Охотники на мутантов - Лев Жаков

Толкнув ее в дальний конец коридора, Лесник сказал:

– Ляг на пол и попробуй не напрягаться. Ожог кивнул, соглашаясь:

– Кабан, Винт – к двери, тоже ложитесь. Надо экономить кислород.

– Дай флягу, – сказал Лесник, протягивая руку. Другой он вытащил из кармана чистую тряпку.

Капитан глянул на него, отдал фляжку и шагнул вслед за остальными поближе к двери. Лесник положил тряпицу на ладонь, плеснул немного воды, сжал ткань, чтобы хорошо пропиталась. Поднял голову. Казалось, стены и решетка на другом конце коридора плавятся. В струящемся воздухе было видно, как Костя пассатижами торопливо обжимает капсюли-детонаторы. У ног его лежали четыре шашки.

Из дрожащего марева прибежал Жарик. Глаза были выпучены, лицо багровое, грудь, осыпанная бетонной крошкой, тяжело вздымалась. Долговязый Костя, похожий на цаплю, нагнулся и стал вместо пулеметчика долбить отверстие в стене невысоко над полом.

– Воды… – прохрипел здоровяк. Выхватив у Лесника флягу, сделал большой глоток.

* Look here

– Винт, смени! – велел Ожог, ногой толкая десантника, который лежал на боку у двери. Тот вскочил и рванулся по коридору к Косте. Отдав инструмент, подрывник вернулся к отряду. Худое лицо с большим крючковатым носом, шея, руки – все было мокрое, пот тек тонкими струйками, они засыхали, впалые щеки стали полосатыми. Серые волосы Кости стояли дыбом и потрескивали. Подрывник вдохнул несколько раз, Лесник приладил ему на лицо мокрую тряпку, и Костя побежал обратно. Навстречу, пошатываясь, уже шел Винт – ему было совсем нехорошо.

Жарик сел у стены, вытирая пот со лба.

– Тяжело там, командир, – прохрипел он. – Дышать ваше нечем…

Лесник, истекая потом, отступил в самый конец коридора, но легче не стало, воздух сушил рот и нос, затвердевшие губы потрескались. Настька лежала ничком, прикрыв лицо руками. Лесник присел возле нее.

– Что такое твой Борг? – спросил он, тяжело сглатывая. – Где он прячется?

Сидящий в углу Жарик покосился на девушку.

– Расклеилась сопля, – презрительно прогудел он.

– Заткнись, мясо без мозгов, – не оборачиваясь, бросил Лесник.

Жарик хохотнул:

– Это Кабан мясо, гы-ы! Опять мимо, дед!

– Какое я тебе мясо? – зашевелился лежащий рядом Кабан. – Щас получишь, слышь?

– Всем тихо! – прикрикнул Ожог, рубанув ладонью воздух. Приковылял Винт и тут же повалился на колени, приник лбом к стене. Лесник протянул ему флягу, но десантник не заметил, он стоял с закрытыми глазами.

Сразу за ним прибежал Костя, рот его был разинут. Губы совсем потрескались, язык распух, волосы слабо тлели.

– Хы… – начал он и мучительно заперхал, будто курильщик, наглотавшийся дыма. Содрогаясь всем своим длинным костлявым телом, подрывник поднял руки и резко опустил их. – Ых-хы!

Он повалился под стенкой.

. – Ложись! – заорал Ожог, падая вместе с ним. Лесник рухнул на бок, прикрывая голову руками.

Впереди рвануло, волна невыносимого жара накатила на них, и сталкер услышал, как трещат волосы на висках. Ему показалось, что глазные яблоки вскипают.

– За мной! – крик Ожога едва донесся сквозь адское гудение «Жарки».

Капитан вскочил, рванулся вперед, подхватив рюкзак. Лесник приподнял Настьку, потащил за собой. Девушка, вцепившись в его поясницу и низко пригнувшись, быстро перебирала ногами. Жарик с пулеметом на спине, сжимая одной рукой Костю, а другой – его рюкзак, побежал к пролому, оставшемуся от взрыва. Следом двигались Кабан и Винт.

Навстречу ударил ветер: воздух из помещения за стеной хлынул в коридор.

Настька не успела вдохнуть – по лицу будто хлестнули тяжелой холодной простыней. Она закашлялась, разинув рот, упала. Лесник схватил ее за плечи и впихнул в темный пролом.

Взрыв разворотил стену, потолочная плита просела, накренившись. Сталкер шагнул в темноту следом за На-стькой, все еще придерживая ее.

– Быстро, быстро! – орал Ожог. Он стоял у дыры и подталкивал каждого, кто подбегал к пролому. Жарик пихнул внутрь Костю, почти потерявшего сознание. Обливаясь потом, с трудом дыша, пулеметчик влез следом. Ожог выбрался последним.

* * *

Цыган опустился на корточки, подсвечивая фонариком, изучил крышу кабины. Да, это тебе не пассажирский лифт в жилом доме – хорошая сталь, толстая арматура, крепления и блоки… Кое-что поржавело со временем, но в целом конструкция крепкая, не сломать. Он выпрямился и пнул лист металла. Обошел крышу по периметру, то тут, то там ударяя каблуком. Кажется, вот здесь слегка шатается… Цыган присел, постучал по ржавому пятну на крыше.

