Братство Роха (СИ) - Стерх Юрий

Он захохотал еще сильнее и от избытка чувств хлопнул себя ладонями по коленям.

Отсмеявшись, он понял, что было не так с той телегой. Два задних колеса не крутились, они просто не касались мостовой.

Гостиница «Утренняя Роса»

В комнату, где поселилась Ника, осторожно постучали.

— Войдите, — ответила она на современном наречии, стараясь произносить слова так, как это делал Марк.

Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показалась голова девушки, которая еще совсем недавно выдавала им всем ключи этажом ниже.

— Вы заказывали ванну? — улыбнувшись, спросила она.

— Да, — ответила Ника, кутаясь в мягкий и очень удобный халат.

— Готовы прямо сейчас?

— Конечно, готова! Только этого и жду.

Девушка улыбнулась еще шире и убрала голову.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли две служанки средних лет, обе в белоснежных передниках и чепчиках на головах, под которые тщательно были убраны волосы. Одна несла медное ведро с почти кипящей водой, а другая стопку мягких розовых полотенец и корзинку с какими-то склянками.

— Это Мата и Ольши, — представила их девушка с первого этажа, — они подготовят вам ванну, сделают восстановительный массаж и после натрут целебными мазями. Хорошего вам отдыха!

С этими словами она закрыла за собой дверь, оставив Нику со служанками наедине.

Те поздоровались с хозяйкой комнаты и тут же приступили к своим обязанностям.

Мата начала выстилать полотенцами медную ванну изнутри, а Ольши доставать из корзины всякие там пузыречки, флакончики и аккуратно расставлять их в определенной последовательности на столике.

Закончив с полотенцами, Мата вылила в ванну ведро кипятка, а ее напарница бросила туда половинку водяного кристалла. Ванна вмиг наполнилась исходящей паром водой.

— У нас есть пятнадцать-двадцать минут, чтобы вода дошла до комфортной температуры, — сообщила Мата, обращаясь к Нике. — Если желаете восстановительный массаж, то прошу, не снимая халата, лечь на кровать.

— Желаю.

Ника прошла в другую часть совсем немаленького номера и, не снимая халата, улеглась на широкое ложе.

— На правый бок, пожалуйста, — попросила Ольши.

Служанки подступили к ней с обеих сторон и принялись мять ее в четыре руки.

Одна взяла на себя верхнюю часть туловища, другая ноги. Их крепкие пальцы, очень профессионально проминали через халат уставшее от долгих переходов и всевозможных лишений тело Ники, унося ее куда-то под небеса. Потом ее перевернули на другой бок, и всё повторилось заново.

Затем с нее сняли халат и помогли дойти до ванной.

Вода была всё еще горячей, но уже терпимой и не вызывала ни малейшего дискомфорта.

Мата капнула в воду сначала из одного флакончика, потом из другого, третьего, и вскоре ванна наполнилась благоухающей пеной.

Ловкие руки служанок, вооруженные мочалками и скребками, скользили по всему телу проникая в такие места, куда бы Ника не позволила прикоснуться никакой другой девушке, но сейчас ее тело наполняла такая всепоглощающая нега, что она не в силах была не то что запретить это, но даже произнести хоть какое-то слово.

Она плохо помнила, как ее вынесли из ванны, как обтирали мягким пушистыми полотенцами, как потом полностью обнаженную уложили снова на кровать и в четыре руки натирали ее тело какими-то мазями и маслами. И она уж точно не видела, как служанки накрыли ее тонким одеялом и, тихо убравшись за собой, покинули комнату.

Ника крепко спала, и ей снились удивительные сны, наполненные жизнью и красками.

* * *

Проснулась она от яркого утреннего солнца, светившего прямо в лицо.

Потянувшись и ощутив во всём теле необычайную легкость, девушка встала с кровати. Ее взгляд тут же зацепился за сверток, лежащий на столике, и записку, прикрепленную к нему.

Она подошла и прочитала:

«Ника, в том рубище, которое для вас с Корой сделал Солрс, выходить в город, по крайней мере, смешно и неприлично. Подобрал для вас платья на свое усмотрение и по местной моде. Заранее прошу прощения, если что не так. Марк».

