Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах - Александр Андреев

Во время пребывания контрразведки в гор. Мариуполе она прославилась не меньше деникинской. «Когда я пошел в город, — рассказывает в своем показании член штаба Чубенко, — то там только и говорилось о махновской контрразведке. Одни говорили, что их обобрали, другие, что кого-то убили, третьи, что кого-то изнасиловали»…

Даже гуляйпольская группа анархистов в период соглашения Махно с советской властью, т. е. в период революционной борьбы махновщины с белыми в начале 1919 года, вела оппозиционную тактику по отношению к Махно, считая неправильным соглашение с советской властью. Несомненно, что в этот период Махно, отражая настроение крестьянства, не мог рвать с советской властью, что выразилось хотя бы в инциденте с М. Никифоровой. Махно отказал ей дать средства на организацию борьбы с советской властью в Москве и стащил ее с трибуны, когда она выступила против большевиков.

Разрыв анархистов с советской властью оформляется значительно раньше, к концу 1918 г. Анархисты готовятся к вооруженной борьбе с ней; разрыв находит свое выражение в резолюциях 1-й конференции анархистских групп Украины, состоявшейся в Курске в ноябре месяце. Открытый разрыв советской власти с попутчиками революции не мог не привести к оформлению анархистами своих расхождений с РКП. В России в 1918 г. были недовольны политикой советской власти в первую очередь буржуазия — враг пролетарской революции вообще, и люмпен-пролетариат — враг пролетарского порядка. «Люмпен» был против введения революции в определенное русло, против окончания «разрушительного» периода и перехода революции к созидательной работе. Во время первого периода революции люмпен-пролетариат был активным участником ограбления награбленного, понимая его в своем узком профессиональном смысле, а после ограбления буржуазии пытался грабить и пролетариат в лице финансово-мощных организаций (кассы, заводы и т. д.). Но сам «люмпен» политически и физически бессилен был что-либо сделать без активного выступления других социальных групп. Анархисты 1918 г. отображали в большинстве идеологию люмпен-пролетариата, поскольку анархистов-коммунистов, представлявших именно эту группу, было большинство в России. Угнетенная буржуазия была разгромлена и находилась в политическом отношении в худших условиях, чем сам «люмпен». «Люмпен» требовал «абсолютной свободы» не во имя защиты буржуазии, а для продолжения «разрушительного» периода, чтобы продолжить редко выпадающие на его долю в истории медовые месяцы веселого, пьяного, сытого и разгульного житья. Но партия люмпен-пролетариата и люмпен-пролетаризировавшейся во время революции части городской мелкобуржуазной интеллигенции становится активной и опасной с началом крестьянских движений. В середине 1918 года и особенно к концу его вспыхивает ряд крестьянских восстаний на Украине против гетмана. Результаты этой борьбы желают использовать анархисты для борьбы с большевиками. Большевики уже на Украине были, крестьянство, по мнению анархистов, осталось ими недовольно, оно осталось недовольно и гетманщиной и свергло ее, а посему есть почва для «продолжения» революции, есть почва для анархистской революции.

«В то время, как революции в разных странах носят пока характер партийно-политический и, таким образом, ведут к временному укреплению в мировом масштабе большевизма, в творческом бессилии которого трудящиеся всего мира еще не убедились, — Украина уже пережила большевистский режим, испытала его на себе и более или менее почувствовала его неспособность переустроить общество на началах подлинной свободы и экономического равенства. И это обстоятельство заставляет думать, что грядущая революция на Украине сразу же может направиться по пути беспартийно-массового народного творчества и сразу же может превратиться в революцию, долженствующую создать анархо-коммунистический строй. Мощность, жизненность, плодотворность и непобедимость революции, направившейся по этому пути, явится примером, достойным подражания для остальных стран, и тем самым окажет влияние на характер международной революции, толкая ее на путь революции анархической»[207].

Хотя освобождение Украины от немцев было не непосредственным плодом крестьянских восстаний, хотя не на полях Полтавщины, Киевщины или Таврии решилась судьба Украины, а на полях Франции, где был разбит немецкий империализм, анархисты считали свержение гетманщины непосредственным плодом крестьянских восстаний. Если крестьянство смогло свергнуть помещика, то оно сумеет сбросить и советскую власть и приступить к творчеству социальной революции. Как же представляли себе ее анархисты в конце 1918 г.? Об этом говорит достаточно красноречиво «декларация об условиях совместной работы анархистов», принятая единогласно той же конференцией 16 ноября 1918 г.

«Весь этот двуединый процесс крушения государственнической, политически властнической формы общежития (буржуазно-капиталистической или же коммунистической) и постепенной творческой замены его новой, экономически-массовой, безвластной, подлинной коммунистической формой, — вплоть до наступления эры спокойного дальнейшего развития окончательно сложившейся новой общественной организации, мы и называем социальной революцией. Всякая иная революция может быть лишь с большей или меньшей примесью социального содержания. И утверждаем, что социальная революция может осуществиться (если обладает достаточными объективными силами) только в таких реформах, только таким путем, или же не осуществится вовсе и окажется в конечном счете раздавленной, т. е. закончится крахом и восстановлением в тех или иных формах буржуазно-капиталистического строя» (подчеркнуто в «декларации». М. К.[208]).

Критерием для определения социальной революции служит безвластность, т. е. отрицание диктатуры пролетариата, как необходимого этапа на пути от крушения капитализма к коммунизму. Конференция, действительно, на этом заострила вопрос: «Ни о какой переходной стадии между «разрушенным капитализмом» и «анархическим строем» не может быть речи, — читаем мы в другом месте той же декларации. — Никакой переходной стадии на деле (подчеркнуто в «декларации». М. К.) не имеется». От принятия или непринятия диктатуры пролетариата зависело отношение анархистов к большевикам. Принятие этого тезиса означает смерть «теоретическому» анархизму. В этом заключалось все противоречие и глупость так называемых «советских анархистов» (Рощин, Гордин и др.), принявших диктатуру пролетариата и оставшихся анархистами.

«Весь спор, все расхождения вертелись около понятия социальной революции и вопроса о переходной стадии, — читаем мы в отчете о конференции в петроградском анархо-синдикалистском «Вольном Труде». — В то время как одна часть конференции усматривала в текущем моменте все еще революцию политическую, другая часть категорически утверждала, что перед нами революция социальная. Точно так же вызвал спор и разногласия и вопрос о переходной стадии. В то время как одни отрицали ее и указывали, что переходную стадию смешивают с моментом строительства социальной революции, другие ее признавали, но, признавая ее, все-таки никто не сумел нарисовать ее характерные признаки. Одни предполагали, что переходная стадия — это «советская власть», «советизм» так сказать, другие предпочитали «синдикализм», «ячеечную теорию» и т. д., третьи просто признавали ее, не желая даже утруждать себя вопросом, в чем же будет состоять эта система переходной стадии»[209].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});