Массандрагора. Зов Крысиного короля - Безродный Иван Витальевич

О происхождении чувашей, с видом профессора истории:

– …да, и основали потом Булгарское ханство на Волге. Часть из них затем в Восточную Европу подалась, а потом из казахских степей татары пришли и сместили чувашей чуть севернее, туда, где марийцы в своих лесах белок в глаз били. Марийцы, то есть черемисы, я тебе скажу, прекрасные воины были, русские князья их частенько к себе в дружины нанимали. А чуваши вообще одни из потомков великих гуннов, не знал, да? Долгий, долгий путь проделали они с Алтая через прикаспийские степи, затем некоторое время даже в Грузии обитали, прикол, правда? У чувашей до сих пор в языке около двухсот грузинских слов имеется. Ну а потом на Волгу-матушку. Все к ней, все к ней… Между прочим, они – единственные тюрки, массово так и не принявшие ислам. Те, кто принял-таки, в конечном итоге бежали с приходом русских на северо-восток, в Удмуртию, и стали называться они бесермянами. Басурманами, то есть.

О строительных проблемах, со знанием дела:

– …а бетон-то не тот! Здесь же горы, а перепады температуры какие, а?! Ну, я, значит, меняю марку там, опалубки, все дела, новый корпус почти отстроен… Вон видите, там… А… нет, не видите, ладно, потом покажу. Там я еще один отель нехилый забабахал – слушайте, да я просто запарился: не, ну сложное это дело, я вам доложу – строительство! А нанять правильных спецов – ваще атас…

О проблеме менеджмента, растопырив пальцы, выпятив губу, и очень возмущенно:

– …я ей говорю, мол, ты дура полная, сидишь тут у себя в агентстве, труселя ажурные протираешь, а тебе работать надо, персонал подбирать по высшему разряду, а не то дерьмо, что вечно мне подсовываешь… Этот прораб, ору, ну ни цента не стоит, а охрана, прибывшая месяц назад, – не охрана вовсе, а сборище телок из ближайшего борделя, даже пистолет в глаза не видали. Мне нужно было вовсе не это! Ну, она, понятное дело, в крик, слезы… Бабки-то им я реальные платил, вот что правда, то правда… Жалко им было со мной расставаться…

О своем детстве, умиленно:

– …мы с папкой часто ездили на то озеро. Карелия – прекраснейшее место, без проблем доступное из Питера даже самым последним лохам. Помню, в третьем… не, еще во втором классе захватили мы, значит, удочки, хавчика побольше, ну, папаня, ясное дело, водочки с закуской, дядю Васю в охапку, а как же, я ж еще мелкий был – и в путь-дороженьку…

Чем больше они пили, тем меньше становилось в разговорах пафоса и высокой философии. В конце концов, Тунгус начал объяснять Пашке разницу между марками амфетамина, а потом выдал целую теорию «сисек и задниц», классифицируя их по размеру, форме и предназначению в сексе, заодно обозначив себя в этом «знатным популистом России и прибрежных стран».

В какой-то момент на небольшую сцену впорхнула стайка девушек в блестящих бикини и под ритмичную восточную музыку принялась исполнять танец живота и показывать другие соблазнительные движения. Как это все вязалось с возрождением древнерусских традиций, Пашка не знал. Наверное, это и называлось толерантностью и мультикультурностью.

– А может, с девочкой приватный танец хочешь, не? – подмигивал Фаронов. – Совершенно бесплатно, брат, не стесняйся! Знаю, ты большой любитель! Я бы сейчас тоже не отказался, да что-то изжога замучила. Переедание, брат, – это бич современной цивилизации, ты согласен со мной?

Пашка был согласен насчет бича цивилизации, но от приватного танца решил пока отказаться.