И в конце небольшая приписка:

«Ждем всех на завтрак к десяти часам».

Ника порылась в сваленных вчера в кучу вещах и глянула на свой наладонник. Еще сорок минут можно смело посвятить самой себе, примеряя местные наряды и особо никуда не торопясь.

За завтраком обе девушки выглядели просто великолепно.

Марк подобрал им платья и обувь по местной моде, и девушкам эти наряды подошли как нельзя лучше, и теперь они притягивали взгляды посторонних мужчин, находящихся в это время в ресторане. Но стоило Солрсу встретиться с ними взглядами, как те отводили глаза и начинали увлеченно ковыряться в своих тарелках.

— Марк, — обратился Гунт к следопыту, — мы скоро пойдем с тобой в контору магистрата за нашей печатью и я хотел бы просить у тебя совета: Ситэл серьезно болен, а я знаю, как ему помочь.

Он продемонстрировал ему чуть продолговатую пилюлю зеленого цвета, зажатую между его большим и указательным пальцами.

— Это снимет боль примерно на год или даже вылечит его полностью. Окажем ему эту услугу? Как ты на это смотришь? Иметь своего человека в магистрате не так уж и плохо, а потеря всего одной капсулы из моей армейской аптечки — не такая уж и большая утрата.

Он улыбнулся и положил капсулу рядом с тарелкой.

Марк задумчиво посмотрел на Гунта и коротко кивнул.

Посмотрев по сторонам наклонился к Гунту и тихо, чтобы его не слышали за соседними столиками, проговорил:

— Между магистратами разных городов и даже королевств существует некое тайное сообщество, где в большом ходу рекомендательные письма. Знаю точно на своем опыте, что эти письма могут сделать гораздо больше, чем прямое указание правителя того или иного королевства. Иметь своего человека в любом магистрате — большая удача.

Гунт кивнул и запрятал капсулу в карман.

— Значит решено.

Затем он перевел взгляд на Солрса.

— Ты вчера говорил мне, что в каждом таком городке есть цеховые улицы, что там неплохие мастера, и что они ревностно хранят свои секреты. Так?

— Так, — подтвердил здоровяк.

— Сходишь туда с Никой и Корой. Пусть там с них снимут мерки. Закажешь им новую одежду и обувь. Полный комплект. А старую продашь.

Солрс отрицательно мотнул головой.

— Нет, не так! — возразил он. — Продавать ничего не надо. У Ники одежда из шкуры серого мута, а она стоит больших денег не потому, что она красиво переливается на солнце, а потому, что ей износа нет, она не промокает, и пробить ее можно только оружием с эбритовым лезвием и то, если повезет, и если такое оружие будет у такого, как я.

Солрс протянул руку к Гунту и показал свою покрытую мелкими шрамами ладонь.

— Я все пальцы себе изранил эбритовой иглой, стараясь переделать под нее куртку и штаны. У Коры похожая ситуация. Такого здесь не купишь ни в одной лавке даже за очень большие деньги. Редкость. Поэтому продавать ничего не надо, а надо дать мастерам всё переделать по их размеру. А вот обувь для Коры закажем отдельно, да и для Ники не помешало бы.

— Хорошо, — согласился Гунт, — тебе виднее.

Улица Кожевников

После завтрака все разбрелись по своим делам.

Профессор с Кейвом уединились в саду при гостинице и, используя только современное наречие, затеяли какой-то научный спор.

Дорн с Эолом напросились с девушками и Солрсом. Сказали, что им интересно посмотреть на город.

Здоровяк сначала отказывался брать их с собой, мотивируя это тем, что цеховые улицы не для праздных прогулок. Как правило, обычные горожане туда не ходят. Есть, мол, неписаное соглашение между ними и мастерами. Но, оглядев одежду того и другого, вдруг неожиданно согласился, пусть и им тоже подгонят по размеру.

— Цеховые улицы, — объяснял Солрс, шагая по мощенной булыжником улочке, — чаще всего тупиковые. Делается это для того, чтобы вор не смог отсюда сбежать. Тут один за всех и все за одного. У серьезных мастеров есть свой герб, есть положение в обществе и уважение. И каждый из них хранит свои секреты так, что хоть режь его на части, не выдаст.