Воин Бездны - Алексей Головлев

– Ммм… Сколько я спал? – выдавил он с горем пополам.

Доктор поморщился.

– Больше часа. Но не это важно. Попробуйте ещё.

Эрван честно попытался собрать мысли в кучу: получилось не очень – мешало неприятное чувство, что он проходит какой-то неведомый экзамен, и судьба его, Эрвана, – до сих пор не определена.

– Да что со мной? – До крайности раздосадованный, он не сразу понял, что произнёс эти слова вслух.

Лоэ с неодобрением покачал головой. Откинулся на спинку стула – та жалобно скрипнула.

– Ну вы и вопросы задаёте! Или такие, на которые и отвечать не стоит, или вроде этого – не сразу поймёшь как ответить! – В тоне доктора смешались удивление и недовольство.

Он отвернулся. Забарабанил пальцами по столу.

– Тело у вас в полном порядке. А что до остальных ммм… проблем…

Он встал, аккуратно отодвинув стул. Заложил руки за спину, опустил голову. Принялся мерить каюту шагами – четыре туда, четыре обратно. Забормотал под нос, словно забыв о собеседнике:

– Сильные потрясения меняют людей, иначе не выжить. Это нормально. Люди же стремятся к стабильности, спокойствию… Не хотят меняться – и это нормально. А вот когда две нормальности сталкиваются, открывая дверь безумию… цитатами из Аристокла не отделаешься.

Доктор остановился. Посмотрел на Эрвана – внимательно и сочувственно:

– Это и произошло: ты изменился, Эрван Гвент. Резко и сильно. К тому же не по своей воле. Твой разум не хочет мириться с этим – протестует, мечется, наивно желает, чтобы всё было как раньше… Отсюда и кошмары.

Доктор сделал паузу. Покачался на каблуках. Глубоко вздохнул – словно разговор оказался для него тяжёлой и неприятной обязанностью. Негромко произнёс:

– Я заглянул в твои сны, Эрван Гвент, увидел твои страхи… И честно говоря, не многое понял: наверное, чтобы осознать это по-настоящему, надо самому заглянуть спруту в глаза.

– Вряд ли, – пробурчал Эрван. – Я всё равно ничего не понимаю: отчего? Почему? Зачем? И главное – за что?

Внезапно доктор рассмеялся. На глазах его выступили слезы, потекли по щекам: он попытался было вытереть их – помешали очки. Это только добавило доктору веселья.

Эрван мрачно ожидал продолжения.

– Ты хотел спросить – за что тебе так повезло? – Смех прекратился разом, доктор смотрел на Эрвана проницательно и жёстко. – Да-да, не удивляйся: именно повезло. Помнишь, я говорил о Кромме?

Эрван кивнул: разве такое забудешь? Доктор откашлялся и продолжил:

– Так вот. Кромм любит подбираться к людям через сны – подсказывать, нашёптывать… сначала направлять, потом – управлять. Понимаешь? И я опасался, что встреча со спрутом заставила тебя пережить такой эмоциональный шок, так опустошила, что ты оказался для Кромма лёгкой добычей. И стал одержимым.

Эрван похолодел. Снова – второй раз за день! – вспомнился мёртвый фомор, возглас «Кромм!» и цепкие пальцы на горле. Кромм… Как там Лоэ говорил? «Может быть, мы балансируем на краю пропасти, и любое неверное движение станет для нас роковым. А быть может, мы уже падаем в бездну, но пока не подозреваем об этом…»

Что же это получается? Глубина и бездна, где властвует Кром, – одно и то же? И то, что он, Эрван, принимал за призыв моря – ловушка? И тогда… Что?

Кулаки Эрвана сжались. Он скрипнул зубами.

«И надо бы злиться – вот только не знаю, на кого. Да и не получается толком».

Он угрюмо опустил голову.

– Страх и гнев – плохие советчики, Эрван Гвент. Не надо.

Голос Лоэ был тих и мягок – так врачи разговаривают с тяжёлыми пациентами.

– Ты сейчас раздражён, чувствуешь себя потерянным, обделённым, клянёшь судьбу на чём свет стоит… А меж тем её стоит благодарить!

Доктор перехватил удивлённый взгляд.

– Да-да. Тебе по-настоящему повезло, Эрван Гвент. Я проник тебе в душу – так далеко, как мог себе позволить.

Эрван вздрогнул. Вытянулся во весь рост, чувствуя, как пульсируют жилки на висках и предательски краснеют щеки. Хотел было протестовать, требовать объяснений… но не проронил и слова.

Доктор успокаивающе махнул рукой.

– Я врач. Прежде всего. И обещаю тебе: то, что мне открылось – плохое и хорошее, злое и доброе, порядочное и не очень, – останется здесь.

Он приложил палец ко лбу. Посмотрел на Эрвана – долго, пристально, не мигая. Затем вздохнул и продолжил:

– Я заговорил об этом не для того, чтобы унизить тебя или оскорбить. Я хочу, чтобы ты знал: отметины Кромма на тебе больше нет.

– Вы хотите сказать…

Лоэ сухо кивнул:

– Я уже сказал. Да. Я не знаю, как это произошло, но она исчезла. Уничтожена. Стёрта. Вот так.

