Удержать престол (СИ) - Старый Денис

— Ну, коли ты привел его, Али, то поглядим, что да как, — растеряно отвечал Ермолай.

Не хотел командир телохранителей показывать всем конфликт между ним и Али. Соперничество есть, причем все больше со стороны касимовца и Ермолай не понимал почему.

Тренировка была жесткой. Мало того, что Ерема захотел лично показать никчемность претендента Рыкова, валяя того на обильно выпавшем пару дней назад снегу, так после встал в пару с Али. Вот тут Ермолай был удивлен. Он давно не тренировался с касимовцем, а уровень татарина вырос, причем столь сильно, что он смог мокнуть в снег и самого Ермолая.

Пошла коса на камень и начался танец. Все, кроме командиров, прекратили тренировку и только и наблюдали за ухватками и ударами наставников. Это не было боем, пусть соперники и не переходили «красную линию», которая маркировала учебный поединок и схватку на жизнь и смерть. Но то, что и Али и Ермолай ходили по самой этой «красной линии», было понятно.

— Стоять! — прокричал Ермолай, глядя на своего соперника.

Командир использовал легитимный повод прекратить поединок, основываясь на правилах тренировки, когда любое учебное противостояние должно закончится или прерваться при первой крови. По крайней мере для того, чтобы обработать рану и не схватить на пустом месте заражение и Антонов жар. И Ермолай, как бы случайно, но на самом деле, нет, подбил бровь Али и у касимовца сейчас левый глаз был полностью залит кровью. Али не остался в долгу еще раньше, только пока Ермолай еще не ощутил полноту проблемы.

— Вечером продолжим, — сообщил Ермолай и пошел не в раздевалку, а в свою комнату во дворце.

Он не хотел показывать то, то, по сути, Али его победил. У Еремы сильно болели ребра, а при вдохе болезненный импульс отдавал болью и в голову. Но показывать этого Ермолай не мог, думал, что уронит авторитет.

*………*………*

Обязательно помыться после тренировки — это одно из обязательств, на котором настаивал государь. Не сказать, что данное повеление было сперва встречено с радостью. Посещать мыльню было принято по субботам, перед тем, чтобы чистыми идти на воскресную службу в церковь. А так, почитай каждый день мыться, да еще золой и даже сажей… но ко всему привыкаешь, даже к такому испытанию чистотой. Уже скоро обоняние телохранителей легко улавливало спорные ароматы грязных человеческих тел, вызывая брезгливость, что так же могло способствовать лучшей работы, мало ли ситуаций возникает.

Вот и сейчас, после тренировки, больше похожей на остросюжетный спектакль, когда два командира устроили сущую бойню, все телохранители пошли в помещение, куда перед началом тренировки слуги всегда приносили не менее дюжины ведер горячей воды и еще столько же холодной. Теперь помыться и ступать на второй, уже плотный завтрак, так как с самого утра кормили скромно, лишь притупляя голод, но на тренировке полный желудок — не лучшее дело, часто и вредящее здоровью.

— Фролка! Фролка! — позвал своего «дядьку» Лешка, Алексей Ратный, сын боярский.

— Для тебя не Фролка, а Фрол Степанович, — как всегда, с юмором, отвечал Фрол Мишкин, смывая с себя темную жижу, которой только что натерся.

— Фрол Степанович, ты задержись, есть что обсудить! — сказал Лешка, и резко отвернулся, как будто опасаясь, что кто-то увидит и услышит его разговор с наставником.

Лешка был старше Фрола в годах, но взят в телохранители не сразу, а только после смерти Шаховского. Он был одним из охранников убитого Григория Петровича и проходил по делу о его смерти. Даже побывал в холодной, где так, для профилактики, денек повисел на дыбе. Но в злополучную ночь убийства московского градоначальника никто из его охраны так и не узнал, куда именно ушел господин. Ну а после, именно Фрол привел Лешку к государю и поручился за него.

Нельзя сказать, что Алексей обладал талантами и был отличным бойцом, напротив, молодой мужчина сильно уступал всем кандидатам и в начальной подготовке и в последующем ему труднее остальных давалось учение. Ермолай уже хотел отчислять Лешку, о чем вначале сообщил Фролу, который был наставником у нескладного телохранителя, но вот что выяснилось — Алексей обладал просто феноменальной памятью. К примеру, он мог сам хорошо не суметь повторить прием, но последовательность движений запоминал сразу. Мог увидеть несоответствие в выполнении упражнений другими, даже тогда, как сам физически не проделывал и половины комплекса, просто не выдерживая нагрузки.

