Верное слово - Дарья Зарубина

Кокон обрёл плоть. Сима приготовилась ударить по нему изо всех сил, но дрожащие от слабости руки никак не складывались в символ для малой боевой формулы Гречина, при которой не нужен наводчик – и наводит, и питает формулу сам маг.

Конечно, убить этим Сашу едва ли получится, но Гречин даст сигнал, который фронтовики Игорь и Лена поймут сразу и подхватят.

Формула не складывалась. Снова и снова. Стало страшно. Кокон поднялся над землёй, повиснув на уровне лица Серафимы.

– Умер? – вновь спросил кто-то в её голове.

– Да! Да! Да-а-а-а! – выкрикнула Сима что было силы. – Умер! Его больше нет! Нет!

Кокон вспыхнул. Волна кипящего жара отбросила Симу на несколько метров. Сам собой детонировал второй, а за ним и третий контур магических мин, так что Симе ещё около получаса пришлось сидеть и ждать, пока в голове перестанет звенеть на тысячи голосов эхо взрыва, а председатель и профессор проведут магометрию и все необходимые проверки. Убедиться: обрывки противодемоновых щитов выпустят запертого за ними мага без особенных проблем.

Как только Решетников просмотрел последние данные и удовлетворённо кивнул, Лена сбросила надоевшие сапоги и побежала к подруге. Внешне с Серафимой, казалось, всё в порядке, но она была слишком обессилена, чтобы самостоятельно подняться, поэтому Лена подставила ей плечо.

– Всё? – выдохнула Сима, приблизившись к магам. – С Сашей – всё?

– Умница, Серафима Сергеевна, – профессор церемонно пожал ей руку, которая тотчас безвольно упала вдоль тела, едва старик выпустил её ладонь. – А ведь я до последнего сомневался, однако же справились. Самоликвидация феномена прошла как по книжке. След ещё подержится день или два, но отныне в Кармановском болоте нет ничего страшнее мшаника. И всё вам спасибо, милочка. Только вам. Удивительно, как в вас этого раньше не разглядели, когда вы в студентках были. Удивительно!

– Тогда некогда было, – отозвалась Сима холодно. – Война началась.

– Милая моя, – профессор грустно посмотрел на подруг. – Война – она всегда, видим её мы, простые смертные, или не знаем о ней. А мага хорошего, сильного и мудрого учитель должен на первом же занятии распознать и беречь как зеницу ока. Хотя… – Профессор отвёл глаза. – Верно вы говорите. Всё увидел Витя. Он талантливейший педагог был. И талантом вашим распорядился как нельзя лучше. В те годы иначе нельзя было.

Сима с досадой поняла, что профессор вот-вот начнёт снова просить прощения за годы на болоте. Не было в том необходимости, ни тогда, ни сейчас. Если сделал правильный выбор Виктор – отчего тогда извиняться за него? Вот если ошибся…

Считать свою искалеченную жизнь чьей-то ошибкой Сима не желала. Она расправила плечи, всё ещё немного опираясь на Лену, сдержала стон боли и спросила тихо, но твёрдо:

– Так какие будут приказания, товарищ Решетников? Как я понимаю, нам стоит обсудить то, что сейчас здесь было, сделать выводы и попытаться рассчитать формулы для борьбы с «зигфридами»?

– Вам отдыхать надо… – начал Решетников.

– Отдохну, когда немцы упокоятся. Там люди руки сжигают, а я стану отдыхать?

– Восстановиться надо, – спокойно оборвала её Лена. – Не восстановишься – не сможем их задавить. Нас мало, а «зигфридов» – отряд.

– Значит, так, – вклинился в разговор старших магов председатель. – Машенька там изводится, а мы препираемся в лесу. Не хватало ещё, чтобы мшаника дозвались. Сейчас все к нам, чаю выпьем, а мы с Александром Евгеньевичем – водочки, потому как нервы-то не восстанавливаются. И вот за чаем ругайтесь сколько влезет. Вы, Серафима Сергеевна, лёжа, а профессор с Машей пусть расчётами займутся. Истина, конечно, она в спорах рождается, но я председательской волей переношу роды в подходящее помещение.

Шутка вышла так себе, но главного Игорь добился: маги улыбнулись друг другу и побрели в сторону дома.

* * *

Нелли не могла сказать, что это было – словно кольнуло где-то глубоко в груди. Так уже случалось, не так давно, а потом оказалось – в тот день не стало Оли. Давно, когда они были демонами, они ощущали раны друзей острее. После того, как рыжая кармановская девочка отыскала нужную переменную, это чувство ослабело – осталась только тоненькая иголочка внутри. Она кольнула, когда Сима упокаивала Сашу на холме. Потом с Олей. И теперь.