Эрван ошалело затряс головой: он незаметно для себя перешагнул порог восприятия – слова Лоэ не укладывалось в голове, хотелось присесть, а ещё лучше лечь, причесать обрывки мыслей, обдумать как следует… Да возможности не было – доктор явно сказал не всё.

Меж тем Лоэ отвернулся. Сложил руки на груди, сумрачно глядя в серое пятно иллюминатора. На лбу проступили глубокие складки морщин. Таким Эрван его не видел никогда: измождённым, старым… и печальным.

– Конечно, догадки есть, – Лоэ тяжело вздохнул. Опустил голову. – Но только догадки. Увы, есть вещи, которые мне не дано понять и эта – одна из них.

Он сгорбился, огонь в глазах угас, плечи устало поникли.

– Всю жизнь я считал, что разуму доступно всё. Я не жалел времени и сил, развивая его; как губка, впитывал новые знания, учился мыслить и рассуждать…

Он горько усмехнулся.

– А сейчас, на склоне лет, когда меняться уже поздно, – судьба подкидывает мне одну загадку за другой. И разум пасует, и сдаётся логика. С каждым новым днем я всё чаще спрашиваю себя – так ли я жил? Тому ли божеству поклонялся? А дней остаётся всё меньше. И ничего уже не изменить. Не исправить.

Эрван потрясённо молчал. Что с доктором? Откуда такая откровенность? И зачем?

Лоэ мягко улыбнулся.

– Отвечу на твой вопрос, хоть ты его и не задал. Я проник в твою душу: взамен открыл свою – по-моему, это справедливо.

– Да, наверно, так… – смущённо выдавил Эрван и умолк.

– Что же касается моих догадок… Полагаю, встреча с этим… как ты его называешь? – побратимом изменила твою сущность так быстро и необратимо, что Кромм потерял тебя из виду. Такое бывает. Редко, но бывает.

– Всё равно не понимаю, – Эрван упрямо выставил подбородок. – Даже если…

– Если, если! – передразнил доктор. – Ты что, до сих пор не сообразил? Фактически ты умер, Гвент: если не целиком, то наполовину.

Эрван молчал. Доктор подошёл вплотную, продолжил холодно и строго:

– Необычного в этом нет: мы умираем каждый миг – и каждый миг рождаемся: исчезают старые привязанности, заблуждения и привычки, склонности и даже черты характера – что в сущности и составляет человека. А взамен появляется новое: так рождение и смерть существуют бок о бок – незаметно для нас, потому что обычно это происходит постепенно, крохотными порциями. А у тебя по-другому: много и сразу. Понятно?

Эрван смущённо потупился: выдерживать пронзительный взгляд Лоэ больше не было сил.

– Честно говоря… Не очень.

Лоэ тяжело вздохнул. Произнёс медленно и терпеливо:

– Любое изменение – смерть. Гибель старого, рождение нового. Ты изменился очень сильно и быстро: старое умерло, а новое не успело родиться, и потому в душе твоей – пустота. Тебе – именно тебе, и никому другому! – предстоит заполнить эту пустоту… Или дать ей распространиться, позволить себя поглотить. То есть – умереть окончательно. Выбор твой.

– Но… Я не умею. И не понимаю. А сегодня вообще соображаю… не очень, – Эрван посмотрел на доктора с мольбой. – Может, вы посоветуете, подскажете – как?

Он замялся и умолк на полуслове, догадываясь, насколько нелепой и смешной казалась просьба.

Но Лоэ не рассмеялся. И не рассердился – лишь вздохнул с сожалением и грустью:

– Эрван… Я врач, а не повивальная бабка. Да и от неё было б мало проку: тут не пуповину резать…

Он поморщился, неловко дёрнул головой – словно воротник камзола вдруг превратился в удавку.

– Никто не поможет. Эта ноша – твоя.

Эрван кивнул. Поджал губы, надеясь, что выглядит решительно и сурово.

– Я понял. Если не всё, то главное. Я свободен?

– Почти. Скоро полдень, капитан ждёт. Но прежде, чем ты уйдёшь, позволь добавить ещё кое-что…

Лоэ положил руку на плечо: Эрван ощутил тепло сильных пальцев сквозь ткань рубахи.

– Я не могу тебе помочь делом, но совет всё-таки дам. Вот он: не думай, не вспоминай, не жалуйся! Не лелей пустоту, не потакай ей – заполни её! Чем угодно – играй в карты, кидай кости, на волынке упражняйся… Иначе умрёшь. По-настоящему. Навсегда.

Эрван пересёк безлюдную кают-компанию, встал перед дверью в капитанские покои. Потянулся было к ручке… и замер: мешала привычная робость.

«Какого черта! Ну чего я боюсь? Что он со мной может сделать – за борт выкинуть? Вряд ли: раз уж Лоэ не стал. Тогда в чём дело?»

Эрван глубоко задумался.

Капитан… Быть может, самый загадочный человек на борту. И человек, от которого напрямую зависит его, Эрвана, судьба. В течение всего рейда Салаун на него в лучшем случае внимания не обращал. Потом, благодаря ночной вахте, между ними вроде бы проскочила искра понимания, капитан что-то хотел сообщить, передать, донести – но что? Эрван уже не помнил: ведь это было до того, как он… стал другим. А теперь? Что испытывает Салаун теперь? Разочарование? Злость? Или раздражение от его, Эрвана, бестолковости?