Огни святого Эльма - Владимир Евгеньев

– Она была отличницей, первой красавицей в классе. А потом полюбила одного пацана из блатных, он потом погиб, ее подставили. В общем, ни за что попала в колонию в восемнадцать лет. Это долгая история. А там она повесилась, да. Я не знаю почему, она с детства была такая хорошая, но со странностями. Над книжками ревела, всех ей было жалко. У нее подруг было мало, она все время витала в своих фантазиях. Сказку еще маленькая написала длинную «Путь одиноких сердец» называлась, ее в детском журнале напечатали. Отец погиб в Афганистане, мама спилась совсем после этого, умерла быстро. Мы ведь с сестрой одни, считай, росли. Это я виноват, с этим поганым бизнесом не доглядел за ней, вечно времени не было. Я вот со Славкой работаю, мне ведь уже тридцать лет, а все за ним грязь убираю, противно. Она намного младше, это три года назад произошло. А я после этого с бабами совсем не могу, ни разу не было, хочешь – верь, хочешь – нет, бред меня какой-то мучает. Они раздеваются, а я себе сестру представляю, как она там одна в туалете повесилась, догола разделась зачем-то, с головой у нее что-то случилось. А я любил ее очень, у меня никого больше не было, ни одного родного человека – он заплакал навзрыд, – девки всякие были, конечно, только ничего серьезного не сложилось.

– Мне очень жаль, – тихо произнесла Соня, не зная как его утешить.

– Да ладно, жаль не жаль, ничего уже не поделаешь.

– Зачем вы принимаете наркотики? Вы себя убиваете, – серьезно сказала Соня.

– Да ладно, меня водка не берет, тошно от нее, только это помогает.

– Развяжите меня, пожалуйста, сделайте доброе дело и вам станет легче. У меня брат маленький, он тут один в чужой стране, у нас все документы украли и деньги, мне надо найти его, – попросила Соня.

– А вы сюда в отпуск приехали?

– Да. Я, правда, про Оксану ничего не знаю, мы когда-то в Твери вместе отдыхали, поболтали с ней и все, случайно встретились.

И тут дверь открылась, и вошел Слава:

– Гена, – заорал он, прибавляя матерные ругательства, – ты понимаешь, как ты меня подставил? Ее нигде нет, собака след не берет, я ничего не понимаю! Что эта девка говорит?

– Она ничего не знает, надо ее отпустить, – проворчал Гена.

– Отпустить? У тебя опять крыша едет? Ширнулся уже? – далее опять следовало ругательство.

– Ну, куда она делась? О чем вы говорили? Отвечай по-хорошему? – обратился Слава уже к Соне. Он возвышался над ней своей огромной плотной фигурой, и от этого было не по себе.

– Я уже сказала вам, я ничего не знаю, она просто моя старая подруга, – промямлила София.

– Ах, не знаешь? И ты после разговора с ней случайно пошла к нашему отелю? Хватит мне врать! – рассердился Слава и опять ударил ее по лицу.

И вдруг раздался хлопок как от бутылки шампанского, и Слава стал медленно оседать, изо рта у него пошла кровь. Соня в ужасе закричала и оглянулась. Гена лежал на кровати и сжимал в руках пистолет:

– Зачем вы его убили? Зачем? – в ужасе заорала Соня.

– Надоело все! Как он меня достал, он меня за человека не считает, а сколько я для него сделал. И тебя ударил, а ты мне сестру напоминаешь, – Гена говорил дрожащим от ярости голосом. – Все из-за этого проклятого бизнеса, завод и бордель в Москве, здесь трафик, еще дерьма полно всякого, не хочу больше. И из-за этого всего моя сестра с парнем из наших познакомилась, который потом к солнцевским перешел. А ты знаешь, я недавно выяснил номер и пароль от Славкиного счета в Швейцарии, нам с тобой там лет на двадцать точно хватит, братишку твоего с собой возьмем. Я Россию ненавижу, а там хорошо, чистенькие улочки, нейтральная страна такая. Она у меня с шоколадом ассоциируется, – его тон резко изменился и стал счастливым и мечтательным. – Я всегда сестре шоколадки дарил, она обертки собирала до десяти лет. Как сейчас ее коллекцию вижу, вон там, на тумбочке, подойди, посмотри.

На тумбочке ничего не было. «Он же под кайфом», – с ужасом подумала Соня, заглянув в его улыбающееся лицо с расширенными зрачками.

– Хорошо, давайте уедем, только развяжите меня скорее. Нам надо быстрее уходить отсюда.

– Развяжу, развяжу, я сейчас только расскажу тебе кое-что, – Гена начал не очень связно рассказывать о своем детстве, о сестре, о первой любви, о поездках за границу, о том, как они со Славой открывали магазин, потом завод, про рейдерские атаки.

Соня его перебивала, говорила о том, что нужно спешить и Слава, работу с которым он вспоминает, вообще-то, увы, уже на том свете и надо что-то делать с его бренными останками, но все ее призывы оставались без внимания. Соню била нервная дрожь. Она не слушала рассказы Гены и смотрела на труп Славы, который лежал на полу прямо напротив входа в номер, и по полу растекалось красное кровавое пятно.

– А с трупом мы что будем делать? – вдруг опомнился Геннадий. – Ладно, оставим Славку в номере, повесим табличку «не беспокоить», – решил он. – В любой момент может полкан прийти.

– Что значит полкан? – спросила Соня, пока Гена развязывал ее.

– Полковник.

– Он полковник милиции?

– Тьфу, кликуха просто такая. Служил давно. Надо срочно в аэропорт, у меня шенгенская виза, а у тебя?

– У меня тоже, только надо торопиться.

– Бежим отсюда. Хорошо, я дозу небольшую принял.

Они быстро оделись и покинули номер.

«Надо как-то от него отвязаться, он совершенно не в себе», – лихорадочно размышляла Соня. Они спустились на лифте в холл.

– Мне надо найти моего брата, – сказала она.

– Ничего, сейчас найдем, все будет хорошо, – ответил Гена.

– У меня что-то нет такой уверенности, – пробормотала София.

Около выхода из отеля к ним подошли люди в форме, схватили и надели наручники:

– Вы арестованы по подозрению в убийстве.

– Я к этому непричастна.

Гена вдруг дико заорал и рванулся из рук удерживавших его полицейских. Его ударили резиновой дубинкой, и он потерял сознание, может быть, от передозировки. К нему подошел врач.

Соню вывели из здания отеля и посадили в машину.

– Это ошибка, я непричастна к произошедшему, я сама стал жертвой похищения, у нас с братом украли все вещи и документы. Я требую представителя Российского консульства, – быстро сказала Соня по-английски.

Ей корректно ответили, что ее ни в чем не обвиняют и в полицейском пункте выяснят все обстоятельства. Соню посадили на заднее сиденье легковой машины полиции, которая понеслась по залитым солнцем улицам, вдоль которых росли пальмы и роскошные цветочные клумбы. Город был украшен фонтанами.

И вдруг раздался треск. Соня не сразу поняла, что произошло. Она с трудом вышла из автомобиля. Весь передний корпус и лобовое стекло были вдребезги разбиты. Один из полицейских лежал без сознания, положив руки на руль. Второй, сидевший рядом с Соней, видимо, стукнулся головой о переднее сиденье и тоже потерял сознание. Рядом стоял растерянный молодой парень, вышедший из помятого форда дешевой модели, который врезался в полицейскую машину. София бросилась наутек. Она не помнила, сколько времени бежала, в наручниках это было очень неудобно.