Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» - Яков Нерсесов

Сам Ганнибал не отказался от своего намерения проникнуть в Центральную (Среднюю) Италию, но ему надо было искать другую дорогу.

Неудачная попытка Ганнибала перейти через Апеннины, его очередная «ничья» с римлянами под все той же Плаценцией (если, конечно, принять на веру, что бой там был?) дали Риму столь необходимое время для продолжения борьбы с карфагенской армией. Новые консулы активно набирали легионы, собирали отряды союзников, заготовляли припасы и фураж. Они даже обратились за помощью к давнему союзнику Рима богатому царю Сиракуз Гиерону, который прислал им 500 критских лучников (лучших стрелков во всем Средиземноморье той поры!) и тысячу легковооруженных пехотинцев.

Был разработан план, по которому следовало перекрыть пунийскому полководцу путь в Среднюю (Центральную) Италию – к Риму.

Сервилию, принявшему командование над остатками потрепанных, но неразбитых при Треббии легионов Семпрония Лонга и Публия Корнелия Сципиона-Старшего, отбывшего в Иберию на помощь брату Гнею, следовало закрыть дорогу на юг со стороны Адриатического моря, т. е. вдоль восточного побережья Апеннинского полуострова. На долю Фламиния выпало западное направление – со стороны Тирренского моря. Верные этому плану, они так и поступили: Фламиний перекрыл дорогу на Арреций (совр. Ареццо), а Сервилий – на Аримину. Консулам казалось, что все пути на Рим у них под контролем.

И все же они – безусловно, энергичные и смелые военачальники – не учли (либо, что вернее, не понимали?!) самого главного, что против них воевал нестандартно мыслящий полководец: гений маневра и марш-броска.

…Между тем, в Риме царила повышенная нервозность. Повсюду шептались о всякого рода дурных знамениях, и, конечно, тут же находились свидетели, которые «своими глазами» видели и «своими ушами» слышали то, о чем со страхом передавали из уст в уста. Ходили тревожные слухи, что на овощном рынке какой-то шестимесячный ребенок выкрикнул слово «триумф»; что на скотном рынке бык взобрался на третий этаж и, когда люди подняли крик, испуганный, бросился вниз; что в храм Надежды на овощном рынке ударила молния; что в Ланувийском храме в руке у богини шевельнулось копье; что в этот же храм влетел ворон и уселся на ложе богини; что в Пиценуме шел каменный дождь; что в Цере сузились дубовые дощечки, по которым авгуры предсказывали будущее; что в Цисальпинской Галлии волк выхватил у часового меч и унес; что день ото дня уменьшается солнечный диск; что в Пренесте с неба падали горящие камни; что в Арпах на небе видели щиты и солнце, сражающиеся с луной; что гадательные жребии, на которых записывались изречения оракулов, сами собой уменьшились и один из них выпал с надписью: «Марс потрясает копьем»; что в самом Риме изображение Марса покрылось по́том; что в Капуе небо как будто пылало, а луна вместе с дождем, казалось, падала вниз; что у каких-то граждан куры превратились в петухов, а петухи – в кур; и прочее и прочее! Слухи ширились, а поскольку, как известно, «глаза у страха велики», то молва обрастала такими «подробностями», от которых и здравомыслящим людям становилось не по себе…

Поскольку плебс рьяно обвинял знать и сенат в том, что по их недосмотру война с Карфагеном оказалась перенесена в Италию, то избранный народом вопреки мнению сената одним из консулов на 217 г. до н. э., Гай Фламиний, явно отрабатывая выданные ему «трудящимися» авансы, пообещал массам быстро закончить войну с пунийцами. Но тут Рим потрясла весть пострашнее всяких слухов: Ганнибал уже в Этрурии и стремительно движется на… Рим!!! Преграждать дорогу пунийской армии в глубь Италии уже было поздно, и Фламиний, оказавшийся к врагу ближе Сервилия, в свойственной ему решительной манере немедленно бросил все свои силы из Арреция на ее преследование, пока она не дошла до Рима.

…Кстати, если принимать на веру утверждения пропатрициански настроенных римских хронистов, что Фламиний якобы действовал слишком поспешно, то следует упомянуть о совершении им по римским понятиям той поры одной непростительной ошибки: догонять врага он отправился, не совершив обычных для той поры религиозных церемоний, в которых полагалось умилостивить богов и испросить у них победу. Тогда подобное пренебрежительное отношение к божественным покровителям считалось большим прегрешением – прямым знамением к большим бедам! Враждебная «народному консулу» часть сената отправила ему приказ: немедленно вернуться назад и провести все полагающиеся обряды!! Фламиний и здесь проявил свой неуступчивый характер и продолжил марш!!! Очень скоро сенат в издевательской форме припомнит «любимцу плебса» все его «ошибки», приведшие к катастрофическим последствиям…

Поняв, что перевалить через Апеннины в это время года ему не удастся, Ганнибал нашел выход из неблагоприятной ситуации, в которой он не по своей воле пребывал последнее время. Поскольку все удобные и безопасные пути на юг – в Центральную Италию – в том числе и через Коллинской проход, оказались перекрыты римлянами, то предводитель пунов принял совершенно неожиданное, исключительно дерзкое решение. Он собрался прорваться в тыл армиям Фламиния и Сервилия через труднопроходимый Порреттский проход, через источавшие ядовитые испарения болота и топи в долине реки Арно. Римляне знали о нем, но поскольку никогда ранее враги не приближались к Риму, пользуясь именно этой дорогой, то и на этот раз Фламиний оставил ее без присмотра! Тем более, что карфагенским наемникам предстояло идти по местности, в это время года считавшейся непроходимой из-за весеннего разлива Арно. Но местные проводники уверили Ганнибала, что почва под водой твердая и, несмотря ни на что, этим путем можно идти. И все же потери, причем большие потери, были неизбежны, но зато именно эта дорога позволяла избежать преждевременной встречи с римлянами и появиться у них в тылу непредвиденно быстро. Фактор внезапности – вот главное оружие пунийского полководца. К тому же на этрусской равнине он мог более успешно использовать свое преимущество в коннице.

В начале колонны Ганнибал поставил ливийцев и иберов вместе с обозом – это были наиболее закаленные и опытные воины, способные преодолеть любые препятствия. Следом шли галлы. Замыкали колонну всадники, и среди них – главная ударная сила пунийского полководца – карфагенская кавалерия под командованием его брата Магона Баркида и нумидийская конница под началом Махарбала. Им Ганнибал дал тайное задание: если галлы взбунтуются и захотят вернуться на родину, силой заставить их идти вперед.

…Кстати, накануне выхода в поход галлы открыто предъявили Ганнибалу две очень серьезные претензии, которые он не мог не принять во внимание. Во-первых, война против Рима по-прежнему велась исключительно на территории галлов, принося именно им разорение, тогда как они стремились поскорее проникнуть в Среднюю Италию, чтобы создать угрозу самому Риму! Во-вторых, в ходе последних боев они убедились, что их главнокомандующий, оберегая жизни своих африканских и даже иберийских наемников, ставил галльских солдат на самые опасные участки сражения. И действительно, именно галлы понесли самые серьезные потери в ходе битвы при Треббии. Теперь галлы шли туда, куда хотели, но дорога оказалась намного тяжелее, чем они предполагали…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});