Пояс Рода - Геннадий Адамович

— А я причем?

— А грамотку помнишь? Вот Зничка как-то хотела за него попросить. Может, ты вспомнишь? Если ты не попробуешь…

— Да как же я вспомню то, чего не знаю!

— Я помогу, — сказала женщина. — Я буду с тобой. А Хранитель всю основную работу уже сделал. Теперь — мы. Но без него действительно никак. Так что он тоже будет. Кроме того, у нас и другие помощники теперь имеются.

Тут материализовался еще один персонаж. Больше всего он был похож на Мефистофеля, поиздержавшегося на принудительных работах. Конечно же, читатель сразу узнал бы Магистра. Он был бледен, оборван, но по-прежнему полон достоинства. Но все же что-то в нем изменилось. Он присел на корточки и посмотрел гостье в глаза.

— Знаешь, девушка, что я искал триста лет? Философский камень или Чашу Грааля. Это одно и то же: это катализатор, который делает что угодно из чего угодно. Это частичка абсолютного света, которая может преобразовать весь мир. Она может из песка сделать золото, из мертвого — живое, из темного — светлое. Ты знаешь, мои братья Розенкрейцеры искали эту субстанцию долго, очень долго… И даже не потому, что хотели стать богатыми, бессмертными или сделать всех счастливыми. Дело в том, что не мы одни искали это… Но как-то так получилось, что тот враг, с которым мы были готовы бороться, проник к нам изнутри… Почитай о нашем братстве с пониманием, и не суди… пусть никто не судит. И ты знаешь, когда я попал сюда по заданию, я нашел его. И это Сокровище было в сердце этой странной сущности — Криви, которой служили ваши предки. Я стал наблюдать за ней. И понял: частичка этого вещества — в сердце каждого, но она так мала, что ее не хватает человеку даже для самого себя… Но ваши жрецы как-то могли соединяться с ней, и тогда им было подвластно все… в пределах нужного для жизни… а большего они не просили… может поэтому у них получалось… трудно объяснить подробнее. И все равно я хотел достать это. Зачем, думал я, это язычникам? Я ждал, чертил пентаграммы, смешивал зелья, читал заклинания… Потом я понял: для того, чтобы добраться до нее, надо умереть. Но это не остановило меня. Но и после моей смерти ничего не изменилось. Я был рядом, но не мог это унести… Кроме того, Кривь охраняли воины вашего племени и вот капеллан… Я читал старинные тексты, даже брал у Кладника телефон с Интернетом… Я понял: надо ждать удобного случая. Мне в руки попала эта старая грамота о черном цветке, который надо найти и отдать. Я не понимал… И вот, когда Хранитель провел ритуал освобождения душ, я бросился за сокровищем. И тут я увидел одного из своих братьев в страшном обличьи вечно голодного демона без души. Он уже протягивал руки к тому, в поисках чего я потратил несколько жизней… Я решил бороться с ним. Не знаю, чего я хотел… наверное, убить обоих и забрать вожделенное. Демон, конечно, был сильнее меня. Но тут ваша Кривь набросилась на него и поглотила. Сама, хотя ранее она не допускала его в себя. Она спасла меня! Но демон отравил ее. Она была почти мертва, и я мог запросто забрать Сокровище. Но я не стал этого делать. Не знаю, почему. Когда Змея посмотрела на меня благодарными глазами, я понял все свое ничтожество. И еще я увидел, что то, что я искал — это не камень, не чаша, а живой цветок черного цвета с капелькой Света внутри… Я не хочу ничего забирать. Я хочу, чтобы она, это ваша Змея, жила и не превратилась в ужасное существо, которым она скоро может стать… Я нашел и отдаю, потому что это — не мое. Это — для всех: язычников, христиан, неверных — для всех людей…

— А что, по-вашему, надо делать?

— Мы начертим пентаграммы, чтобы демон не выскользнул. Нас четверо, но это не проблема. Остальных вызовем. Потом мы выманим их вместе: Змею и демона. А дальше все зависит от того, насколько мы сможем быть милосердны и сильны. Я совершил одну ошибку: я воевал с ним, а надо было проявить милосердие. Но его, наверное, было мало в моем сердце…

— Приступим: у нас совсем мало времени, — торопил капеллан.

Яма была, и в ней развели костер. Магистр уверенно чертил углем и посыпал мелом знаки. Женщины сбросили плащи. Капеллан достал меч из ножен.

Свет костра и луны играл на камнях посоха, клинке меча, доспехах и драгоценностях странной гостьи… Волк ходил вокруг, охраняя территорию.

Конечно, человеку, попавшему в такое место, было страшновато. Тем более что у нее не было ничего… а нет! Образок на шее и перстень на пальце стали теплыми… так… выход из ступора. И делать то, что умела. Ее втолкнули в середину пентаграммы. Конечно, поток энергии был сильным. Настолько сильным, что казалось, отрывает от земли. Как? Это ее предки? С ума сойти, сколько их! Тысячи жизней, судеб, смертей… она только теперь поняла себя…

Костер вспыхнул сильнее. Капеллан, подняв глаза к небу, молился, держа в одной руке крест, а в другой — меч. Диадема сверкала и крутилась, взывая странные конусы и завихрения света. Магистр читал заклинания. Материализовался Хранитель, грозно озираясь вокруг. Он, вернее, его душа, быстро освоился и засучил рукава. За ним проявилась целая процессия. Все были одеты в традиционные костюмы и выглядели весьма решительно. Были и экзотичные персонажи, похожие на древнеарийских богов.

Небо озарялось разноцветными сполохами, за границами знаков мелькали тени воинов и самых разных невероятных существ, в траве шуршали какие-то тени.

— Не смотреть на василисков! — гремел капеллан.

Земля затряслась, и из нее полезло нечто… ужасное, со сложенными крыльями, красными глазами, все в лохмотьях и частично облезшей чешуей…

— Смотри в глаза! — закричала женщина с посохом, — смотри ей в глаза! Не выпускай! Держи ее!

Страх сковал все существо. Ага, держи! Она в костре, и сама как лава! Но в глаза — это можно… Голос Мастера: «Ей больно!» Жалость пронзила насквозь. Маленькая женщина и огромная тварь рванулись друг к другу. Когти были огромными, острыми и горячими. Пасть — еще страшнее. Но было так жаль ее, и так тянуло к ней… А, все равно…

— Вот моя печать! — она не узнавала свой голос. — Не бойся, маленькая, иди к нам!

Чудовище хищно бросилось, захлопав крыльями. Обожгло, клыки почти сомкнулись на шее… но вдруг оно обмякло и поменяло цвет. Потом снова оскалилось, но уже было ясно, что надо делать. Тонкие руки обвили страшную шею. Когти, правда, царапались… А, уже поздно бежать, да и все равно из пентаграммы не уйти… Она обнимала ее так сильно, как только могла, говорила какие-то глупости, как ребенку, которого надо успокоить. Вдруг все стало меняться: темный сгусток выполз из пасти, метнулся к огню, потом по краю пентаграммы, потом на каждого, кто стоял по краям.

И тут Хранитель возмутился:

— Ах ты… — и поднял дубину.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});