1945. Берлинская «пляска смерти». Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер

У нас вырывается вздох облегчения. Мы осторожно перелезаем через баррикаду и быстрыми шагами идем дальше. Наша колонна извивается вдоль улицы, как змея. В сердцах даже проснулась надежда на то, что все будет хорошо, что мы доберемся до казарм без боя и жертв. Время от времени нам на пути попадаются убитые — кто-то лежит один, кто-то группами, среди них есть даже те, кто вчера вышел вместе с нами из казармы. На одной стороне улицы застыл сожженный бронетранспортер войск СС, ближе к стене дома — противотанковое орудие, его расчет погиб, все до единого. Повсюду также виднеются подстреленные машины вермахта и гражданские автомобили. На мостовой лежит убитая лошадь, все еще запряженная в телегу. Два человека с тазами и ножами вырезают из ее тела куски мяса. Вот они пытаются отрезать целиком ляжку. Третий мужчина стоит рядом, взяв на себя роль часового. Они с испугом смотрят на нас, но мы гордо проходим мимо. Неужели они думают, что мы отнимем у них мясо или заставим пойти вместе с собой?

Впереди в полутьме вырисовывается очередная станция подземки. Мы делаем короткую передышку. Это площадь Софи-Шарлотте-платц. Здесь тоже, как и во всем Берлине, станция метро до отказа забита беженцами, сумками, тюками и даже кое-чем из мелкой мебели. Мы спускаемся вниз, чтобы проверить, нельзя ли дальше пойти вдоль подземных путей. Оставляем на улице пару часовых, пока не решим, где лучше идти дальше — по верху или под землей.

Решено разделиться на две группы. Одна команда пойдет вдоль улицы к Адольф-Гитлер-платц, другая попробует идти туннелем. Я присоединяюсь к той, что пойдет улицей, так как хотя внизу и безопасней, я не хочу вновь оказаться под землей. Уж если сражаться, то лучше здесь, на поверхности, чем в подземном туннеле, который легко может стать твоей могилой.

Вторая группа спускается в метро. Наша группа до определенного времени будет ждать их на Адольф-Гитлер-платц. Если мы к тому моменту не встретимся, то каждая группа продолжит путь сама по себе.

Неожиданно нас догоняет кое-кто из солдат, тех, кто первоначально должны были возвращаться назад туннелем. Судя по всему, здесь, наверху, все же приятней, чем в темноте под землей, где смерть из-за угла может настичь тебя в любую минуту. Мы продолжаем идти вперед, стараясь держаться как можно ближе к домам. Наши шаги громким эхом отдаются по мостовой. Время от времени мы останавливаемся и прислушиваемся. Где-то вдалеке гремит выстрел, в темноте он похож на раскат грома. Замираем на месте, ни живы ни мертвы от страха, тревожно вглядываемся в темноту. В какой-то момент улицу перебегает какая-то фигура. Мы уже готовы открыть по ней огонь, как вдруг оказывается, что это лишь огромный пес, который преодолел улицу в несколько прыжков. Откуда-то доносятся голоса. Кто это? Пьяные, которые выясняют отношения, враг или все-таки свои, немцы? Мы проходим мимо баррикады, позади которой лежат мертвые гитлерюгендовцы. У одного в руках фаустпатрон — он так и не успел из него выстрелить. У другого вместо головы кровавое месиво. Продолжаем идти дальше. Мы, как загнанные звери, то и дело принюхиваемся к воздуху, замираем и прислушиваемся. Неужели на этих вымерших улицах мы одни? Баррикады в переулках пусты, и лишь кое-где среди руин высится неповрежденное здание, впрочем, тоже пустое. Небо затянуто тучами, сквозь которые лишь кое-где проглядывают звезды. По улицам дует ветерок, поднимая с земли обрывки бумаги и жженых тряпок, которые медленно кружатся в воздухе.

Мы доходим до темного провала под улицей — это линия наземки, соединяющая Витцлебен и Сименсштадт. На мосту сооружена баррикада из нагроможденных друг на друга машин. Протискиваемся между простреленных автомобилей и выходим к станции метро Кайзердамм, последней перед Адольф-Гитлер-платц. На станции мы интересуемся, не подошла ли сюда наша вторая группа. Нам отвечают, что нет. Мы садимся на платформу, не выпуская из рук винтовок, готовые в любую минуту открыть огонь, и ждем. Из темноты туннеля доносятся звуки шагов. Берлинцы, которые расположились здесь на ночь на ящиках и стульях, зажгли несколько свечек. Свечи отбрасывают тусклый свет, и на кафельных стенах станции, подобно призракам, пляшут огромные тени. Со стен свисают рваные афиши кинофильмов и театральных спектаклей — напоминания о жизни, которой больше нет. Улыбающаяся женщина на одном из плакатов рекламирует крем «Нивея».

Поворачиваю голову и прислушиваюсь. До меня доносятся шаги кованых сапог — примерно так же, как громыхание рельсов, когда к платформе приближается поезд. Затем из темноты появляется первая человеческая фигура и вскарабкивается на платформу. Постепенно за ним подтягиваются и остальные, и мы еще какое-то время ждем. Ночь уже почти позади, еще одна бессонная ночь. Сколько их было таких, начиная с тех пор, как начались бомбежки? Тело уже успело привыкнуть к ним — так же, как оно привыкло почти обходиться без пищи.

Мы вновь отправляемся в путь. Наши товарищи из «подземной» группы вновь спрыгивают на рельсы и один за другим исчезают в туннеле. Некоторые из нас, кто до этого предпочел остаться на поверхности, присоединяются к ним.

Стало заметно светлей. Ночь близится к концу, но как медленно! На небе еще кое-где слабо мерцают звезды, словно провозвестники нового дня, низко бегут облака. Мы продолжаем двигаться мимо зданий, почти уверенные в том, что последняя станция метро не станет для нас препятствием. Я едва ли не сплю на ходу. Наш отряд теперь совсем малочисленный, человек пятьдесят, не больше, потому что остальные предпочли идти подземным маршрутом.

Кое-где на улице виднеются остовы сожженных зданий. Налево от нас высится задние Дома Радио[124]. Правда, отсюда, где мы сейчас находимся, радиовышка на территории выставочного комплекса нам не видна. Неожиданно перед нами открывается площадь Адольф-Гитлер-платц, бывшая Рейхсканцлер-платц.

Вторая часть нашего отряда нас опередила и уже дожидается нас на станции метро. Вместе мы продолжаем идти вдоль ветки метро. Теперь нам можно не опасаться, что нас остановят. Рядом со станцией метро «Ной-Вестенд» виднеется еще одна баррикада, из-за которой на нас с удивлением выглядывают немецкие солдаты.

Мы наконец доходим до станции наземки, спускаемся с насыпи и идем вдоль нее по направлению к мосту через Шпандауэр-шоссе, где вновь выходим на дорогу. Затем проходим мимо станции метро «Рулебен», напротив которой солдаты из казарм выставили часовых. Не доходя до ворот казарм, сворачиваем налево и идем мимо съемочных павильонов киностудии «Марс». Я останавливаюсь, когда мы подходим к бункеру-складу, и пропускаю остальных вперед. Вегнер, который сегодня стоит здесь на часах, засовывает мне в карманы банку тушенки и плитку шоколада. Затем я устало бреду в направлении здания, где располагается рота выздоравливающих, откуда ушел вчера днем. На небе гаснут последние звезды, и на востоке медленно занимается новый день.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});