Нелли старалась не думать об этом, чтобы не втянуться в страшную игру – гадать, кого из самых близких ей людей она потеряла несколько мгновений назад.

Николай Николаевич отправил её проверить, всё ли готово к плановой операции – ассистировал другой маг, может, и менее сильный, но значительно более дипломированный. Легальный. Николай Николаевич даже извинился за то, что не может пустить Нелли в операционную как мага-ассистента. Пока не может.

Пожалуй, она была рада такому решению – всё валилось из рук, мучительное предчувствие не давало покоя. Спасал размеренный распорядок действий: дежурства, процедуры.

В два часа, после обеда, у неё был назначен массаж рук капитана Волкова. Первую половину дня традиционно требовал для своих процедур неугомонный энтузиаст Илизаров, а потом они с капитаном отправлялись на массаж.

Вечером в больнице в процедурном было и удобнее, и теплее, но одна из медсестёр, дежурившая на посту, отказалась дать ключ от кабинета, потому как «совсем стыд потеряли». Она бурчала ещё что-то о том, что знает, зачем они вечерами запираются, а Нелли, пунцовая от стыда и обиды, торопливо шла по коридору в сторону палаты капитана.

Роман Родионович ждал её у двери. Он не стал утешать, не сказал ничего, словно знал: лучше всего будет не показывать, что он слышал разговор у поста. Массаж провели в палате, в тягостном молчании.

А на следующий день капитан предложил перенести процедуру в больничный парк. Там было уже прохладно. Обоим приходилось кутаться в шинели, но такие встречи ни у кого не вызывали подозрений – в госпитальном дворике всё время прогуливался кто-то из больных, проходили сёстры в сторону хозяйственных построек и лабораторий. Зато, если говорить вполголоса, можно обсуждать что угодно, а если не слишком широко открывать канал, можно под видом массажа аккуратно сливать энергию.

В первый раз Нелли едва не сорвалась, но во второй уже знала, что делать. Вдвоём им удавалось удерживать Ульриха за границами сознания – почти лишённый магии усилиями Ишимовой, капитан даже начал спать ночами и перестал бредить во сне на немецком.

Усилия давали результат, и это заставляло Нелли забыть о тревогах. Но не сегодня. Сердце стучало в горле от страха и предчувствия беды. Расписание давало хоть какое-то подобие порядка в мыслях, но капитана в больничном дворике-парке не оказалось. Он появился с опозданием на десять минут, взволнованный, взъерошенный, бледный.

– Нелли Геворговна, – заговорил он торопливо. – Вы как нынче себя чувствуете?

Нелли хотела ответить, но поняла, что ответа Волков и не ждал.

– Сегодня сливайте всё досуха, – продолжил он, теребя уже довольно подвижными пальцами правой руки бинты на левой. – Я слышал сейчас, главврач разговаривал с кем-то из хозяйственной части, чтобы приготовили хорошую палату. Там будут жить проверяющие, присланные министерством. Проводить магометрические исследования офицеров, работавших на объекте Эс-сорок девять. Так торопятся, что даже поселиться решили на время проверки здесь, в госпитале. Вы понимаете, Нелли?! Они ищут меня, точнее, его, Ульриха! Магометрию можно обойти, только если вы сольёте из меня силы до нуля… Выдержите?

– Вы уверены, что ищут именно Ульриха? – Нелли не хотелось верить в то, что опасность так близко.

– Объект Эс-сорок девять – это наш объект! Стеблев! Они недосчитались сущности и начали искать!

– Говорите спокойно и не повышайте голоса, – тихо проговорила Нелли. – Там медсёстры идут на обед. Я буду приходить к вам на массаж дважды в день и забирать столько силы, сколько смогу выдержать. Потом мне нужно будет время, чтобы её рассеять. Столько я даже в заживление ран не могу вложить – Николай Николаевич очень добрый, но не сумеет объяснить такую мощь у простой медсестры. Мы привлечём внимание, а это худшее, что может случиться. Может, ваш друг, лейтенант Семёнов, сумеет узнать, когда подойдёт ваш черёд идти на проверку, чтобы мы были готовы?

Волков сконфуженно отвёл взгляд, понимая, как выглядит со стороны его поведение. У него ушло несколько минут, чтобы справиться с собой, но спустя эти минуты никто не догадался бы, что капитана тревожит что-то, кроме невозможности снова встать в строй.

* * *

Маша перепробовала всё. Под конец даже упрашивала отвезти её только до Москвы, чтобы показаться профессору Егорову и ещё раз удостовериться, что чудо случилось и она станет матерью. Игорь слушал её с суровым спокойствием, складывая в один фанерный чемоданчик вещи жены, в другой – свои. Так же невозмутимо он взял Машин чемоданчик в одну руку, другой – обхватил жену за плечи и двинулся к двери: