаться, в определенное время учить уроки, читать, то повысится успеваемость, будет укрепляться воля и закаляться здоровье.

…Если вы хотите выработать хорошие качества: жизнерадостность, бодрость, волю к победе и неутомимую жажду к науке, то нужно все это воспитывать и закреплять в школьные годы.

В.»

Дальше шла заметка под названием: «Ум без разума — беда!» (старинная русская пословица).

Пришла зима! Катки открыты! Как приятно, полезно и красиво скользить на коньках! Так бы и каталась с утра до вечера.

Не хочется думать ни о школе, ни об уроках, ни о чем… И я не думаю.

Но вот прошли два часа, назначенных для катка. Стоп-кран! Тормоз! Ни одной минуты больше. Никто меня не гонит, никто не запрещает… Но я сама выработала режим дня, сама за него отвечаю перед собственной совестью. Я сама себе — высший суд!»

В конце стоял шутливый псевдоним: «Очень сознательная девочка». И никто не мог догадаться, кто написал эту заметку. Одни думали, что Катя, другие, — что Лида. На все вопросы Женя с хитрой улыбочкой отвечала: «Редакционная тайна».