А еще они курили кальяны. Море кальянов, океаны табачных смесей и реки ароматических наполнителей. Тут были: лимон с ванилью, лимон с колой, абрикос с перечной мятой, манго с вишней, жасмин с ванилью, дыня с бананом, ежевика с бананом, арбуз с яблоком и бабл-гамом, яблоко с кардамоном и мятой, а также совсем уж странные смеси, состав которых охватить умом на текущем уровне выпитого Пашка был не в состоянии. В конце концов под потолком ресторана заклубилась, собираясь в спиралевидные галактики, шаровые скопления и протяженные туманности, настолько плотная и разнообразная на составляющие дымовая смесь, что, пожалуй, в ее недрах наверняка уже зародилась новая форма жизни на основе никотина, ванили и бабл-гама…

…Нет, эта виноградина и вправду была уже лишняя. Они сидели пьяненькие, развалившись на креслах и устало пялились на остатки еды, хотя, конечно, большинство деликатесов были просто надкушены. Уже не соображая ничего путного, Пашка вылупился на Тунгуса, а затем перевел взгляд на Милославу. Да, красивая женщина! Сочная, сладкая… Вкусная. Вот если бы…

– Ну, пора нам и в машинку поиграть! – внезапно вскричал Тунгус, перехватывая его взгляд. – Небось соскучился, чувак?

– Машинку? – не понял Пашка, витая в облаке очередной табачной смеси.

– Ну да, в Машину, брат. Нашу. Великую и могучую, – ухмыльнулся Фаронов, потирая руки и хитро поглядывая на него.

Пашка внутренне сжался, даже протрезвел немного. Что делать? Как реагировать? Погодите… Да ведь это же шанс! Что за вопросы?! Однозначно, Машина! Ух, сейчас он ее расковыряет!

– Конечно! – кивнул Пашка, изображая нетрезвость чуть большую, чем она была на самом деле. Ведь если что, можно было сымитировать полную недееспособность, чтобы не программировать… Ну или чего там, собственно, делать-то надо?

– Идем! – махнул рукой Фаронов, грузно выбираясь из-за стола. – Пора проветриться! Слава, ты остаешься за старшего, поняла?

Путь к Машине оказался длинным и запутанным. Один лифт, второй – и вот уже шик восточного отеля сменился серыми стенами технических коридоров, узкими винтовыми лестницами, площадками с шаткими перилами, ангарами с прикрытыми брезентом ящиками, а потом и вовсе какими-то высокими пузатыми установками, больше смахивающими на перегонные кубы. «Какой-то завод? Или это оно и есть – та самая Машина?» – гадал Пашка, стараясь срочно протрезветь. Поначалу он пытался было запомнить весь этот клубок поворотов-переходов, но потом от столь смелой мысли отказался. Здесь и на свежую-то голову можно было с непривычки заблудиться…

Потом они метров семьдесят брели по абсолютно прозрачной трубе, соединяющей две отвесные скалы на высоте десятого этажа.

– Я недавно создал новый путь, – заплетающимся языком пояснил Фаронов. – А то надоело добираться до системы старыми закоулками. Впечатляет, правда?

«Старыми закоулками? Значит, раньше было еще хуже!» – подумал Пашка.

– Ага… – ответил он, рассматривая удивительный пейзаж за почти невидимыми стенками туннеля. Вокруг раскинулись высокие, заснеженные горные пики, ярко освещенные полуденным солнцем. В обманчиво бездонном искусственном небе снова ни облачка.

И вот они перед массивной металлической гермодверью округлой формы, напоминающей вход в банковское хранилище, с несколькими внушительными засовами и электронным блоком управления – такие Пашка видел только в кино. М-да, нахрапом такую систему не взять. К тому же в коридоре, за еще одной бронированной дверью поменьше, осталась пара вооруженных амазонок-воительниц. Кажется, Тунгус действительно никогда не ходил без охраны. Может, он боялся его, Пашку, точнее, бывшего партнера, Соломона? Или Хранителей. Или таинственного Грюнвальда … Да мало ли кого!

Над гермодверью алела крупная надпись: «№ 301». Триста первая! Точно, Тунгус, когда прилетал к «Макдональдсу», упоминал этот номер. Значит, тут что-то очень важное.

– Давай, брат, – Фаронов обвел рукой дверь, – не стесняйся.

– Да я и не стесняюсь… – пробормотал Пашка и громко икнул. Его организм совершенно не желал заниматься в данный момент какими-то там Машинами и тем более вселенскими проблемами. – Просто…

– Что «просто»?

– Честно говоря, я немного устал, да и развезло меня как-то не по-детски…

– Да ладно, Паша, когда это для тебя было траблой? – засмеялся Тунгус. – Еще даже не полдень! Посмотреть надо бы, брат… Кстати, я там кое-что нарыл интересное, тебе понравится. Ты же за этим здесь? Нет? Тебе ведь наша Маша нужна, да?