Том (8). Мост дружбы - Александр Казанцев

Восторженные крики потрясли воздух. Почтенного кандидата на руках перенесли на пристань и понесли к его автомобилю. Шоферу не позволили включить мотор – «кадиллак» дружно покатили до гостиницы, украшенной национальными флагами.

Пассажиры с речного гиганта в бинокли могли видеть эту сцену.

– Так встречают не кандидата в губернаторы чужого штата, а любимого президента, – заметил Джонни, отнимая от глаз бинокль.

– Негры… – многозначительно заметил кто-то.

– Скажите, это верно, что мистера Мора вызвали в комиссию сената?

– Непоправимая ошибка сторонников мистера Элуэлла! – рассмеялся Джонни. – Я слышал речь сенатора Майкла Никсона по этому поводу. Уверяю вас, одно то, что мистера Мора вызвали в комиссию, даст ему дополнительно не один миллион голосов.

– Не считая коммунистов, – проворчал плантатор.

– Коммунисты и все, кто с ними, особо. Они поддерживают Мора, хотя он к социализму так же близок, как к самому господу богу.

– А как вы думаете, – наивно спросила Глория, – кого все-таки выберут – Мора или Элуэлла?

– Надо спросить американцев, чего они хотят: страха ядерной смерти или послеобеденного отдыха, – ответил Джонни.

Глава пятая. Орел

Козы одна за другой поднимались по скалистой круче. Их отчетливые силуэты на мгновение появлялись на выступе и неожиданно исчезали. Камешки сыпались из-под их стройных, сильных ног.

Следом за козами в гору шел человек. Вероятно, это был пастух-чабан. Он покрикивал громким гортанным голосом, иногда подхватывал катившийся камешек и бросал его вслед убегавшим животным.

Останавливаясь, он пел. Откинув одну руку с длинным горным посохом и заложив другую за голову, он смотрел куда-то вверх и выводил странные рулады.

Потом, смеясь, может быть, над самим собой, он бегом догонял свое стадо.

По крутому, почти неприступному скату чабан взбирался легко и быстро. Видимо, от его недавней тяжелой болезни не осталось и следа. А ведь только полгода назад он не мог двигаться и лежал, прикованный к постели.

Горец достиг крохотной площадки, поперек которой едва можно было улечься во весь рост.

Как легко, как глубоко дышится в горах, как хорошо чувствовать, что вновь в твоих мышцах былая сила, что не кружится больше голова, не немеют руки и ноги! Нет, нельзя было так безрассудно перегружать себя, надо помнить о выращенных позвонках. И самое главное, надо воспитать в себе внутреннюю силу, которая помогла бы выдержать такие удары, как катастрофа в Черном море.

Андрей лег на спину, стал смотреть в далекую, бесконечно прозрачную и удивительно чистую синеву.

Какая это была буря! Пожалуй, капитан был прав, требуя сбросить трубы в море. Конечно, сейчас, лежа среди великой тишины, можно соглашаться с капитаном Тереховым, с радиограммой Седых, но в тот момент!..

Андрей приподнялся на локте и стал смотреть вдаль. Там, на горизонте, поднималась волнистая гряда, а за ней вырисовывались туманные очертания пика.

Ранним утром этот пик исчезал. Тогда казалось, что там, внизу, у подножия гор, начинается море, а вдали, в серо-голубой дымке, оно сливается с небом.

Но на самом деле никакого моря не существовало. Здесь, в Нагорном Карабахе, были только горы. Но зато какие горы!

Высоко в поднебесье с трудом различались неподвижные точки. Это орлы. Они парят, словно подвешенные к небу. Кто-то говорил, что нельзя подвесить к нему мост через Северный полюс. Как давно это было!

Мост через Северный полюс, Арктический мост! Вот уже больше года, как он ничего не знает о судьбе строительства. После катастрофы в Черном море врачи запретили ему не только читать, но даже с кем-либо разговаривать. Тогда-то и отвез его Сурен в это глухое местечко в Нагорном Карабахе, к своим родным.

Да, о чем он думал, глядя на этих орлов? О том, что нельзя подвесить к небу мост через Северный полюс. А вот орлы подвешены и реют неподвижно. Арктический мост он хотел подвесить ко дну океана. Ну что ж, он и будет подвешен.

Работы, конечно, свернуты, прекращены. Опытный туннель не строится. Никто не рискует поставить вопрос о возобновлении строительства, когда пришлось его «утопию» утопить. Он улыбнулся этой игре слов.

Ну что ж! Теперь недолго ждать. Скоро он вернется и возьмется с прежней энергией за пропаганду строительства, будет настаивать на новых опытах. Алексей Сергеевич Карцев, конечно, поддержит, в этом нет сомнения. Степан, Сурен снова будут с ним. Аня… Милая, далекая Аня! Как тяжело ей приходится!

Андрей вздохнул и повернулся на бок. Далекий белый пик был виден особенно отчетливо. Залитый солнцем, он блестел, как огромный драгоценный камень.

Почему-то вспомнилось кольцо с алмазом, когда-то подаренное ему американцем Кандерблем. Андрей сам надел его Ане на палец в один из далеких счастливых дней.

Аня… Такая родная и близкая недавно и такая далекая теперь!

Как это случилось? Когда появилась первая трещина?

Все началось с того момента, как она бросила медицину после гибели малыша… занялась своей непонятной, никому не нужной реактивной техникой. Ненужной ему, Андрею, ненужной его Арктическому мосту.

А потом, во время болезни… Разве не могла Аня, такая любимая и родная, – разве не могла она прийти к нему, чтобы быть с ним в это тяжелое время?

Ведь за все время они почти не были вместе. Сначала госпиталь, Светлорецк, Арктика… Потом Америка, наконец, Черное море. А она все в Москве…

Аня. Аня… Чудесная, гордая и далекая!

Как-то они встретятся сейчас? Ждет ли она его по-настоящему? Письма ее теплы и искренни. Но лучше, если бы вместо писем она сама была здесь.

Он снова повернулся на спину. Ему захотелось еще раз увидеть реющих орлов.

Недавно их было три, а сейчас был виден только один.

Андрей внимательно смотрел на этого неподвижно висящего орла. Ему показалось, что птица быстро увеличивается в объеме.

Андрей порывисто сел, запрокинув голову:

– Вот так штука! Орел-то, оказывается, особенный!

Птица совершенно явственно опускалась. До Андрея отчетливо доносилось жужжание.

Вскочив, Андрей сорвал с себя мягкую широкополую шляпу и, надев ее на посох, стал яростно им размахивать.

Но откуда в Нагорном Карабахе вертолет?

Аппарат стал медленно спускаться. Андрей сначала думал, что он приземлится, но вертолет остановился и повис в воздухе прямо над ним. Отворилась дверка фюзеляжа, и оттуда выбросили веревочную лестницу. Сквозь шум мотора он услышал знакомый голос:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});