Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

* * *

Ксави с тоской глядела на полки. Прошло уже два часа с начала уборки, а чувство такое, что беспорядка еще прибавилось. Бутыли, склянки, колбы, коробки и свертки переместились на стол, где производили впечатление отходов мощного химического концерна, предназначенных к вывозу. Причем вывозить их должен был, как минимум, танкер.

Ксави вздохнула и начала расставлять пустую посуду. Когда через полчаса она подняла голову, оказалось, что из доброго десятка полок заполнены только две. Мари яростно пнула стоящее рядом кресло: систематика всегда приводила ее в бешенство. Постояв с минуту перед столом, упершись руками в бока, она шепотом выругалась и снова принялась за работу. Через час в лазарет заглянул Блад. Ксави, что-то беззвучно шепча себе под нос, надписывала ярлыки к бутылям. Питер улыбнулся и бесшумно прикрыл дверь. Еще через некоторое время в «предбанник» к Бладу, занятому зубом одного из матросов, сунула нос повеселевшая Мари. Охватив единым взглядом картину, она подмигнула сидящему посреди каморки на табурете мученику и заговорщицки произнесла:

— Все готово, сэр! Что делать с остатками? Теми, что повысыпались отовсюду?

Блад, сражаясь с коренным зубом, который явно решил не покидать насиженного места, нетерпеливо двинул плечом и пробормотал:

— Делай, что хочешь!

Ксави удовлетворенно кивнула и исчезла.

Через пять минут из щели под дверью повалил белый дым, постепенно приобретая неприятную желтизну и мерзкий запах, после чего раздался оглушительный взрыв. Зуб, не выдержав потрясения, с треском вылетел, но ни врач, ни пациент этого не заметили. Оба: один — с распахнутым настежь ртом, другой — с зажатыми в поднятой руке клещами, в оцепенении глядели на дверь, которая скрипнула и медленно отворилась. В клубах ядовито-желтого дыма перед ними предстало донельзя измазанное чучело, которое томно помахало перед носом рукой и голосом Ксави объявило:

— Пора тикать! У меня, кажется, что-то рвануло! — после чего тихо село на пол.

* * *

Неправдоподобно чистая и аккуратная, с чуть подпаленными волосами, Ксави сидела на кнехте, зажав руки между коленями, с видом оскорбленной невинности.

— Не понимаю, из-за чего такой шум. Я просто хотела сделать бездымный порох.

Джоанна с уважением посмотрела на подругу:

— Представляю, что бы было, если бы тебе поручили сделать дымовую шашку! А запах до сих пор в триста лошадиных сил! Да и от тебя, признаться, — она, скривившись, потянула носом, — тоже не «Шанелью № 5» несет. Придется Питеру принимать больных на свежем воздухе. Кстати, а как он отреагировал на твои эксперименты?

Ксави чопорно поджала губы:

— Сказал, что в целях безопасности корабля меня следует держать в связанном виде, с повязкой на глазах и кляпом во рту.

— Нет, он не прав! — после некоторого раздумья серьезно заключила Джоанна. Ксави с признательностью глянула на нее, а та продолжала: — Глаза завязывать не обязательно…

Увернувшись от подзатыльника, Джоанна отскочила ярда на два в сторону и уже оттуда, как ни в чем не бывало, спросила:

— Ну, и чем собираетесь заняться, месье диверсант?

Ксави поставила локти на колени и, опершись подбородком о ладони, горестно вздохнула:

— Однако вешаться пойду… Никому я здесь не нужна на фиг.

С этим глубокомысленным заключением она встала и деловито направилась к трюму.

— Эй, потенциальная самоубийца! — веселясь, догнала подругу Джоанна. — Веревки-то у нас не там хранятся, аль забыла?

— Не могу же я покончить с собой, не взглянув перед смертью на ученого Фиделя, — возясь с крышкой люка, ответствовала Ксави. — Ну-ка, помоги!

— Подожди, давай хоть Жака позовем, — придержала ее за руку Джоанна.

— Жак на вахте, а мне приспичило!

— А если цапнет?

— Кто, Жак? — удивилась Мари и умильно заглянула Джоанне в лицо: — Ну, Джо, миленькая! Одним глазиком, а? Только глянем — и назад! И потом, спорю на все мои фамильные драгоценности, тебе тоже хочется на него посмотреть! — она уличающе ткнула пальцем в грудь подруги.