Посмотрел вверх. Спускаясь, метрах в десяти выше он заметил широкую каверну в бетоне, похожую на сделанную при строительстве нишу для ремонтных нужд. Рамир взглянул на протертые до дыр, черные от солидола тряпки на ладонях, взялся за трос, подпрыгнув, обхватил его ногами – и полез.

Он выдохся уже на четвертом метре, когда достиг следующей укрепбалки. Качнувшись, вцепился в нее, перебирая руками по тросу, сел и опять глянул вверх. Эдак он до ночи тут проползает. Черт бы побрал деда Пахома с его добрыми советами!

Поразмыслив, Рамир освободил руки от остатков ткани, стащил с плеч лямки рюкзака и некрепко обвязал их вокруг балки. Продолжать все эти трюки с ношей на спине было слишком сложно.

Вздохнув, он опять полез и больше не останавливался – времени на отдых не было.

– Нет покоя для грешных, – пробормотал он, преодолевая очередной отрезок пути. Вот и третья балка, дыра где-то над ней. Еще одно небольшое усилие… Рамир вцепился в трос, прижался щекой к колючей поверхности и сделал несколько глубоких вдохов. Руки дрожали. Он задрал голову. Каверна уже недалеко. Последний рывок… Ладонь соскользнула с троса, и Рамир закачался на одной руке. Дьявол! Пальцы ослабели, с трудом держали трос. Если упасть с такой высоты на кабину с торчащими из крыши железяками, он все кости переломает. Трос вонял солидолом, Рамир закашлялся. Не для того он сюда залезал, чтобы сдохнуть, свалившись на крышу лифта… Впрочем, не для того ли он пошел в подземелье, чтобы сдохнуть по собственному желанию, а не погибнуть от пуль мстителей?

Трос, закручиваясь, качнулся к стене. Цыган оттолкнулся ногой, по дуге пролетел через шахту и стукнулся плечом о противоположную стену. Застонав, вцепился в край широкого отверстия, отпустил трос, подтянулся, упираясь носками ботинок в шершавый бетон, сунул руку внутрь, нащупывая, за что бы ухватиться… Фонарик на плече осветил заросли ржавых волос в глубине ниши. Рамир невольно отшатнулся, заскользил вниз, лишь в последний момент схватился за выступающий из бетона металлический уголок и повис. Пальцы пронзила боль, и они соскользнули. Трос висел сзади по оси шахты. Цыган оттолкнулся, поворачиваясь, прыгнул к нему.

Хотя скорее – упал, а не прыгнул. Он пролетел метра полтора, прежде чем сумел ухватиться. Ладони с ободранной кожей будто кипятком ошпарило. Скрежетнув зубами, он застыл на качающемся тросе, приник к нему и зажмурился. Подождал, пока перед глазами перестанут плавать круги, а амплитуда раскачивания уменьшится, и влез немного повыше. Еще немного, еще…

Вновь поднявшись на высоту ниши, оглядел ее. Бетон, которым была облицована рама утопленной в стену шахты опалубки, в одном месте растрескался и осыпался, обнажив вертикальный каркас, сваренный из железных уголков. За ним и была каверна. Ржавые волосы росли в глубине, свободное место там есть, хотя его совсем мало.

Он вновь раскачал трос, в нужный момент выбросил перед собой руку и вцепился в боковину рамы. Другой Рамир держал трос. Просунув внутрь голову и плечи, осмотрелся. Фонарик светил слабо, аккумуляторы садились. Скоро он останется в полной темноте.

Густые заросли оплетали всю противоположную стену ниши. Цыган прикинул расстояние, пролез в дыру, извиваясь, как змея, развернулся. Волосы едва заметно зашевелились.

Он лег на краю, спиной к ним, и выглянул. Луч фонарика скользнул вдоль шахты. Рамир достал из подсумка гранату, выдернул кольцо, отпустил рычаг предохранителя и швырнул ее вниз. Отпрянул, спиной ощущая ржавые волосы совсем рядом. Они еле слышно зашелестели, будто почуяли добычу, хотя скорее – просто шевельнулись в легком движении воздуха. Если не получится, ему отсюда уже не выбраться…

Внизу рвануло, от лифта ударила волна, грохот взлетел по шахте, и у Рамира заложило уши. Он лежал ничком, закрыв глаза. Что-то скрежетнуло, просев… и все стихло.

Подождав немного, Цыган выглянул. И выругался – трос-то он отпустил, тот опять болтался посреди шахты! Первый раз Рамир прыгнул с перепугу, неожиданно увидев ржавые волосы, – и едва не убился тогда, окончательно разодрал ладони. Теперь опять прыгать на трос? Ему стало муторно при этой мысли.

Цыган обежал взглядом шахту, вернее, то, что мог разглядеть в свете почти угасшего фонарика. Надо решаться, иначе он останется в темноте, и тогда конец.