Вот и задумал Ермолай еще подучить Лешку, да направить в новые формирующиеся сторожевые полки. Государь дал разнарядку подготовить не менее десяти инструкторов для Преображенско-Семеновского полка. Вот и был Алексей одним из главных претендентов стать таким наставником. И ведь должно получится у него. Бывает так, что человек, сам неудачливый спортсмен или боец, но сумеет воспитать действительно великих воинов, обладая педагогическими талантами.

Наблюдательный Лешка был внимателен не только к упражнениям и системе обучения телохранителей, он подмечал все вокруг. Ему, даже без особого желания, так, навязчиво, бросались в глаза несоответствия.

— Ты видел того, Рыкова? — спросил Лешка у Фролки, когда они остались наедине в мыльне, дождавшись выхода всех остальных государевых телохранителей.

— Ну и что? Его Али привел, а этот абы кого не посоветует, — отвечал Фролка. — Ты для того меня попросил остаться? А я то грешным делом подумал, что кости тебе ломать стану, что перепутал меня с бабой. Прости Господи!

— Ты шуткуй, да осторожнее, я за такое и прирежу! — всерьез отвечал Лешка, который не всегда понимал «тонкий» юмор своего наставника.

— Не серчай! Токмо странно все это. Спрашиваешь… ты подозреваешь в чем Рыкова? Тогда и в Али нужно сомневаться. А я знаю, как он воевал, верой и правдой за государя, — отвечал Фролка.

— А я еще не Алексей Акимович, кабы сумневаться. Это ты, Фрол Степанович, а я так, Лешка, — саркастически отвечал бывший охранник боярина Шаховского.

— Вот, добре же, научился хоть чему-то от меня, уже и скоморошничать пробуешь, — взгляд Фрола резко посерьезнел. — Говори!

— Да и говорить то особливо нечего. Токмо у Рыкова того кинжал Шаховского… — Лешка посмотрел в глаза своего наставника, стараясь разглядеть правильную реакцию у Фрола.

— Еще что? — спросил Фрол Степанович, моментально напрягшись.

Наставник знал своего ученика, не стал уточнять, не ошибся ли. Что-то, а наблюдательности и памяти Лешке не занимать, еще и поделиться мог бы. Однако, Алексей решил рассказать, по каким признакам узнал кинжал.

— Я знал этот кинжал, сам его затачивал и не раз. Там два камня были, на кинжале Рыкова их нет, но видны отметины, что камушки были. На рукояти скол есть. Еще Григорий Петрович думал отдать какому умельцу заменить рукоять, али что придумать, как закрыть скол… — Лешка замялся. — Еще сапоги похожи на боярские, токмо у тех шитье золотое было по краю, а у этих нет, но такие же красно-зеленые.

Фрол задумался. Убийц Шаховского так и не нашли, несмотря на то, что люди Захария Ляпунова в прямом смысле подняли всю Москву на ноги, обойдя чуть ли не половину домов. И пусть стольный город все еще не вернулся к показателям по численности жителей до разорения Москвы татарами в 1571 году, но тысяч шестьдесят горожан имел и число таковых росло. Вся Москва знала, что ищут убийц, а их и след простыл.

И смерть Шаховского государь связал с тем, что на него готовится покушение, что обусловило усиление мер безопасности, хотя думалось: куда еще.

— Если кинжал Шаховского, то… и тогда Али… — Фрол покачал головой. — У Али было столько возможностей убить и государя и царицу с царевной. Он же старшим был над охраной. И все же… Ты, выходи спокойно, как ничего и не было. Иди уверенно, не волнуясь, как завсегда, ступай столоваться. Там встретишь Ермолая Ивановича и расскажи ему все. Лучше быть готовым и не случится худого, чем худое случится, а мы не готовы.

Уже через пять минут Лешка, не слишком умело скрывая своего волнения, быстро одевался и спешно семеня ногами, пошел в столовую. В раздевалке оставались касимовцы и новенький, претендент в государевы телохранители, Рыков, это еще раз доказывало, что даже в такое сообщество, как царские телохранители, пробралась крамола- компания та, кого и подозревал Фрол.