Север против Юга - Жюль Верн

Однако Джемсом Бербанком овладело какое-то тяжелое предчувствие. Ведь однажды в этом самом городе он уже подавал в суд на Тексара. Испанец доказал тогда свою непричастность к преступлению и был оправдан. Это обстоятельство невольно всем приходило на ум: ведь тот, первый случай произошел всего лишь несколько недель назад.

Как только открылось судебное заседание, в зал ввели Тексара, занявшего место на скамье подсудимых. Он был совершенно спокоен. Ничто и ни при каких обстоятельствах, казалось, не могло смутить этого наглеца. Прежде чем полковник Гарднер приступил к допросу, испанец презрительно улыбнулся в сторону судей, ободряюще посмотрел на своих друзей, которых заметил в зале, и бросил взгляд, полный ненависти, на Джемса Бербанка. Джемс Бербанк, Джилберт и Марс со своей стороны едва сдерживали гнев при виде человека, который уже причинил им так много зла и еще так много мог причинить в будущем.

Допрос начался с обычных формальностей, устанавливающих личность подсудимого.

— Ваше имя? — спросил полковник Гарднер.

— Тексар.

— Возраст?

— Тридцать пять лет.

— Где проживаете?

— В Джэксонвилле, в таверне Торильо.

— А определенного места жительства у вас нет?

— Не имеется.

У Джемса Бербанка и его друзей сжалось сердце, когда они услышали этот ответ. Уже один тон его говорил о том, что Тексар полон решимости не указывать, где он постоянно живет.

И действительно, несмотря на настойчивые вопросы председателя суда, Тексар упорно стоял на своем, утверждая, что определенного места жительства у него нет. Он выдавал себя за кочевника, охотника, скитающегося по лесным дебрям Флориды, ночующего в шалашах под кипарисами и добывающего себе пропитание ружьем и дудочкой для приманиванья птиц. Так больше ничего от него и не добились.

— Ладно, — сказал полковник Гарднер. — В конце концов это и не существенно.

— Вот именно не существенно, — нагло ответил Тексар. — Если угодно, полковник, то допустим, что я проживаю сейчас в форте Марион, где меня держат абсолютно противозаконно. В самом деле, в чем меня обвиняют? — спросил он, как бы желая сразу же взять в свои руки инициативу допроса.

— Тексар, — обратился к испанцу полковник Гарднер, — вас судят не за участие в беспорядках, происшедших в Джэксонвилле. Коммодор Дюпон в своем обращении к населению объявил, что правительство не будет карать за свержение законных властей в графстве и замену их другими, каковы бы эти другие ни были. Флорида теперь вернулась под флаг федерального правительства, и оно приступит вскоре к ее реконструкции.

— Но если меня не обвиняют в свержении джэксонвиллских властей, причем они были свергнуты при поддержке большинства населения, — заявил Тексар, — то почему же в таком случае меня предали военному суду?

— Будто вы не знаете?.. — ответил полковник Гарднер. — В бытность свою главою городского магистрата вы совершили преступления уголовного характера. Вы обвиняетесь в подстрекательстве части населения к различного рода насилиям.

— Каким же?

— Во-первых, была разграблена плантация, принадлежащая Бербанку, на которую совершила нападение шайка злоумышленников…

— И отряд милиции во главе с офицером, — тут же добавил Тексар.

— Допустим, — продолжал Гарднер. — Но во всяком случае здесь имели место грабеж, поджог и вооруженное нападение на жилище одного из землевладельцев, который был вправе его защищать, что он и сделал.

— Был вправе? — возразил Тексар. — Право никак не могло быть на стороне того, кто отказывался исполнять предписания законно избранного джэксонвиллского комитета. Джемс Бербанк, — ведь речь идет именно о нем, — отпустил на волю своих рабов, бросив тем самым вызов общественному мнению Флориды, которое, как и в большинстве Южных штатов, стоит за сохранение рабовладения. Подобный самовольный поступок мог иметь весьма серьезные последствия и вызвать мятеж среди негров соседних плантаций. Поэтому комитет Джэксонвилла счел нужным вмешаться. Не отменяя самого акта об освобождении, комитет отдал приказ немедленно изгнать освобожденных невольников из пределов графства. Джемс Бербанк не подчинился этому приказу. Комитет оказался вынужденным применить силу, и тогда милиция, к которой присоединилась часть населения, привела приказ в исполнение.

— Военный суд не может стать на вашу точку зрения, — ответил полковник Гарднер. — Джемс Бербанк — северянин по происхождению — имел полное право освободить своих невольников. Поэтому нападение на его плантацию ни в коем случае не может быть признано законным актом.

— Я думаю, что нам бесполезно об этом спорить, — сказал Тексар. — Комитет Джэксонвилла считал своим долгом сделать то, что он сделал. Я действительно стоял во главе комитета, но неужели за все принятые им решения несу ответственность я один?

— Именно вы, Тексар, потому что вы не только возглавляли комитет, но и предводительствовали шайкой, грабившей Кэмдлес-Бей.

— Это еще надо доказать, — холодно возразил Тексар. — Кто же видел меня во главе горожан и солдат, приводивших в исполнение приказ комитета?

Тут полковник Гарднер вызвал Джемса Бербанка и предложил ему дать свои показания.

Джемс Бербанк рассказал о том, что произошло после захвата власти Тексаром и его сторонниками, особенно напирая на поведение испанца, подстрекавшего подонки городского населения к грабежу Кэмдлес-Бея.

Но в ответ на вопрос полковника Гарднера, находился ли Тексар среди нападающих, Джемс Бербанк вынужден был признать, что своими глазами он его не видел. И действительно, как помнит читатель, когда посланец Гарвея Джон Брюс добрался до Касл-Хауса, он не мог сказать Бербанку, был ли сам Тексар во главе шайки злоумышленников.

— Во всяком случае, не подлежит сомнению, что он виновник нападения, — прибавил Бербанк, — он подстрекал к разгрому Кэмдлес-Бея, и если мой дом и его последние защитники не погибли в пламени пожара, то это случилось вопреки воле Тексара. Да, тут видна его рука, равно как и в другом деле, еще более преступном.

Джемс Бербанк остановился. Прежде чем говорить о похищении, надо было покончить с вопросом о виновности Тексара в нападении на плантацию.

— Итак, — обратился полковник Гарднер к испанцу, — вы полагаете, что несете в этом деле лишь некоторую долю общей ответственности комитета за отданные им приказания?

— Разумеется.

— И вы продолжаете утверждать, что не были во главе шайки, напавшей на Кэмдлес-Бей?

— Продолжаю утверждать. Ведь никто из свидетелей не может сказать, что видел меня. Нет, меня не было среди тех храбрых граждан, которые хотели выполнить распоряжение комитета. Более того, меня в этот день вообще не было в Джэксонвилле!