— Ладно! — внезапно решилась та. — Только осторожно.

— О'кей, капитан!

* * *

Пыхтя, Ксави карабкалась через тюки.

— Лучше бы мы дрова везли, а то в этой шерсти ноги вязнут. Слушай, Джо, ты уверена, что искать надо не в соседнем отсеке?

— Там же табак, умница! Кто ж сунет свою собаку в такое место, если не хочет, чтобы она инвалидом стала! — Джоанна вынуждена была остановиться, пытаясь высвободить застрявшую среди тюков ногу. — А насчет дров я не согласна. Если бы я сейчас провалилась между колодами, перелом был бы обеспечен.

Ксави тем временем добралась до верха.

— Слушай, в этой темноте ни черта не видно. Или его здесь нет, или он здорово научился маскироваться.

— Не вздумай лезть дальше! Кусанет — мало не покажется!

В этот момент из открытого люка на дно трюма упала тень, и послышался испуганный возглас. Девушки обернулись. Ксави покачнулась на криво лежащем тюке, взмахнула руками и вместе с ним кубарем покатилась на пол. В тот же миг из-за штабеля мешков со свирепым рыком вылетела серая масса. Одновременно в трюм, минуя трап, спрыгнул Жак, отчаянно крича:

— Фидель! Назад!

Вскрик Джоанны, рычание пса, шум обрушившегося штабеля мешков, возгласы Жака — все слилось в невообразимую какофонию. Когда участники переполоха пришли в себя, диспозиция выглядела следующим образом: на досках, выстилающих дно трюма, сидела перепуганная Ксави в обнимку с тюком; Джоанна, с наполовину вытащенной из ножен шпагой, подобралась для прыжка, как пантера. Напротив них на коленях стоял Жак, обеими руками обхватив мощную шею огромной собаки. Все молча таращили друг на друга глаза.

И вдруг пес рванулся, опрокинул хозяина и, прыгнув вперед, припал к полу грудью. Его внушительная морда оказалась у самого лица до сих пор не опомнившейся Ксави. Восторженный лай собаки и одновременный радостный вопль подруг: «Крошка!!!» совершенно ошеломили Жака. Он изумленно глядел на своих друзей, повисших на шее у грозного Фиделя.

* * *

В углу за стенкой камбуза было тихо и безветренно.

— Теперь понимаешь, почему мы были уверены, что он погиб? Если бы можно было тогда хоть на несколько минут задержаться!.. — Джоанна махнула рукой и с горечью добавила: — Мы не успевали хоронить своих мертвых…

Жак покрутил кудрявой головой:

— Но подумать, что мой Фидель, которого я подобрал раненого в зарослях у Соммы, и ваш южноамериканский Крошка (придумали же имя!) — это одна и та же собака! Мне и в голову прийти не могло! — вдруг он заразительно рассмеялся: — Но физиономия у Ксава была в ту минуту!!!

— Ты тоже не выглядел магистром философии! — парировала Мари. — Одного не пойму, как это Крошка меня сразу не узнал? Я-то ведь не такой чумазый, как он!

— Ты бы еще ацетоном облился, благоуханный наш!

— Чем-чем? — удивился Жак.

Но ответить ему уже не успели. Голос капитана Дарли прозвучал над грешными головами собаковладельцев, как гром среди ясного неба:

— Ну, джентльмены, где он?

Друзья, как по команде, вскочили.

— Кто, сэр? — Джоанна еще надеялась выкрутиться.

— Разумеется, пес! — суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.

Друзья переглянулись. Джоанна прошипела:

— Какой гад настучал?!

Кивок Ксави все объяснил: возле мачты стоял, злорадно поглядывая на них, высокий сутулый матрос с изрытым оспой лицом и давно не мытыми черными волосами. Он о чем-то переговаривался с коком.

— Опять этот Рябой! Успел вынюхать! — вскипела Джоанна.

— Вы уклонились от темы, джентльмены, — голос капитана был все так же суров, хотя короткий презрительный взгляд, брошенный на доносчика, выдавал истинные чувства сэра Джеймса. — Итак, я жду ответа!