Хороши в постели - Дженнифер Вайнер

тошнить, но одной мысли о пересушенной до состояния джерки индейке, комковатой подливке в исполнении Тани и консервированном клюквенном коктейле было достаточно, чтобы я схватилась за соленые крекеры.

«На самом деле главное не еда, – продолжила я. – Приятно повидаться с людьми. Некоторых я знаю с самого детства. Мама разжигает камин, дом наполняется запахом древесного дыма, мы все садимся за стол, и каждый говорит, за что больше всего благодарен».

«И что ты скажешь?» – тут же ответила Макси.

Я со вздохом поелозила по полу ногами в толстых шерстяных носках, спертых из тайника Тани, и поплотнее завернулась в плед.

«Прямо сейчас я не чувствую особой благодарности, – набрала я. – Но что-нибудь придумаю».

11

День благодарения выдался свежим, холодным и ослепительно солнечным. Я вылезла из постели, все еще зевая, в десять утра, и провела несколько часов на улице, сгребая листья с Джошем и Люси. С крыльца за нами – и за достающими его кошками – наблюдал Нифкин.

В три часа я приняла душ, уложила волосы с претензией на стильную прическу, накрасила ресницы и губы, а потом надела широкие черные бархатные брюки и черный кашемировый свитер. Выбирая наряд, я хотела выглядеть модной и хоть чуточку более стройной. Потом мы с Люси накрывали на стол, Джош варил и чистил креветки, а Таня суетилась на кухне, производя больше шума, чем еды, и частенько устраивала перекур.

В половине пятого начали прибывать гости. Мамина подруга Бет пришла с мужем и троицей высоких светловолосых сыновей, младший из которых щеголял кольцом в носу, которое придавало ему вид озадаченного еврейского бычка. Бет обняла меня и принялась помогать ставить противни с едой в духовку, а Бен, тот самый, с пирсингом, принялся незаметно кидаться солеными орешками в кошек Тани.

– Выглядишь прекрасно! – воскликнула Бет, собственно, как и всегда. Даже близко не правда, но я ценила внимание. – Я в восторге от статьи о новом шоу Донни и Мари. Как ты написала, мол, когда они пели с Ли-Энн Раймс и как будто мечтали высосать из нее все жизненные соки… это так забавно!

– Спасибо, – улыбнулась я.

Люблю Бет. Кто, если не она, запомнит строчку из «Вампиров-мормонов», ту самую, которую я тоже очень люблю, пусть она и вызвала полдюжины сердитых звонков моему редактору, кипу гневных писем («Дорогой ничтожный репортеришка», – начиналось мое любимое) и даже серьезный визит двух девятнадцатилетних студентов мормонского Университета Бригама Янга, которые были в Филадельфии проездом и обещали за меня помолиться.

Таня внесла свой вклад в виде зеленой фасоли с хрустящим луком, смешанных с консервированным грибным супом, а затем унеслась в гостиную разжигать камин. По дому пополз сладкий запах древесного дыма и жареной индейки.

Нифкин, Гертруда и Элис заключили временное перемирие и свернулись блаженными калачиками перед огнем. Джош раздавал желающим креветки. Люси смешивала «Манхэттены» – это мастерство она отточила в бытность барменом, аккурат между стриптизным приключением и работой в сексе по телефону.

– Выглядишь паршиво, – сообщила мне сестричка, протягивая коктейль.

Сама Люси, как обычно, выглядела великолепно. А ведь она всего на пятнадцать месяцев младше меня. Когда мы были маленькими, нам частенько говорили, что мы похожи на близняшек. Теперь о таком уж точно никто не заикнется. Люси худая – она всегда такой была, – и у нее короткие волнистые волосы, так что когда она трясет головой, проглядывают слегка заостренные кончики ушей. У нее полные, сочные губы и большие карие глаза, как у Бетти Буп. Люси преподносит себя миру как звезда, которой, по ее мнению, и должна быть. Я много лет не видела ее без макияжа. Ее губы всегда были искусно очерчены и накрашены, брови выщипаны с драматичным изломом, а в языке поблескивала тонкая серебряная штанга. В честь Дня благодарения на ней красовались облегающие черные кожаные брюки, ботинки на высоком каблуке и розовый свитер с блестками. Словно Люси на минуточку заскочила с фотосессии опрокинуть по стаканчику, а потом сразу должна бежать на более значимое торжество.

– Малость на нервах. – Я зевнула и вернула ей коктейль, жалея, что сейчас уже не вздремнуть.

Мама суетилась вокруг стола с именными карточками, которые использовала на Песах в прошлом году. Я знала, что на одной написано «Брюс», и искренне надеялась, что ради моего блага мама ее выкинула, а не просто зачеркнула имя и написала другое, чтобы сэкономить.

В последний раз Брюс приезжал зимой. Он, Джош, Люси и я стояли на крыльце, потягивая пиво, которое Таня не разрешала ставить в холодильник. («Я бросаю!» – блеяла она, держа оскверняющие этот холодильник бутылки за самый кончик горлышка, словно гранаты). Потом мы гуляли по кварталу. На полпути обратно неожиданно пошел снег. И мы с Брюсом долго стояли, держась за руки, с закрытыми глазами и открытыми ртами, и ловили хлопья, чувствуя, как они оседают крошечными влажными поцелуями на щеках, и не обращая внимания, что все уже ушли в дом.

Я зажмурилась, прогоняя воспоминание.

– Черт, Кэнни, ты в порядке? – уставилась на меня Люси.

– Я просто устала, – сморгнула я непрошеные слезы.

– Хм-м, – протянула Люси. – Пожалуй, добавлю тебе в пюрешку кое-что для настроения.

Я пожала плечами и мысленно поставила зарубку не прикасаться за ужином к пюре. На День благодарения мы следовали маминой традиции, собираясь за столом и разговаривая о том, за что были благодарны в уходящем году.

– Я благодарна, что обрела столько любви, – прохрипела Таня.

Люси, Джош и я дружно вздрогнули, а наша мать взяла ее за руку.

– Я благодарна за то, что вся моя замечательная семья в сборе, – сказала она.

Ее глаза блестели. Таня поцеловала ее в щеку. Джош застонал. Таня бросила на него злобный взгляд.

– Я благодарна… – пришлось немного подумать. – Благодарна, что Нифкин пережил приступ геморрагического гастроэнтерита прошлым летом, – наконец нашлась я.

Услышав свое имя, Нифкин положил голову мне на колено и умоляюще заскулил. Я тихонько сунула ему кусок индейки.

– Кэнни! – заорала мать. – Прекрати кормить собаку!

– Я благодарен за аппетит, который не покинул меня после того, как я услышал о болезни Нифкина, – произнес Бен, который, помимо кольца в носу, раздражал родителей еще и футболкой с надписью «А что бы сделал Иисус?».

– Я благодарен, что Кэнни не слила Брюса до моего дня рождения, и я получил билеты на концерт группы Фиш, – проговорил Джош глубоким баритоном, который так хорошо сочетался с его ростом, поджарой фигурой и маленькой эспаньолкой, которую он успел отрастить с того времени, как мы виделись в последний раз.

– Спасибо, – театрально прошептал